Ребекка с фермы Солнечный Ручей - Кейт Уигглин

Мой словарик такой маленький, что в нем не много изысканных слов, и я не смогла найти, как пишется слово мермуары, но кажется, так было написано на обложке книги, которую читала тетя Джейн.

Всем девочкам очень нравится вести дневник, но Минни Липучка вытащила дневник Элис Робинсон из-под школьной поленницы, куда та его спрятала, и весь прочитала. Она сказала, что это ничуть не больший грех, чем прочитать чужое сочинение, но мы сказали ей, что это все равно, как если бы она подглядывала в замочную скважину, или подслушивала под окном, или открыла ящик чужого комода. Она сказала, что так на это не смотрит, а я ей сказала, что, если только ее глаза не раскроются, она никогда не оставит никаких великих следов на песках времен. Я сказала ей, что дневник — священная вещь, так как обычно в нем изливаешь свои глубокие чувства, предполагая, что никто не заглянет в него, кроме тебя самого и твоего снисходительного Небесного Отца, который видит все.

Конечно, Персис Уотсон не было бы неприятно показывать другим свой дневник, так как у нее нет никакого священного замысла и говорится в нем вот что (она читала его нам вслух):

«Поднялась сегодня в шесть (в дневнике всегда „поднимаются“, но когда говоришь об этом, то можно сказать „встала“). Завтракала в половине седьмого. Было печенье на соде, кофе, рыба с подливкой и пончики. Вымыла посуду, накормила кур, застелила постель перед школой. Урок арифметики прошел хорошо, но на правописании получила отметку на два балла ниже, чем вчера. В половине пятого играла в прятки на пастбище Сойеров. Покормила кур и легла спать в восемь».

Она говорит, что не может записывать то, чего не случилось, но если я посчитаю ее дневник неинтересным, она попросит, чтобы мама дала на завтрак мясо вместо рыбы и пирог, когда кончатся пончики, и будет кормить кур до завтрака, для разнообразия.

Мы все намерены теперь стараться, чтобы что-нибудь случалось каждый день, и тогда наши дневники не будут такими скучными, а следы на песке такими обыкновенными.

Июль, 187-.

Сегодня мы выкопали наши конфеты из роз, и это дало мне хорошую мысль для моих Мермуаров. Конфеты из роз делаются так: берете лепестки распустившихся роз, смешиваете с чуточкой корицы и добавляете столько темного сахара, сколько вам дадут, а обычно не дают и половины того, что нужно, — никому, кроме Персис Уотсон, чьи любящие родители разрешают ей самой брать сахар из бочонка в их магазине. Затем вы делите это на маленькие порции и заворачиваете, как порошок Зейдлица, сначала в тонкую бумагу, потом в оберточную, и закапываете в землю и ждете так долго, как только можете выдержать; потом выкапываете их и едите. Мы с Эммой-Джейн втыкаем в землю там, где закопаны наши конфеты, палочки с маленькими бумажками, на которых стоит дата, когда они были закопаны, чтобы выкопать их, когда они будут готовы, — но у нас никогда не хватает терпения, чтобы этого дождаться. Когда тетя Джейн увидела, как мы их выкапываем, она сказала, что первое, чему должны учиться дети, — это не быть нетерпеливыми. И когда я пошла на сеновал, у меня получилось такое стихотворение:

Конфет мы не дождались ни одной,Одну мы доставали за другой.И было то в час утра золотой,И было то в полудня тяжкий зной,И было то вечернею порой,И было то под полною луной.

Все было совсем не так; это произошло туманным утром перед школой, и мне кажется, что поэтам, вероятно, никогда не удается попасть в рай, потому что так трудно придерживаться истины, когда пишешь стихи. А Эмма-Джейн считает, что никого не касается, когда мы выкопали наши конфеты. Больше всего мне нравится строчка про полную луну, но она создала бы у тех, кто будет читать мои Мысли, неправильное представление о нашей жизни и характерах; люди подумали бы, что мы долго не ложимся спать по вечерам, так что я уладила эту трудность так:

Конфет из роз мы ждали неплохих,Но слишком рано выкопали их.Мы думали, что трех погожих днейИм хватит, чтобы сделаться вкусней.Но кто причину спешки назовет?Мы не боялись, что сгрызет их крот.Нам тетя говорит: всему есть срок,Но нетерпенье — юности порок.

Именно так и сказала тетя Джейн, и это дало мне идею для стихотворения, которая довольно необычна.

Сентябрь, 187 —.

Что оказывает наиболее пазетивное влияние на характер — наказание или поощрение?

Этот совершенно ужасный вопрос поставил перед нами доктор Мозес, когда посетил сегодня нашу школу. Он — комиссия по проверке школы; не вся комиссия, конечно, но я не знаю, как это сказать в единственном числе. Он сказал нам, что мы можем спросить мнение об этом наших родителей, хотя предпочел бы, чтобы мы не спрашивали; но написать мы должны своими словами, а он выслушает наши ответы на следующей неделе.

