Осужден пожизненно - Маркус Кларк

Фрер, с беспокойством взглянув на нее, заерзал на своем месте.

– Ну полно, перестань, не думай об этом! – сказал он.

– Морис! А что сталось с тем, другим человеком? – вдруг спросила она.

– Каким другим человеком?

– Ну с тем, который был с нами. Тот, другой, ты же знаешь.

– Бедняга Бейтс?

– Нет, не Бейтс. Каторжник. Как его звали?

– Ах, каторжник! – процедил Фрер с таким видом, будто и он забыл обо всем. – Но ты же знаешь, солнышко, его сослали в Порт-Артур.

– А! И он все еще там? – проговорила Сильвия, вздрогнув.

– Наверно, – сказал Фрер, нахмурившись.

– Между прочим, – заметил Викерс, – этого человека придется вызвать в суд. Нам нужно опознать негодяев.

– А разве мы с вами не можем это сделать без него? – с тревогой в голосе осведомился Фрер. – Боюсь, что нет. Я не решусь под присягой опознать человека через пять лет.

– Да неужели?! – воскликнул Фрер. – А я присягну в любую минуту. Мне достаточно только раз увидеть человека – и я его запомню на всю жизнь.

– И все-таки лучше привезти несколько арестантов, которые были в то время в Макуори-Харбор, – заключил Викерс, желая поскорее закончить спор. – Уж теперь-то я не допущу, чтобы преступники выскользнули у меня из рук.

– Скажите, а в Порт-Артуре есть еще старики? – осведомился Микин.

– Да, «вечники», – ответил Викерс. – Осужденные по приговору колониального суда. Закоренелые преступники. Теперь Порт-Артур занял место Макуори-Харбор. Какое волнение поднимется среди них, когда шхуна придет туда в понедельник!

– Волнение? Да неужели? Как интересно! А зачем туда пойдет шхуна? – спросил Микин.

– Чтобы привезти свидетелей, дорогой сэр. Большинство тамошних каторжников приговорены пожизненно, и путешествие в Хобарт-Таун будет для них праздником.

– Стало быть, они никогда не покидают этого места? – полюбопытствовал Микин, покусывая сухарик. – Это ужасно!

– Никогда, разве только в случае смерти, – со смехом ответил Фрер. – И тогда их хоронят на острове. О, это чудесное местечко! Вам надо бы съездить туда со мной и посмотреть, мистер Микин. Там очень живописно, уверяю вас.

– Дорогой Морис, – сказала Сильвия и отошла к пианино, как бы желая выразить протест против того направления, которое принял разговор, – как ты можешь так говорить?

– Мне бы очень хотелось увидеть это место, – сказал Микин, все еще грызя сухарик, – так как сэр Джон что-то говорил о должности капеллана в Порт-Артуре, а климат там, насколько я понимаю, вполне терпимый.

Вошел слуга и, передав майору какую-то официальную бумагу, окинул взглядом элегантного священника. Морис снова рассмеялся.

– О, климат замечательный, – сказал он. – И притом там совершенно нечего делать. Место для вас весьма подходящее. Это наша небольшая колония. Все скандалы, происходящие на Земле Ван-Димена, замышляются в Порт-Артуре.

Тон этого салонного разговора никак не соответствовал его теме – острову-кладбищу и людям, осужденным на пожизненную каторгу. Возможно, что так думала Сильвия, которая вдруг взяла несколько громких аккордов, что и вынудило собеседников из вежливости замолчать. Разговор оборвался, и мистер Микин почувствовал, что настало время прощаться.

– До свиданья, дорогая мисс Викерс, – сказал он, вскоре вставая и подходя к ней со сладчайшей обворожительной улыбкой. – Благодарю вас за прекрасную музыку. Вы сыграли мою любимую пьесу. Она была также любимой пьесой дорогой леди Джейн и епископа. Пожалуйста, извините меня, капитан Фрер, но это невероятное происшествие – поимка преступников – причина того, что я решился коснуться столь деликатной темы. Какое наслаждение созерцать вас вместе с драгоценной юной леди! Спасенная и спаситель, дорогой майор, вы, конечно, помните, что «никто как храбрец и никто как храбрец и только храбрец достоин красавицы». Итак – приятного вам вечера.

Викерсу это очень польстило – он всегда чувствовал расположение к любому, кто хвалил его дочь.

– Конечно, мое приглашение несколько преждевременно, – сказал он Микину, – однако если у вас не будет ничего лучшего – приходите к нам обедать на рождество! У нас обычно собирается небольшое общество.

– Я буду в восторге, – ответил Микин, – в восторге, уверяю вас. Это так приятно – встретить в этой прелестной колонии людей одного с вами воспитания и одних с вами вкусов. Родные души находят друг друга – не правда ли, мисс Викерс? Да, конечно, я приду к вам! А пока еще раз – доброго вам вечера!

Когда дверь закрылась, Сильвия расхохоталась.

– Какой смешной человек! – сказала она. – Как он противен с его перчатками и зонтиком, с его прической и духами! Вообразить только, что этот жеманный олух будет указывать мне путь в царствие небесное! Нет, я бы предпочла старого мистера Боуэса, хотя он слеп как крот и злит всех тем, что «прячет свои козыри», как ты выражаешься.

– Дорогая моя Сильвия, – серьезно ответил Викерс, – мистер Микин священник, ты это знаешь. – Знаю, – парировала Сильвия, – но ведь священник может разговаривать по-человечески, правда? Почему они посылают сюда таких типов? Уверена, что он гораздо больше пригодился бы на родине. О, кстати, папочка, бедный Денни опять вернулся. Я разрешила ему пойти на кухню. Ведь ты не возражаешь?

– Ах ты, моя проказница, опять ты зазываешь в дом бродяг, – сказал Викерс, целуя ее. – Придется мне, видно, оставить его. Что он еще натворил?

– Жена посадила его в тюрьму за пьянство, – ответила Сильвия. – Хороша жена! И для чего только люди женятся?

– Спроси Мориса, – улыбаясь, заметил отец. Сильвия отвернулась и тряхнула головой.

– А что он знает об этом? Морис, ты настоящий медведь! И если бы ты не спас мне жизнь, я бы никогда тебя не полюбила. Ну ладно, можешь поцеловать меня. – И голос ее стал мягче. – Вся эта история с каторжником опять все во мне всколыхнула. И если бы я не любила тебя, дорогой, ты бы по праву назвал меня неблагодарной.

Морис Фрер сильно покраснел и поцеловал ее, а затем смущенно отошел к окну. Человек в серой одежде копался в саду и тихо посвистывал.

– Не так уж им плохо живется, – пробормотал Фрер.

– О чем ты? – спросила Сильвия запальчиво.

– О том, что я недостоин тебя! – вскричал Фрер. – Я… Я…

– Ты должен думать прежде всего о моем счастье, Морис, – ответила девушка. – Ведь ты же спас мне жизнь, не так ли? И я была бы просто дрянью, если бы не любила тебя! Не надо меня целовать, – добавила она, отстраняя его. – О, стало уже прохладно, пойдем-ка, папочка, погуляем в саду. А Морис пусть поразмыслит о своих недостатках.

Морис, несколько обескураженный, посмотрел вслед удаляющейся паре.