Крылья - Кристина Старк

Сборник сказок про «Нарнию» на чешском языке и старый диск группы Lamb – вот и все, что мне от нее осталось. Я вошел в номер и рухнул в кровать с дичайшей головной болью. Мое новое тело начало выкидывать фокусы: ему приспичило выпить.

Виски обжигает горло. Капитан снова выталкивает на поверхность лицо рыжеволосой женщины: миловидная, с большими синими глазами, лет сорока. Сразу вслед за ней – темный затылок другой женщины… Невыносимо. Хватаю телефон, звоню в отдел расследований Уайдбека.

– Сальваторе, а что за дамы были у Скотта до того, как он откинулся? Единственное, что мне достоверно известно, – у одной рыжие волосы, у другой черные. Рыжеволосая, говоришь, жена? А черноволосая? А можешь узнать наверняка? Бравый капитан Скотт им обеим что-то должен, из-за чего все не может успокоиться. Уже заставил меня выпить треть бутылки..

Сальваторе бросил мне в почту досье, я несколько раз перечитал его, но не нашел ничего, что остановило бы навязчивое мелькание ее лица в дебрях памяти.

«Мария-Хелен Скотт, ирландка по происхождению, пятнадцать лет в браке с капитаном Скоттом, историк по образованию, искусствовед, пережила инсульт, увлечения: лепка посуды, итальянская кухня, путешествия…»

Я собрался отправить отчет в корзину, но некоторые слова из отчета заставили меня медленно опуститься в кресло.

«Искусствовед».

«Инсульт».

«Итальянская кухня».

«Путеше…»

Вот оно. Что-то медленно выползает на поверхность, ломая металлическую пластину, разделяющую память Скотта и мою… Оказывается, чета Скоттов буквально за неделю до фатального ранения Нейтана успела прокатиться по Европе. Копаюсь в памяти. Париж, Барселона, Рим… Мария-Хелен любит итальянскую кухню и итальянское искусство. Ей не терпится посмотреть на собор Святого Петра…

Снова черноволосая… Лежит на животе, и я склоняюсь над ней, протягивая к ее шее вспотевшие ладони…

Padre nostro…

Мои пальцы впиваются в обивку кресла. Если я буду продолжать нажим, то они просто сломаются в суставах. Такого совпадения просто не может быть.

Мария-Хелен показывает пальцем вверх, капитан Скотт поднимает глаза и видит… человеческую фигуру на подоконнике многоэтажного здания. То ли офисный центр, то ли гостиница. И в этот момент фигура делает шаг.

Случайности? Нет никаких случайностей. Меня настигло ослепительное, как вспышка прожектора, знание, что однажды все камни будут собраны, все счета оплачены, любая добродетель вознаграждена и любое преступление – отомщено. Потому что случилось немыслимое: в третьем прыжке моя душа выбрала тело того человека, который однажды стал свидетелем смерти Катрины. Если и существовал в мире бумеранг Вселенского Возмездия, то более подходящую мишень, чем я, сложно было вообразить.

Мозг Нейтана Скотта бережно откопал все подробности и передал мне: «Возьми, приятель. Кажется, это имеет к тебе какое-то отношение. И перед просмотром лучше сядь».

Катрина упала с высоты девятого этажа прямо на проезжую часть. Зеваки еще не успели испустить вопль ужаса, а Скотт уже проделал половину пути до распластанного на дороге тела. Та самая молниеносная реакция, выработанная за годы работы копом. Он знал, что вероятность того, что человек выжил, смехотворна, но если, Иисусе, выжил, то под колесами проезжающих автомобилей ему точно делать нечего. Единственное, чего боялся Скотт, – что жене станет плохо. Мария-Хелен недавно перенесла инсульт. «Эта нелепая невыносимая жизнь. После того как смерть заглянет тебе в лицо, начинаешь наконец делать то, что всегда отодвигал на потом: привозишь жену в эту чертову Европу, поглазеть на все эти фрески, полотна и дома с уродливыми вычурными крышами, а тут бах… снова смерть. Прямо посреди улицы, над отполированной брусчаткой которой вы пять минут назад умилялись, как дети. Можно было бы просто взять жену под руку и увести отсюда, но не оставить же… “Мэри, детка, ты только не подходи сюда, просто стой там, где стоишь!”

Господи милосердный. Девчонка. Мелкая совсем. И что же за дерьмо такое приключилось в ее жизни, что превращение в отбивную показалось самым оптимальным вариантом? Сломанные руки и ноги, раздробленные таз и грудная клетка, голова в липкой багровой луже.

Лица не видно (и слава богу), только волна черных блестящих волос и окровавленная мочка уха. Вдавливаю пальцы в ямку на шее. Пульсации нет. Да и разве может быть. Восьмой или какой там этаж… Все.

Подбегают люди, что-то молотят по-итальянски, ни хрена не понимаю. “Чего? Да-да… Умерла. Морте. Вызывайте девять-один-один или кто тут у вас трупы убирает… Мэри, я здесь”!»

Припоминаю, что после случившегося чета Скоттов изменила планы и провела вечер в ближайшей траттории, где капитан снимал стресс шотландским виски и незаметно подливал вино жене.

Я сидел в кресле за столом, не в силах перестать вытаскивать из памяти Скотта все эти леденящие душу детали. Я узнал одежду, которая была на Катрине, тонкий золотой браслет, мой подарок, на правом запястье, татуировка на бугорке последнего шейного позвонка. Тонкие руки, узкие бедра, волосы, запах которых я помню до сих пор. И вот теперь… Это восхитительное тело сломали, как картонный пазл, перемешали и рассыпали по брусчатке…

Сломал, перемешал, рассыпал. Я.

В Швейцарию я вернулся, постарев на сто лет.

– Милый, все в порядке? Ты выглядишь неважно. Тебе надо лучше есть. Тело еще не вполне восстановилось после кровопотери. Как учеба? Мне звонили из университета, интересовались, где ты. Ты пропустил неделю учебы? Где был? – мама наряжает гостиную к празднику и параллельно ведет ненавязчивый допрос. Всюду коробки с елочными украшениями и рулоны упаковочной бумаги.

– В Праге.

Ее рука с елочной игрушкой замирает в воздухе. Она прекрасно знает, откуда та девушка, которой предназначалось кольцо от «Тиффани». И конечно же, сообразила, что я ездил в Чехию не пиво дегустировать.

Мама спускается с лесенки, приставленной к огромной елке, которую непонятно как втащили в эту гостиную, – и кладет руки мне на плечи:

– Мы уже говорили об этом много раз, и я знаю, что о мертвых либо хорошо, либо никак, но в том, что случилось, виноват не только ты. Она тоже. И все мы, если уж начистоту… Мы должны были предупредить тебя заранее, чем может закончиться любовная горячка. Подай мне вон ту коробку, дорогой…

Я передаю ей коробку с огромными стеклянными шарами.

– Есть еще что-то, что тебя беспокоит?

– Остаточные реакции. Я постоянно вижу мертвое тело, которое… однажды видел Скотт, – запинаясь произношу я.