День рождения ведьмы - Кирилл Кащеев

Днепр вскипел как громадный таз, до краев полный живой рыбы. Огромные — серебристо-синие, серебристо-серые, серебристо-фиолетовые, сиреневые, лиловые и зеленые — хвосты вздымались над водой.

— Та що ж це робыться, ой лышенько! — пронзительно закричала явно пожилая женщина, почему-то ее крик несся из поднебесья.

Нечто похожее на чудовищную рыбину — акула, не меньше! — в высоком прыжке перелетело через перила моста. Блеснул чешуей огромный хвост… Существо рухнуло на бородатого специалиста по славянам и впилось пастью ему в грудь! Брызнула кровь…

Темное небо прошил ведьмовской клин и на полной скорости ринулся к мосту.

— Що ж воны, дурныкы, наробылы! — мечась над водой на своей дворницкой метле, жалобно причитала Стелла. — Це ж нибы цыплятко до волчьей пасти подсунуть, алеж я не бычыла ще, щоб цыплятки до вовкив сами сигалы!

— Точно, зови вовкулак! — скомандовала Ирка Стелле. — И остальных! — и бросила швабру в пике.

— Зачем они прыгнули? Они же знают, что до первого грома не-ведьмам в воду нельзя! — поравнявшись с подругой на вираже, успела жалобно прокричать Танька.

— Не верят! Думают, все игрушки и сказочки! — проорала в ответ Ирка.

— Будут им сказочки! — с этим диким воплем Оксана Тарасовна верхом на своей кочерге ухнула вниз, к расплывающимся по воде кровавым пятнам. И вывернула на облепивших добычу русалок мешок с бельем. Золотистый корсет хлопнулся прямо на голову впившейся в бок парню русалке. Парень кричал, кричал, кричал…

Речная девка тряхнула головой — и корсет поплыл по воде. На миг ее безумные глаза сфокусировались на украшенных крохотными стразами бантиках… Щучьи челюсти разжались, жуткая рыбья морда снова превратилась в девичье личико… Налетевшая сверху Ирка широким веером сыпанула на головы русалок травяной сбор из сумки: полынь, любисток, мята, ковыль… Все, чего русалки терпеть не могут!

Пронзительные вопли, похожие на стрекотание дельфинов, взвились над рекой, заглушая даже крики истерзанных русалочьими зубами несчастных. Ослепленные, обожженные прикосновением трав русалки, заметались… Ирка швырнула швабру к самой воде и, чиркнув черенком по волнам, подхватила под мышки уходящего на глубину парня.

— Ку-у-уда? — отшвыривая корсет, взвыла русалка. — Соломьяный дух — дух человечий! Мое! — и повисла всей тяжестью — острые щучьи зубы впились парню в ногу.

…Танька неслась над мостом. Черенок швабры сшиб в воду телекамеру. Заоравший оператор шарахнулся в сторону. Тараном Танька пролетела сквозь толпу — хотя и толпы уже толковой не осталось, люди бежали прочь с моста, у них было здоровое чувство самосохранения. Ведьмочка вместе с метлой рухнула рядом с распростертым бородачом. Русалка лежала у него на груди — громадный, с прозеленью чешуйчатый хвост судорожно подергивался, хвостовой плавник лупил по асфальту. И жуткий, хлюпающий звук — русалка тянула в себя кровь! Рыбья пасть перехватывала разодранную кожу на груди человека. Отплевываясь от бороды, русалка подбиралась к горлу.

Подскочившая к ней Танька схватилась за перевитые желтыми кувшинками волосы:

— А ну пусти, рыбина, тут тебе не червяк!

Вертящийся смерч рухнул из поднебесья, на лету превращаясь в здухача.

— Погоди, не тяни! Она ему так горло вырвет! — подлетевший здухач выхватил меч… и принялся клинком отжимать русалке челюсти.

Прикосновение лунного серебра заставила русалку отчаянно застрекотать и разжать зубы. С силой, которой Танька сама в себе не подозревала, ведьмочка рванула русалку за волосы… измазанное человеческой кровью то ли лицо, то ли рыбья морда мелькнуло перед глазами… Танька ее узнала!

— А, старая знакомая! — прошипела ведьма. — Это ты нас с Иркой на прошлом Купале утопить пыталась? Богда-а-ан! Тащи ее на берег! — всовывая здухачу в руки судорожно бьющийся рыбий хвост, проорала она. — Ты меня — утопить, а я тебя засушу! Завялю, как тараньку!

