Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 1. Стихотворения. Поэмы (1902–1910) - Николай Степанович Гумилев

на прощение (см., напр., роман Э. Сю «Вечный Жид»). Ст. 17–20. — Люцифер в магии соотнесен с луной и является демоном понедельника (дня луны).

46

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Русская мысль (Париж). 1991. 30 авг. (№ 3893), публ. стих. (Р. Д. Тименчик), Russian philology and history. Jerusalem, 1992, публ. стих. (Р. Д. Тименчик).

Автограф в альбоме Л. И. Веселитской (ИРЛИ. Ф. 44. № 22. Л. 73), без загл. Дата «1905. 17 октября» в левом верхнем углу страницы. Возможно, Гумилев указал дату написания ст-ния. После текста и подписи запись Л. И. Веселитской: «Расстрелян в 1921 году. Когда он написал мне в альбом это стихотворение, я почувствовала, что его можно истолковать двояко и спросила самого поэта: — Как это понять, Николай Степанович? Он помолчал и сказал: — А как хотите, так и понимайте».

Дат.: 17 октября 1905 г. — 10 апреля 1906 г. — по данным Р. Д. Тименчика (Русская мысль (Париж). 1991. 30 авг. С. 17).

Ст-ние посвящено событиям 17 октября 1905 г. — выходу манифеста Николая II «Об усовершенствовании государственного порядка». Согласно этому манифесту, Государственная Дума получала полноту законодательной власти, существенно ограничивая власть монарха. «Оценку “побед демократии” Гумилев дал в рифмах еще на заре литературной деятельности», — писал об этом ст-нии Р. Д. Тименчик (Русская мысль (Париж) 1991. 30 авг.). Веселитская Лидия Ивановна (1857–1936) — писательница, автор известной в конце XIX в. трилогии «Мимочка-невеста», «Мимочка на водах», «Мимочка отравилась». Писала под псевдонимом В. Микулич.

47

Перевал. 1907. № 11, с вар., РЦ 1908, как третье ст-ние цикла «Император Каракалла», РЦ 1918, в оглавлении ошибочно названо «Поединок».

СС I, Ст 1986, СП (Волг), СП (Тб), СП (Тб) 2, БП, СП (Феникс), Ст ПРП (ЗК), ред. 1908, Ст ПРП, ред. 1908, СС (Р-т) I, Соч I, СПП, СП (Ир), ред. 1908, Ст (Яр), Круг чтения, ред. 1908, Изб (XX век), Русский путь, ред. 1908, ВБП, ЛН.

Автограф без загл. первонач. варианта в письме Брюсову от 30 октября (н. ст.) 1906 г. (РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 18. Л. 10 об.).

Дат.: до июля 1906 г. — датировка Н. А. Богомолова (Соч I. С. 494).

П. М. Пильский сурово критиковал это ст-ние: «Большой и иногда серьезно утомляющий недостаток стихов г. Гумилева в их напрасной отягощенности красками, эпитетами, словами. Г. Гумилев напрасно так щедрится, ибо его расточительность разоряет его стихи и не приносит никакой радости нам. Эта расточительность, кроме того, приводит к банальности, самому злому и самому страшному врагу красоты. В самом деле, разве поэзия эти строки <цит. ст. 21–25>» (Образование. 1908. № 7. С. 79). В тоже время критик отметил: «В плохой третий отрывок “Каракаллы” залетели две ценные и звучные строки:

