Приключения Никтошки (сборник) - Лёня Герзон

– Надо же, – сказала она наконец. – Вот всегда так. Начнешь чем-то заниматься – всё тебе просто и ясно. Но чем дольше ты это делаешь, тем сложнее и запутаннее оно становится.

– А ты думала, что мы у животных едим?

– Как едим?? Я не ем!

– Да не мы с тобой едим, а вообще, другие коротышки, которые еще не стали вегетарианцами. Что они едят?

– Ну… что эти негодяи едят? Куриц, свиней, коров…

– Да нет… я имею в виду, не кого, а что – то есть, мясо. Они едят мясо куриц и свиней, правильно?

– Да.

– А мясо – это и есть мускулы. Или по-другому мышцы. То есть, мы едим у животных мышцы. Понятно?

– Погоди. Ты что-то меня совсем запутала. Даже голова закружилась. Барвинка попыталась встать, но ее – видимо, от голода – так шатало, что она тут же снова плюхнулась на стул.

– Погоди. Ты что имеешь в виду, что мышцы и мускулы это одно и то же?

– Конечно! И это еще и одно и то же, что мясо. То есть, мышцы и мускулы сделаны из мяса.

– А-а! – хлопнула себя по лбу Барвинка. – Теперь, кажется, картина проясняется. А я уж было подумала, что всё – так запутались, что уже не выпутаемся. Короче, как я поняла, мясо, мышцы, мускулы – не важно, это всё одно и то же.

– Вот именно. Синонимы!

– Подожди! Не надо никаких симоминов. Достаточно уже мяса и мышц. И этих, как их там?

– Мускулов.

– Точно. А симоминов не надо.

– Ну не надо – так не надо, – согласилась Кнопочка.

Снова послышались звуки далекого танго, но Барвинка не обратила внимания.

– На чем это я остановилась?

– На том, что мясо оскорбляет животных.

– Вот именно! Пусть будут мышцы и мускулы, а мясо надо отменить!

– Тогда давай переделаем все пословицы, в которых есть мясо.

– Одна уже есть: ни гриб, ни овощ.

– А еще?

– Еще?

– Ну да, еще! Что, одна только пословица про мясо?

– Чего ты орешь, как резаная свинья?

Барвинку поразила внезапная грубость подруги:

– Кто? Я?!

– Да не ты… поговорка такая: «Чего орешь, как резаная свинья».

– А… точно! Давай ее переделывать.

Глава двадцатая

ВЕГЕТАРИАНСКИЙ УЖИН

Из кухни донесся такой восхитительный запах – не то жареной картошки, не то тушеной фасоли, а может, чего-то грибного? – что у Барвинки пробило заложенный нос.

– Господи, как пахнет-то! – промычала она. – Умираю, есть хочу. В это время иностранка торжественно внесла поднос, на котором возвышалось какое-то удивительное, совершенно незнакомое цветоградским малышкам блюдо. От него шел такой поразительно вкусный аромат, что Кнопочке – всего только на одно мгновение – показалось, будто душа ее вот прямо сейчас может заплакать и выйти из тела, пролететь сквозь стену и заросли земляники в саду и унестись в далекое ночное пространство. Туда, где танцуют танго.

– Это, наверно… – прошептала Барвинка.

– Хашмука! – радостно возвестила Бабаяга.

И заметив, что малышки на грани обморока, моментально сервировала стол, налила в принесенные бокалы яблочный сок, положила каждой по приличному куску хашмуки, не забыв и себя. Ужин начался.

Хашмука оказалось восхитительной.

– У-уу, как вкусно! – радовалась Барвинка, набивая рот питательным блюдом.

– В жизни ничего подобного не ела! – хвалила Кнопочка, уплетая за двоих.

Она даже позабыла о приличиях и ела руками – такая была голодная.

– Удивительно… это вкуснее жареных сосисок.

– И свиной отбивной.

– И утиной ноги, тушеной в мёде с изюмом.

– И бараньих котлет.

– Просто кулинарный шедевр какой-то!

Кнопочка энергично жевала. Каждый раз, когда она смыкала челюсти, ей чудилось, будто за окном, в темном небе вспыхивает какой-то цветной салют.

– Ты уверена, что здесь нет мяса? – спросила Барвинка.

– В хашмуку мясо не кладут, – сказала Бабаяга. – И где бы я его взяла, если у тебя его нет в доме? – добавила она.

– Вот что значит уметь готовить!

– Настоящая малышка из ничего может сделать прекрасную еду!

– Нет, что вы. Это не я… в Мерюкряке каждый умеет приготоивть хашмуку. Хотите, я вас научу?

– Погодите, а как же пицца? – вспомнила Барвинка. – Ее же вот-вот принесут!

– А вдруг нет? – насмешливо спросила Кнопочка.

– А вдруг да??

– Ну так и что? Мы и ее съедим, и мармуку!

– Ну уж нет, пока мармука не кончится, я к пицце не притронусь.

– И я.

– Только не мармука, а хашмука. Мармука – это по-мерюкрякски туфелька.

– Надо же… ха-ха-ха! туфелька!

На веранде было очень весело. Малышки хохотали и чокались бокалами с яблочным соком.

– Я поднимаю тост за Бабаягу! – сказала Кнопочка.

