Огня для мисс Уокер! - Ольга Алексеевна Ярошинская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Между ребрами монстра торчал обломок древка, а Ральф, схватив его обеими ладонями, вдавливал все глубже.
Вервольф отшатнулся, вцепился себе в грудь, раздирая ее когтями и пытаясь схватить деревяшку, скользкую от крови, упал на колени.
– За что? – тихо спросил он, глядя на Джейн, а потом завалился на бок.
Его тело снова менялось: грудная клетка сжималась, кожа разглаживалась, и лицо становилось человеческим, искореженным гримасой страдания. Преподобный прикоснулся к груди, откуда толчками вырывалась кровь.
– Почему так темно? – прошептал он. – Где весь свет?
Его рука безвольно упала на пол, и больше он не шевелился.
Глава 22
Закон и справедливость
Ральф устало потер глаза, мечтая лишь об одном – упасть наконец в свою кровать и хорошенько выспаться и чтобы никто ему не мешал. Кроме Джейн, конечно. Для нее всегда есть место и время и в его постели, и в жизни. Но сейчас она в поместье с бабушкой, к которой срочно позвали доктора, а он, Ральф, допрашивает очередного работягу с лесопилки.
– Значит, вы просто так решили собраться и убить миссис Олдброк и ее внучку, – скучным тоном подытожил Ральф.
– Нет! – встрепенулся мужик и стащил с лысины кепи. – Не хотели мы… Но ведь служанку загрыз вервольф. И мистер Фелстон, дай бог ему здоровья, дал премию…
– Что? – про премию Ральф впервые слышал.
– Немного, но все ж приятно, когда работу ценят, – приосанился лысый. – Я на лесопилке работаю уж двадцать лет. И вот что скажу, мистер Рейнфорд, наш мистер Фелстон – самый толковый управляющий за все эти годы. Да, с ним не забалуешь. И курить он строго-настрого запретил. За одну папироску вышвырнул Мики-задиру…
– А кто первым предложил отправиться к поместью?
Глаза лысого так и забегали.
– Так вы ж сами сказали, инспектор, что надо завалить волка, – пробормотал он.
Прекрасно. Ральф вздохнул. Теперь выясняется, что он еще и зачинщик всей этой безумной ночной свары.
– Ладно, – нехотя сказал он. – А что по поводу мисс Блювенгейз? Ее отец примчался из Лондона и требует расправы над тем, кто избил его дочь.
– Мисс Блювенгейз я и пальцем не тронул! – запальчиво воскликнул лысый. – Я как увидел вервольфа, так сразу и сдристнул подальше.
– Вервольфа? – переспросил Ральф. – Которого? То есть, – сбился он, – расскажите подробнее. Как он выглядел? Где это произошло?
– Да там, возле поместья, и произошло, – пробормотал мужик, нещадно сминая в руках кепи. – Он выскочил, завыл. Я как раз близко стоял. Вы запишите, – оживился он. – Я был у ворот. Даже не зашел на землю Олдброков. Там и без меня… И, в общем, тут вдруг появился волк. Лохматый такой, с рыжими подпалинами. Темно, но я с факелом – только для освещения взял! Американка это была, истинно говорю. Обернулась, значит, и завыла, чтобы все за ей бросились, а бабку оставили. Ну, мы так и думали – только молодую, значит. Потому как старуха никого не убивала, хоть и вредная она. Редко когда ее в городе встретишь, но, если мимо пройдет, обязательно нос сморщит, как будто воняет от тебя.
– Так, может, и вправду воняет, – флегматично заметил Ральф. – Значит, к воротам выскочил волк. Лохматый, рыжеватый, но, в принципе, вполне обычный. Но вы все отчего-то решили, что он оборотень.
Джейн оказалась в церкви голой, если не считать покрывала, в которое она закрутилась на манер римской тоги. Ладони и ступни ее были в грязи. Но Ральф так и не видел превращения. Возможно, Джейн получила психическую травму, вообразила себя вервольфом. Ей нужен покой и забота – и все наладится. И в свадебное путешествие надо уехать подальше. Потому как у него, Ральфа, тоже явная психическая травма. Того, что произошло в церкви, попросту не может быть. Оборотней не бывает!
– Оборотень это и был, – мрачно изрек лысый, возвращая Ральфа в реальность.
– Потому что?..
– Потому что в ушах у него были рубиновые серьги, – брякнул мужик. – И не смотрите на меня так, инспектор. Клянусь копьем святого Эдварда…
– Не надо им клясться, – пробормотал Ральф, прикрывая глаза.
Может, еще при встрече Джейн слишком сильно ударила его зонтом по голове? Попала в какое-то особо уязвимое место. Это бы все объяснило.
– Они так и блестели! – продолжил лысый. – Сверкали, что кровавая роса. А где вы видели обычного волка с драгоценными камнями в ушах?
– Нигде, – признал Ральф.
– То-то и оно, – важно кивнул мужик. – Вервольф то был. Но я к тому моменту протрезвел уже, да и возраст… И как-то не хотелось мне в темноте по лесу за вервольфом шарахаться. Ну я и…
– Сдристнул, – повторил Ральф емкую характеристику побега.
– Ага, – подтвердил лысый. – И сразу домой. И мисс Блювенгейз и пальцем не тронул! Вы скажите об этом хозяину обязательно. Так и передайте – не было, мол, Джона Конти рядом и близко.
– Ладно, свободен.
– И это, – мужик поднялся и, окончательно скомкав кепи, добавил: – Вы уж простите, что вам там досталось…
Ральф непроизвольно поднес руку к повязке, туго перебинтовывающей грудь, и поморщился.
– Это не там, – сказал он.
Лысый ушел, а Ральф, стараясь не потревожить свежих ран, осторожно поднялся с кресла и вышел из кабинета. Миссис Пампкин, как всегда, сидела за столом в приемной, и Ральфу сразу стало спокойнее на душе – хоть что-то в этом мире незыблемо.
– Чаю? – предложила она.
Ральф покачал головой и медленно направился в гостиную. Джон Конти напомнил ему об ожерелье, которое он вечером саморучно снял с мисс Уокер. Или правильнее теперь называть ее мисс Олдброк? Впрочем, скоро она станет миссис Рейнфорд, так что нет смысла углубляться в эти тонкости.
На столике в гостиной не было ничего. Что ж, разумно. Не стоит оставлять фамильные драгоценности без присмотра.
– Куда вы положили рубиновое ожерелье мисс Уокер? – спросил он, оборачиваясь к секретарше.
И по тому, как изменилось выражение ее лица, сразу понял – дела хуже некуда. Вервольфы, убийства, докладная записка о произошедшем, которую он составлял все утро, – все это можно пережить. Но теперь он виновен еще и в том, что ожерелье его невесты пропало! Фамильная драгоценность бабушки, которая, возможно, уже при смерти…
– Вчера здесь была мисс Блювенгейз, – вдруг заявила миссис Пампкин. – Доктор Филипс тоже ее видел. Вы ушли и оставили дверь открытой. Мой фарфор был разбит, ковер пришлось сразу же отчистить – и то, если присмотреться, можно заметить пятно. Ведь я не экономлю на чае!
– Мне очень жаль, – хмуро сказал Ральф. – Я возмещу.
– Не