В золотом невинном горе

Солнце в море уходило, —

и их жаль здесь, как просыпанный жемчуг» (там же). Имела место и попытка выявить генеалогию гумилевского цикла: «Почти всем в области формы обязан он мастерам русского стихотворчества. Как отчетливо звучит, например, не говоря уже о громадном влиянии В. Брюсова, привычный четырехстопный хореический стих Аполлона Майкова в стихах “Каракаллы”, любопытно разукрашиваясь изысканным колоризмом молодого поэта, и уживаясь с типично французским и романтическим enjambement <цит. ст. 6–15>» (Левинсон А. Н. Гумилев. Романтические цветы // Современный мир. 1909. № 7. С. 189). А. Волков трактовал это ст-ние следующим образом: «Стоит сопоставить с этим стихотворением Эредиа (“Завоеватели золота”) многочисленные похвалы Гумилева “сильному императору”, чтобы убедиться в идейной общности раннего провозвестника французского империализма и русского певца империалистического конквистадорства» (Волков А. Поэзия русского империализма. М., 1930. С. 129). Смысл подношения крокодила Каракалле и его освящения М. Баскер истолковал так: для римского императора, посвященного в тайны магии, животное с берегов Нила было не просто забавой, но одним из ритуальных символов («потенциальным магнетическим инструментом») для ночных общений с потусторонним миром (см.: Basker. P. 40).

Ст. 1. — Павзаний (Павсаний) — греческий путешественник и писатель II в., создатель 10-томного «Описания Эллады». Уделял большое внимание местным обычаям и обрядам, жившим в народе преданиям и поверьям. Ст. 5. — Египтяне рассматривали крокодила как эмблему Верховного Божества, так как крокодил, по их убеждениям, обладал даром предвиденья. Ст. 7. — Каракалла — римский император с 211 по 217 гг. Первоначальное имя — Бассиан. Прозвище объясняется введением им в обиход галльской одежды — длинного халата, ниспадающего до щиколоток. Распутный и своевольный правитель, жестоко подавлявший любое возмущение провинций. По преданию, был знаком с магией. Убит в результате дворцового переворота. Ст. 18–20. — Образ «венценосной гетеры» встречается в ст-нии Брюсова «Гребцы триремы». Ст. 21–25. — «Их (крокодилов. — Ред.) кормили ежедневно и время от времени поили вином, вливая его в их пасти. Их уши украшались золотыми кольцами и драгоценными камнями, а передние ноги — браслетами» (Холл. С. 314).

48

Понедельники газеты «Слово». 1906. 26 июня. № 18, др. ред., РЦ 1918.

СС I, СП (Волг), СП (Тб), СП (Тб) 2, БП, СП (Феникс), Изб (Кр), ОС 1989, Ст (М-В), ШЧ, СС (Р-т) I, Соч I, СП (XX век), СПП, Ст (Яр), Престол, Изб (XX век), Русский путь (ред. 1906), ОЧ, ЧН 1995, Изб 1995, ВБП, МП.

Автограф — архив Лозинского.

Дат.: 26 июня 1906 г. — по дате публикации.

Специфику восприятия творчества Гумилева «русским зарубежьем» передает В. К. Завалишин: «Годы жизни в Петербурге периода гражданской войны и событий за ней последовавших, придали поэзии Гумилева новую окраску. Опьяненный гневом мастеровой поднял топор, чтобы разнести в щепы ту культуру, одним из создателей которой был Гумилев. От сознания этого поэтические образы мастера стали приобретать мрачный колорит, творчество становится каким-то нервным, но вместе с тем психологически углубленным. Правда, и несколько раньше поэта интересуют провалы чувств и дум у людей, изведавших катастрофы судьбы. Такова, например, маленькая поэма “Крест”. Герой проигрывает в карты все, что имел. Возбужденный и мрачный, выбегает он на крыльцо, глотает холодный мартовский воздух. Он подавлен поражением. Воображение рисует ему мрачные картины будущего... Герой входит в комнату, где играют его партнеры, и молча ставит на карту свой крест. Человек, которого судьба сбрасывает на дно жизни, если не потеряет присутствия духа, в самый тяжелый момент найдет путь и выход из тупика. Но так бывает не всегда. Поэзия Гумилева омрачается предчувствием гибели» (СС 1947 I. С. 9, 10). «На обычный выигрыш он