– Сначала выпьем за Бабаягу, а потом отдельно за бармуку! Выпили за иностранку.

– Ты всё-таки такая удивительная! – сказала Барвинка. – И почему только тебя зовут Баба… Баба… можно я тебя поцелую?

– Можно, – смущенно позволила Бабаяга.

– И я хочу поцеловать, – сказала Кнопочка.

– А я тебя тоже хочу поцеловать, – сказала Барвинка.

– Кого, меня?

– Нет, ее.

– А меня как же?

– И тебя. По очереди. Сначала ее, а в первую очередь тебя. Или наоборот: сперва тебя, а вначале ее. У меня ведь одни губы!

– Не одни, а две!

Барвинка в растерянности тряхнула головой, посмотрев в разные стороны своими огромными черными глазами.

– Но не могу же я одной губой целовать ее и одновременно другой губой целовать тебя?

– Ты совершенно права, – согласилась Кнопочка, немного подумав. – Это сколько же надо… это как же надо исхитриться, чтобы…

– Ндааааа….

– В общем, ты пока ее целуй, а я хочу выпить за Мерюкряк. Если бы не он, то не было бы Бабаяги и машмуки.

Они уже были совсем пьяные. Ведь малышки пьянеют даже от простого яблочного сока.

– Нет, – сказала Барвинка. – Ну, я просто уверена… что в Цве… цве… Она икала.

– Цветоргаде? – подсказала Бабаяга.

– Правильно! В Цветоргаде! Ни один малокышка… не может! Не-ик… приготовить такое, – высказалась наконец Барвинка.

– Кроме нее, – указала Кнопочка на иностранку куском хашмуки.

– Да если мясоеды попробуют это блюдо… Барвинка вдруг задумалась.

– Если бы можно было бы… Она замолчала.

– Если бы можно было бы что?

– Если бы можно было бы бы…

Барвинка снова задумалась и посмотрела одним глазом под стол.

– Если бы что?

– Если бы можно…

– Да не говори ты все время «если бы можно»! Это мы уже слышали. Говори сразу, что потом. А то ты… а то ты… так никогда недоговоро… недоговоро…

– Недоговоришь, – подсказала Бабаяга. Она из них была самая непьяная.

– Если… как-нибудь сделать мясные блюда невкусными, – выговорила наконец свою мысль Барвинка.

– Как… как это?

– Ну… если бы ресторан «Патиссон» был наш… мы бы нарочно плевали в шашлык.

– Фу!

– То есть, нет… я хотела сказать – не плевали, а… а сыпали.

– Что сыпали? Куда сыпали?

Казалось, Барвинка собирается с мыслями.

– В шашлык, – прошептала она. – Слишком много соли. Туда. – Барвинка взяла солонку и стала показывать, как она бы сыпала. – Или перца. – Она снова икнула. – Так что есть невозможно. И тогда все бы плавно… плавно… переместились в вегетарианский зал.

Тут наконец Кнопочка поняла.

– Ах вот ты что задумала! – сказала Кнопочка.

– Да! Это самое задумала.

– А давайте откроем свой рестроан, – предложила Бабаяга. – Будем подавать там очень соленое мясо и очень перечные котлеты.

– Кто же тогда в наш ресторан пойдет? – возразила Барвинка. – И потом… мы ведь вообще против мяса, как же мы его будем подавать? Давайте лучше откроем вегетарианский ресторан. И будем там готовить хашмуку…

– Никто не придет, – сказала Кнопочка. – Ресторан «Патиссон» – Кастрюлин. Повар Кастрюля известный, а мы нет.

– А что, если… а что, если Кастрюля начнет подавать пересоленное мясо? – предположила Барвинка. – И тухлые котлеты?

– Ну, ты совсем яблочного сока опилась, – сказала Кнопочка. – Или обпилась. А как правильно, я вас спрашиваю?

– Об… обнапилась. Вот.

– Бабаяга! Не наливай ей больше! – сказала Кнопочка.

Бабаяга отодвинула от Барвинки стакан.

– Да Кастрюля… – сказала Кнопочка. – Да Кастрюля в жизни на такое не пойдет, чтобы пересоливать… то есть, пересолять мясо. Он мой друг! Я его хорошо знаю!

Барвинка хитро посмотрела на нее правым глазом.

– А что, если он сам не будет знать?

Все замолчали. Кнопочка подняла стакан и долго рассматривала подругу сквозь желтый яблочный сок.

– Ты предлагаешь… – сказала она наконец.

– Вот именно! Только смотрите. – Барвинка оглянулась по сторонам. – Если об этом узнают… конец всему вегетарианству.

– Да еще и побьют, – поежилась Кнопочка. Яблочный сок при этом выплеснулся ей на коленки.

– Неужели побьют? – прошептала Бабаяга.

– Охотник Патрон так за волосы оттаскает. Своих не узнаешь.

Яблочный сок кончился. В черном небе мигали звезды. Кнопочке почему-то казалось, что их в два раза больше, чем нужно. Малышки долго так сидели на веранде, и каждая раздумывала над предложением Барвинки. И сама Барвинка раздумывала над своим предложением. Она уже немного протрезвела и думала теперь гораздо лучше. А Бабаяга вдруг почувствовала, что не улавливает больше запах заварного крема и эклеров с улицы Ландышей. Она вздохнула.