Висельник и Колесница - Константин Жемер

Между тем главнокомандующий, вызвав адъютанта, потребовал карту западных пределов Империи, разложил её прямо на незастланной постели и принялся рассуждать:

- Вне всякого сомнения, Чичагов[157] и Витгенштейн[158] скоро зажмут Бонапарте в клещи. Ежели тот сумеет вырваться, то дальнейшую ретираду[159] непременно направит к Вильно. Красный замок лежит в стороне от его пути – на юго-западе. Жаль, нет никаких сведений о силах неприятеля в тех местах. Что там творится – одному Богу известно. Велика опасность, велика! Ну, что же, как только довершим разгром Наполеона, коему недолго осталось бесчинствовать, сразу же направлю крупные силы в Гродненскую губернию для искоренения сатанинского гнезда…

- Ваше высокопревосходительство! – вырвалось у полковника. Недаром осторожная медлительность Кутузова довела несчастного Беннигсена до нервного припадка, ох, не даром! – Как карточный домик рушились все надежды: ни войска теперь не видать, ни удаления из армии.

- Ваше высокопревосходительство, позвольте тогда нам с графом Толстым взять несколько верных людей и отправиться к замку, ведь время не терпит. Орден не будет дожидаться, а уйдёт вслед за императором…

- Не горячись, не горячись, Максим Константинович, дай подумать… Вот что сделаем: на той стороне Днепра для наблюдения и разведки местности находятся Бороздин, Ожаровский и Платов. Сей последний просил у меня пехоты с артиллерией. Дам-ка я ему крепкий отряд из резерва – гвардейские полки, включая означенный Финляндский, а ещё – тяжёлой кавалерии и пушек. Командиром отряда поставлю барона Розена. Он будет знать, что ты облечён тайной миссией и, по первой просьбе, выделит нужное число людей. А дальше уж отправляйся и действуй по обстановке. Но смотри, дружочек, даром не рискуй жизнью солдатушек, побереги их. А теперь – иди с миром, – Кутузов проводил полковника до двери.

В приёмной ожидал аудиенции генерал Ермолов, который, судя по его поведению, тоже томился некой идеей и желал как можно быстрее представить её главнокомандующему. Прежде, чем пригласить генерала к себе, Кутузов, подумал: «А, вот ещё одно горячее сердце. Не иначе, подобно полковнику, вначале попытается задобрить, затем удивить, преувеличивая всё и вся, а под конец потребует войска, чтоб очертя голову броситься в драку. Ничего-ничего, на то Государь меня и поставил над армией, чтоб остужал да успокаивал пыл этих молодцов. Главное – извести Бонапарте, остальное – потом».

В тот же день Крыжановский узнал, что командовать их экспедиционным отрядом назначен генерал Ермолов.

Толстому пришлось вступить в отряд без своих ополченцев. Их Ермолов брать отказался наотрез. Тогда Американец сдал командование ротой Гжегожу Жванеку, польскому перебежчику, пожелавшему воевать на стороне русских. Отец Ксенофонт сильно болел и пребывал в столь плачевном состоянии, что, несмотря на горячее желание, не смог принять участие в экспедиции. Таким образом, под началом у графа осталась лишь пара чудом задержавшихся на этом свете цыган.

9 (21) ноября 1812 г.

Могилёвская губерния.

Переправа отряда через Днепр выдалась весьма сложной. Около суток при помощи местных жителей чинили разрушенный мост в местечке Дубровна. Сооружение вышло весьма хлипким. Пехота и артиллерия ещё кое-как перебрались, но перевести лошадей оказалось невозможным: когда доски начинали качаться, животные впадали в панику. Тогда придумали спутывать им ноги, класть на бок и волоком, за хвост, перетаскивать по мосту на другой берег.

Глядя на мучения несчастных лошадей, Максим порадовался своему решению – не брать в поход Мазурку. Любимую кобылу он препоручил заботам поручика Звездникова из второго батальона, каковой ввиду простреленного плеча не мог более находиться в строю, а оставался в городе Красном вместе с двумя дюжинами раненых и заболевших солдат-финляндцев. Плачевное состояние неприятельской армии не оставляло сомнений в том, что война скоро кончится, следовательно, раненым более не придётся участвовать в боях. Руководствуясь этим соображением, не только Крыжановский, но весь полк оставил на хранение в Красном ценный скарб, чтоб выйти в поход налегке. Вскоре финляндцы, подобно полковому командиру, получили возможность порадоваться собственной прозорливости, потому что, до того как удалось переправить обозы, мост в Дубровне разрушило усилившимся льдом. На противоположном берегу остались не только обозы, но также все провиантские фуры и часть патронных ящиков.

Вряд ли отряд ушёл бы далеко без продовольствия, но помог генерал Платов. Его казаки, как оказалось, ребята весьма запасливые – помимо собственного провианта накопили гору еды, отбитой у неприятеля. На то имелось особое указание – при первой возможности разорять французские вагенбурги[160] и магазейны[161], каковое указание исполнялось с великим усердием и бесстрашием.

Генерал Ермолов, приунывший из-за потери провизии, после разговора с Платовым расправил плечи и видом стал напоминать сокола, что по долгом сидении без дела снова вырвался на охотничий простор.

Остаток дня отряд споро продвигался на запад. Вокруг, сколько хватало глаз, лежали пустынные и угрюмые земли. Вдоль дороги часто попадались замёрзшие тела французов – скорбные вехи, коими отмечал свой путь злосчастный маршал Ней[162]. К вечеру отряд подошёл к небольшому хутору, расположенному поблизости от одного из монастырей. Хутор оказался безлюдным. Казаки, посланные в монастырь, доложили, что и тот покинут обитателями.

Не успели войска расположиться на постой, как дозорные привели к Ермолову совершенно обессиленного еврея. Тот оказался посланцем генерала Витгенштейна. Мужественный человек, сумев пробраться мимо французских дозоров, направлялся к фельдмаршалу Кутузову. Витгенштейн доносил, что ведёт позиционные бои с двумя неприятельскими корпусами – Удино и Виктора[163], каковые сильно задерживают его и мешают дальнейшему продвижению навстречу Чичагову.

Ермолов, однако, предположил, что неприятель вполне мог схитрить – оставить против Витгенштейна лишь часть сил, а остальные направить на юг, дабы слиться с отступающей и обескровленной армией Наполеона. А если так, то русскому отряду надлежит, как только рассветёт, отправляться на рекогносцировку. Тут же в штаб вызвали командиров полков, для составления диспозиции. Увы, о таковой пришлось забыть, потому что почти тотчас прискакал официальный нарочный от Кутузова. Ермолов аж побелел, когда распечатал послание. В нём отряду предписывалось, в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, пройдя полсотни вёрст на запад, остановиться в Толочне, где, никуда не отлучаясь, ждать подхода основных сил. Вот тебе и охотничий простор! Вот тебе и поход к Красному замку!