Когда он вышел и закрыл за собой дверь, все ученики были ввергнуты в уныние, а в классной комнате слышно было, как муха пролетит. Элис Робинсон плакала и одолжила у меня носовой платок, а у мальчиков был такой вид, словно в школьное здание ударила молния. Но хуже всего было бедной мисс Дирборн, которая потеряет свое место в школе, если не сделает из нас очень быстро хороших учеников, потому что у доктора Мозеса есть дочь, которая вполне готова занять место учительницы в нашей школе и сможет жить и питаться дома и откладывать все свое жалованье.

Мисс Дирборн пристально смотрела в окно, и рот и подбородок у нее дрожали, как у Элис, так как она знала — ах, слишком хорошо! — что принесет следующая неделя.

Тогда я подняла руку, чтобы получить разрешение задать вопрос, встала и сказала: «Мисс Дирборн, не тревожьтесь! Только объясните нам, что значит „пазетивное“, и мы напишем что-нибудь по-настоящему интересное. Все мы знаем, что такое наказание, и видели, как поощряют других, и это не такая уж плохая тема, как некоторые другие». А Дик Картер шепнул: «Молодец, Ребекка!» И это означало, что ему тоже жаль ее и он постарается написать как можно лучше.

Тогда учительница улыбнулась и сказала, что «пазетивный» значит полезный и благотворный для каждого и что пусть встанут все, кто думает, что наказание делает людей лучшими учениками, мужчинами и женщинами, — и все остались сидеть неподвижно.

А потом она попросила встать всех, кто думает, что к наилучшим результатам приводит поощрение, — и тогда раздался могучий звук, почти как шум стремительно текущей воды, но на самом деле это зашаркали по полу наши ноги. Все ученики встали, и казалось, что это армия, хотя нас было всего девятнадцать, — потому что глубокая вера была в каждом. Тогда мисс Дирборн засмеялась и сказала, что она благодарна за каждое из наказаний, которое перенесла, когда была ребенком, а Ливинг Перкинс сказал, что, вероятно, мы еще не вошли в тот возраст, когда бывают благодарны, или, может быть, ее отец не пользовался ремнем, а она сказала, что, ах, нет — это была ее мать и шлепала она ладонью, а Дик Картер сказал, что и наказанием-то это не назвал бы, и Сэм Симпсон сказал то же самое.

Я собираюсь написать на эту тему сначала в моей Книге Мыслей, а когда буду переделывать написанное в сочинение, то смогу выбросить все, что касается нашей семьи, или неизящное, так как многое, связанное с наказаниями, неприятно и некрасиво.

Вопрос о наказаниях очень запутанный, но я считаю, что они полезны, когда действительно заслужены; вот только когда я наказываю сама себя, не всегда получается хорошо. Когда я облокотилась о перила нового моста и испачкала краской все мое платье и тетя Сара Кобб не смогла его отчистить, мне пришлось носить его, все в пятнах, шесть месяцев, отчего страдало мое самолюбие, но это было справедливо. В наказание мне не разрешили пойти на день рождения к Элис Робинсон, зато на следующий день я была в цирке. Но на вечеринках у Элис все бывает так скучно и чопорно, так как миссис Робинсон заставляет мальчиков стоять на расстеленных на полу газетах, если они заходят в дом, а ставни всегда закрыты и миссис Робинсон рассказывает мне, как обострилась у нее в этом году болезнь печени. Поэтому я подумала, что для того, чтобы поплатиться за цирк и кое-что еще, мне следует наказать себя дополнительно, и я бросила мой розовый зонтик в колодец, как матери в миссионерских книжках бросают своих младенцев крокодилам в Ганг. Но зонтик застрял в звеньях цепи, к которой привязано ведро, и тете Миранде пришлось звать Эбайджу Флэга, чтобы вытащить все обломки, прежде чем мы смогли доставать из колодца воду. Я наказала себя так потому, что тетя Миранда сказала: если я не исправлюсь, то буду не чем иным, как Обузой и Напастью. Мимо нашей фермы на Солнечном Ручье часто ходил старик, носивший много старых стульев в починку, и мама говорила: «Бедный человек! Слишком слабая у него спина для такой тяжести!», и я всегда выносила ему пончик. И я хочу, чтобы следующее вошло в Мермуары: однажды я сказала ему, как нам жаль, что стулья такие тяжелые, а он ответил, что они не кажутся такими тяжелыми, когда он съест пончик. Это не значит, как мне сказал мой брат Джон, что пончик был тяжелее стульев, но это прекрасная мысль, и этот пример учит тому, что люди должны проявлять сочувствие и помогать друг другу нести их бремя. Тяжесть, бремя и обуза — это одно и то же.