Лиловый рассвет - Александр Быкадоров

оказался здесь, и не видится ли ему бред? Может, Ян уже получил травму головы, сам не заметил этого, а теперь его мозг из-за этого рождает каике-то иллюзии?

Но мужчина стоял у самой двери маленькой будочки, через которую Ян и Дабронд вышли на крышу. Он просто сложил руки в замок внизу живота и, немного улыбаясь, смотрел на Яна. Ян никогда бы не подумал, что он вот так увидит своего отца — вживую, уже после его смерти. Он хотел что-то сказать, но не мог — его губы и весь рот словно смазали клеем, и он не смог произнести даже малейшего звука. Он почувствовал, что нужно вбирать в себя ци, иначе время уйдёт для него бессмысленно, и сделал это. И как только он сделал это, призрак отца исчез так же внезапно, как и появился, а всё вокруг начало приходить в движение по заданному пути. И тогда Ян, перекатившись через правый бок, вывернулся из-под заносимого меча, и встал в позицию, ожидая удара и продолжая собирать энергию в себе. И пока он перекатывался, Дабронд вонзал меч — но уже не в Яна.

Мёртвое тело азурца приняло удар. Клинок шёл легко, словно раскаленный нож в масло, но точно так же, как нож, раскалялся от ненависти и злости Дабронд.

Дабронд рассвирепел! Он молча восклицал у себя в голове — и Ян слышал это как связную речь, но не ушами, а мозгом. Дабронд сокрушался: как он мог упустить этот момент! Непостижимо!

Ян успел увернуться. Эти секунды показались ему вечностью, и в это время он успел встать, и мало того — успел вобрать себя много энергии, достаточной, чтобы вести на равных бой с Даброндом. Тот повернулся — и Ян увидел ярость в его глазах.

И тогда они вновь скрестили мечи. Дабронду пришлось теперь взять рукоять меча в обе руки, чтобы их силы были равны. Ян провёл сложный комплекс выпадов, контрвыпадов и блокировок и нанёс-таки урон. Тот взвыл от боли.

На его плече, под распоротым боевым комбинезоном, зияла обожженная рана. Он немного пошатнулся, отступил назад, но не упал.

Ян двигался вперед. Он держал меч в позиции, готовясь нанести удар. В то же время эта позиция меча давала возможность отразить удар и перейти в контратаку. Он выбрал безошибочно самый сложный приём — против него не было контрвыпада. Он с трудом его выучил и теперь надеялся, что Дабронд не сможет его отразить, и был прав. Ян должен был убить своего противника и победить.

Вскинув руку, Дабронд метнул своего противника на дальний конец крыши.

Телекинез! Чёрт возьми, почему Ян забыл об этих возможностях? Он сам не использовал их, и дал возможность своему противнику применить эту силу. Как глупо! Ему дали возможность просчитать исход всей дуэли, а он так бездарно разбазарил эту возможность.

Ян упал, ударившись головой — в глазах сначала потемнело, в этой темноте закружились «звёздочки». Его меч пролетел ещё несколько метров и, вырезав сложный узор прозрачным клинком, ударился о пол кнопкой включения. Лезвие погасло. Смерть подкрадывалась самым подлым образом.

Ян потерял сознание всего на секунду.

Он лежал на крыше, а Дабронд опять приближался к нему. Ян чувствовал каждое его движение, вновь услышал шуршание камней под ботинками. Он чувствовал их — каждый шаг словно вибрацией отдавался по крыше, и он не мог понять, он чувствует их через ци, или его ощущения усилились от удара головой…

Он внимал ци, её движению, он знал пути её прибывания. Она текла отовсюду — от сражающихся солдат, от деревьев, от воздуха, от камней и облаков, и даже от животных, убежавших от места боя на десятки километров. Лишь движением пальца он мог изменить её направление.

И тогда он вобрал её в себя. Он открылся, он стал жадно поглощать энергию, силу, ци, её можно было называть как угодно. Он сам себе казался великаном…

Он встал, движением руки притянул к себе меч. Тот послушно влетел в его руку. Ян нажал кнопку и меч, натужно загудев, подобострастно выдавил из себя клинок. Он снова был готов к схватке.

Но Дабронд не желал полноконтактного поединка — он понял, что так Яна не победить. Он собрал всю мощь, всю ци, и с силой выдавив её из себя, ударил в Яна. Пространство отдало колебаниями, а на него накатывала стена из чистой силы, похожая на стену из горячего воздуха, готовая расплющить его до состояния мокрой лужи.

Ян возобладал нечеловеческой реакцией. Он в мгновение ока, всего лишь вытянув руку, напротив себя выстроил такую же стену из энергии.

Там, где столкнулись стены, произошёл плоскостной взрыв. Стены из энергии волнообразно качнулись, словно листы громадного стекла или плёнки — кристально чистой, как хрусталь.

Лишь такое объяснение можно подобрать явлению, произошедшему на крыше левого крыла здания, штурмуемого восставшими. Плоскость взрыва оставила глубокую борозду под собой, выбивая из-под себя камни и трупы солдат. Она устремилась на сотню километров вверх, раздвигая облака, расчищая себе дорогу в стратосферу, в космос, где она и погасла.

Вуревич-младший не ожидал такого. Он сам создал противника себе под стать, а может быть даже и сильнее, и теперь им предстояла битва на равных.

Они сошлись уже в третий раз. Теперь их сражение напоминало странный, захватывающий дух парный танец. Только движения рук, только испепеляющие взгляды, готовые прожечь друга насквозь.

Только ненависть, лихо придумавшая новые выкрутасы смертельного бала.

Ян осторожно, потихоньку, медленно, но верно, двигал Дабронда к обрыву крыши. Ян побеждал его. Теперь Он выкачивал из Дабронда силы. И он всё-таки добился своего.

Дабронд неверно парировал удар, и меч рассек воздух. Ян отрубил ему предплечье и ударом в челюсть, точно так же как днём ранее он подловил на ошибке его отца, скинул кричащего от боли противника вниз. Тот с воплями полетел на широкий бетонный козырёк, выступавший из-под крыши.

Ян прыгнул следом. Мягко опустившись, он крикнул Дабронду:

— Я — твоя смерть!!!

Тот поднялся на колени, ему трудно было это сделать, используя полторы руки. Его меч улетел куда-то вниз, к подножию здания — и он теперь был безоружен. Он пробовал ещё раз применить телекинез — но не смог, Ян блокировал любые попытки сделать это. Дабронд издал вопль отчаяния и страха перед смертью. По лицу, обезображенному от удара, катились слёзы, слёзы, просившие о пощаде, лившиеся вперемешку с кровью с разбитого лица.

«Пощади!» — просили плачущие глаза.

«Умри!» — и безжалостный Ян вонзил меч в грудь,