Снова обернувшийся вихрем здухач рванул к берегу. Узкое основание смерча всосало в себя русалочий хвост, и истошно стрекочущую русалку поволокло по асфальту моста — только мокрая полоса да сыплющиеся из волос кувшинки отмечали ее путь. Но Танька этого уже не видела — нацелив швабру, она круто спикировала к воде…

…Вцепившаяся в бесчувственного парня Ирка болталась над водой, понимая, что повисшая на добыче русалка сейчас просто оторвет парню ногу! И даже если Ирка его вытащит… Даже если отчаянно ругающиеся Маринка с Катькой отобьют девчонку с почти начисто отгрызенной рукой… Если плюхнувшиеся прямо на воду Лика и Вика успеют ухватить за вздувшуюся рубаху уходящую на дно другую девчонку… Их было восемь! Восемь дебилов и дебилок ненормальных, сиганувших в воду на русалью ночку! Троих уже вовсе не видно! На Оксану со Стеллой рассчитывать нечего, женщинам, не девушкам, сейчас к воде спуститься — верная смерть!

Русалка зарычала — почти по-звериному — и глубже впилась зубами в несчастного парня!

Мимо со скоростью снаряда просвистела Танька. На лету перевернулась в воздухе метлой кверху… и обеими руками вцепилась в волосы еще одного плавающего посреди кровавого пятна «ведьмака». Ринувшиеся со всех сторон русалки облепили беднягу, как громадные пираньи, впиваясь зубами в руки, плечи, спину, грудь. Острые зубы пробили парню щеку. Танька заорала… Между плывущими по волнам русалочьими прядями вдруг выскочила совершенно гладкая, похожая на мячик лысая голова… украшенная татуировками разноцветных мобилок!

«Это безыменная, которая нам помогала!» — вспомнила ее Ирка… вспыхнувшая было надежда чихнула смрадной искрой и погасла, стоило Ирке увидеть сумасшедшие глаза и перекошенную морду безыменной. Русалка акулой метнулась вперед… и ее раззявленная пасть сомкнулась на руке у Таньки!

Пронзительный Танькин вопль взбаламутил воду! Ему ответил отчаянный Иркин крик — она полностью потеряла голову! Бросать парня, нестись к Таньке? Его тогда сожрут… Словно дельфин выпрыгнула из воды еще одна русалка, сорвала Таньку со швабры и потащила в воду. Целая гроздь речных хищниц повисла на мокрых юбках Маринки и Катьки… Мокрая рука, слишком изящная и нежная для украшающих ее жутких когтей, потянулась из воды… и вцепилась в рукав Иркиной рубахи… Рывок — темная водная гладь ринулась ведьме навстречу… А из нее скалились пасти — хищные, зубастые пасти…

— Вау, девочки! Что вы тут устроили? — пронесся над волнами… ленивый, вальяжный рев. Может, кто думает, что рев не может быть ленивым и вальяжным — так вот этот был!

Глава 32 Русалки — в поле

Ирка рванула вверх, выдергивая парня из воды… Когтистая рука скользнула по ее рукаву, лишь вспоров голубой шелк, вцепившаяся в ногу парня русалка разжала зубы и плюхнулась в воду.

По реке плыл Великий Дракон Вод. Сложив крылья и изогнув увенчанную зубчатым гребнем шею, будто лебедь, серебристо-сияющий змей скользил по темной реке, и огоньки подсветки играли на его чешуе. Русалки застыли, и лица их словно лепила из пластилина невидимая рука — оскаленные рыбьи морды сминались, втягивались, исчезали жуткие челюсти, уступая место бледненьким, почти детским личикам с мелкими изящными чертами.

— Господин! — первой опомнилась татуированная русалка и ринулась к нему.

— Прочь пошла, безыменная! — сразу две русалки отшвырнули конкурентку прочь, наперегонки плывя к водному змею. — Господин! Повелитель!

Тонкие, перевитые стеблями кувшинок руки тянулись к нему из воды, прозрачные, рассыпающие бриллианты капель, пальчики благоговейно касались кончика хвоста и отдергивались, бледная щека прильнула к крылу, и локоны зеленых волос разметались по серебру чешуи…

— Ты здесь, Повелитель! Ты пришел к нам, Владыка, ты пришел!

— Я пришел, — с невыносимым самодовольством подтвердил змей. — Ну? Не вижу, чтобы мне тут были рады! Где мои подарки?

— Подарки? Подарки для Господина! — русалки заволновались, их голоса звучали как шорох речных волн, накатывающих на пляж. — Ракушку? Рыбку?

— Красивую штучку? — поднимая выловленный корсет с бантиками, пролепетала буроволосая русалка.

Великий Водный рыкнул, и неожиданно возникший водоворот утянул ко дну русалку вместе с корсетом.

— Где мои подарки? Быстро, а то сейчас всех в болотницы переведу! — взревел Айтварас Жалтис Чанг Тун Ми Лун, и черные волны Днепра грозно вздыбились белыми пенными шапками.

— Подарок Господину! — пронзительно завопили русалки. — Кровь, кровь, живая кровь!

Гладь Днепра выгнулась, точно спина гигантского кота, и мокрых, захлебывающихся ведьм вышвырнуло на бетонный парапет, отделяющий парк от реки. Волна накатила снова — и семь тел, неподвижных бледных тел, окутанных прозрачными коконами, вода вынесла на берег и уложила рядком. Ирка спланировала на своей швабре и опустила рядом восьмое.