Тайная история драгоценных камней - Виктория Финли

Если бы вместо хрома с бериллом встретилось железо, то мы бы сейчас ехали не на изумрудные, а на аквамариновые шахты Клеопатры и искали бы зеленовато-голубых братьев изумруда, которые названы так из-за цвета и из-за того, что, по легенде, приносили удачу морякам. Путешественники, отправляющиеся в море, часто надевали амулеты из аквамарина, чтобы задобрить бога Посейдона, а во время шторма бросали амулеты в море, пытаясь усмирить волны.

А если бы вместо хрома с бериллом в момент формирования кристаллов встретился марганец, то мы отправились бы на поиски морганита — абрикосового цвета камня, чье название стало в XIX веке воплощением американского капитализма. Джон Пирпонт Морган родился в семье влиятельного нью-йоркского банкира. С детства мальчик страдал от угревой сыпи, из-за которой его нос напоминал огромную красную картофелину. Когда Джон вырос, то стал шутить, что его нос — часть американского бизнеса, но все равно из-за своего недуга чувствовал себя уродливым и подсознательно тянулся ко всему красивому. Морган стал коллекционером, его пристрастия менялись очень быстро. Он собирал только лучшие образцы предметов антиквариата, будь то табакерки, гобелены или картины, а собрав коллекцию чего-то одного, тут же переходил к другому. Как-то раз сестра спросила, не хочет ли он встретиться с одним из самых известных торговцев греческим антиквариатом, но Морган лишь отмахнулся: «Хватит с меня греков, займусь лучше египтянами!»

С помощью Фредерика Кунца, ювелира компании «Тиффани», Морган собрал одну из самых замечательных коллекций минералов в мире, которую потом, когда камни ему надоели, передал Американскому музею естественной истории в Нью-Йорке. Коллекция была настолько велика, что ее перевозили в двух вагонах. В знак благодарности в честь Джона Моргана назвали новый вид розового берилла, открытый на Мадагаскаре в 1911 году, — морганит. Этот камень оранжево-розового цвета сначала кажется неприметным, но, если его прокалить, приобретает очень красивый малиновый оттенок. Моргану камень понравился, несмотря на то что всю жизнь он видел тот же оттенок на своем лице, а может, именно поэтому.

Изумрудный город Сикайт

Когда мы добрались до руин города Сикайта, был уже вечер, и на какое-то мгновение все вокруг оказалось залито как раз таким малиновым светом заходящего солнца. Последний отрезок пути мы двигались вдоль каменистой римской дороги, совсем как торговцы в древние времена. Машины разделились, и пикап обогнал нас. Повар Наим уже сидел на корточках и месил тесто, чтобы приготовить хлеб по рецепту, который бедуины передают из поколения в поколение на протяжении веков, — лепешка прожаривалась прямо на раскаленном песке. Позади возвышался каменный храм, о котором мне говорил доктор Шоу. Мы увидели его в малиновом зареве предзакатного солнца. Храм с четырьмя колоннами и тремя алтарями, которые связывала гигантская каменная балка, построили еще во времена Птолемеев.

Внутри мы обнаружили граффити, оставленные неким Ланонинасом де Критом, который побывал здесь, вооруженный перочинным ножом, 5 июня 1844 года. А чуть выше нацарапаны значки, похожие на Луну и Солнце — символ богини Хатор, призванный защитить шахты. В храме была такая же ниша, что мы видели в пещере в Забаре. Уж не знаю, в какой именно момент истории кто-то устроил в этом храме настоящие раскопки, желая посмотреть, не спрятаны ли и здесь сокровища: вдруг обнаружится тайник с изумрудами или вход в шахту. Охотник за кладами не так уж и безрассуден, как может показаться на первый взгляд. Старинные аквамариновые шахты на Синае часто строили именно в форме галерей с колоннами и рельефами. Но если бы наш авантюрист чуть лучше изучал историю и геологию, то сэкономил бы массу сил, поскольку здесь только полировали камни и, возможно, торговали ими, а шахты располагались совсем в другом месте.

На склонах холмов я видела очертания домов и храмов, в которых когда-то толпились торговцы, солдаты, рабы и священники.

Кальо, вернувшись на Изумрудную гору во второй раз и найдя Сикайт, записал в дневнике: «Как же велико было мое удивление, когда мы обнаружили в этом забытом Богом месте настоящий город, да еще в хорошем состоянии. Я с интересом ходил из дома в дом, из комнаты в комнату». Он обнаружил следы очагов, осколки ваз и гранитные жернова. «С безграничной радостью я приветствовал город, неизвестный путешественникам, безлюдный вот уже две тысячи лет, но почти совсем не разрушенный». Царившая здесь тишина отличалась от молчания руин европейских, где дождь смывает следы прежних жильцов. В Сикайте с его сухим климатом возникает ощущение, будто горожане снялись с места не так давно, кажется, словно бы можно еще найти на древней керамике отпечатки их пальцев. Интересно, а что останется через две тысячи лет от современных бетонных городов, возведенных вдоль побережья Красного моря? Боюсь, что намного меньше.

Археологи обнаружили здесь множество артефактов, включая монету Набатеи, что говорит о торговых связях с районами, которые входят в состав современной Иордании, а также жемчужины и бусы из Индии и даже Шри-Ланки. Найденные украшения позволяют предположить, что в городе жило довольно много женщин, возможно, некоторые из них были легкого поведения, поскольку в Сикайте стоял гарнизон, а значит, здесь вполне могли иметься и публичные дома.

Привидения в вади

Долгое время считалось, что бериллы могут наделять владельца умением видеть события потустороннего мира. В 1696 году Джон Обри, английский антиквар и любитель всего загадочного, написал, что «в берилле есть еле заметная примесь красного, отсюда магам и приходят видения». Во времена Древнего Рима, когда эти шахты вовсю работали, изумруд считался камнем Меркурия, который отвечал не только за дороги, но и за сны и сновидения. Может, из-за этого, а может, в силу особенностей местного климата, людям в долине часто снились странные сны. Кальо несколько раз упоминает в своих мемуарах: местные жители уверены в том, что долина кишит злыми духами. «Как-то раз я крикнул, чтоб принесли веревку, но мне никто не ответил, так они боятся духов». Кстати, мой собственный гид Томас рассказал, что однажды он проснулся посреди ночи и ему померещилось, будто отряд из десяти центурионов марширует по долине к Нилу. «Они выглядели очень правдоподобно». В другой раз Томас был здесь со своей девушкой, и ему привиделся кошмар, будто ее изнасиловали призраки. «Самое удивительное, что наутро она рассказала, что и ей приснилось то же самое».

Через несколько часов я проснулась в кромешной тьме. Было очень тихо. Я не увидела центурионов, зато вспомнила поэму римского автора Секста Проперция, жившего примерно в те же времена, что и Клеопатра. Он представил, что вернувшаяся к нему в виде призрака возлюбленная Цинтия обвинила его в том, что он так быстро забыл ее. Огонь опалил подол ее платья с одной стороны, и от жара треснул берилл в кольце, которое она носила. В тот момент, когда я лежала, представляя Цинтию, бредущую по пустыне, я вполне могла понять суеверия бедуинов. Это место казалось куда более зловещим, чем Забара. Но луна освещала долину, словно футбольное поле, и сегодня здесь определенно не было никаких теней и призраков.