Смертельный рай - Линкольн Чайлд

— Дальше, — крикнул директор вспомогательной службы.

Дорфман приложил руку к уху.

— Дальше! Подожди нас внутри.

Техник кивнул, повернулся и обеими руками схватился за металлическую лестницу. Взобравшись выше, он скрылся в темноте.

Мочли посмотрел на Шелдрейка, стоящего внизу, и дал ему знак, чтобы тот шел за ним со своими людьми. В апартаменты Сильвера нелегко было проникнуть, так что если уж им и приходилось ждать, то с тем же успехом можно было сделать это и внутри.

Он начал карабкаться по лестнице. Преодолев четыре перекладины, он оказался в люке, ведущем на крышу башни, еще через четыре — в пространстве под надстройкой, в которой располагались апартаменты. Он никогда прежде здесь не был и невольно остановился, чтобы оглядеться по сторонам.

Мочли не обладал богатым воображением, но, медленно поворачиваясь кругом, он почувствовал, что у него кружится голова. Со всех сторон простирался мрачный металлический ландшафт крыши внутренней башни. Повсюду тянулись потоки кабелей, время от времени прерывающиеся бесчисленными распределительными коробками. Футах в десяти выше, словно гигантский небосклон, висело стальное подбрюшье апартаментов, соединенное с крышей лесом вертикальных двутавровых балок. Из отверстий в надстройке выходили две металлические трубы, скрывающие внутри световоды, и исчезали в крыше внутренней башни. Вдали виднелась третья — значительно более широкий прямоугольный корпус шахты личного лифта Сильвера. На краю крыши конструкцию усиливало множество горизонтальных опор, сквозь которые падали лучи заходящего солнца. Человек, смотрящий на это ажурное сооружение с уровня улицы, никогда бы не догадался, что оно скрывает соединение двух отдельных частей здания — внутренней башни и надстройки. Но Мочли, стоящему на высоте в шестьдесят этажей над Манхэттеном, казалось, что он очутился между двумя слоями огромного металлического бутерброда.

Было и еще кое-что, внушающее беспокойство. В обеих продольных стенах, на половине расстояния между этими двумя частями, были установлены большие плиты, раздвигающиеся, словно гармошка. В их стальных краях Мочли заметил три выреза — два для труб со световодами и третий для шахты лифта. Сейчас эти плиты были сложены, но в случае объявления тревоги они соединились бы, отрезав апартаменты от внутренней башни. Массивные гидравлические поршни, приводящие в движение эти конструкции, напоминали пружины огромной мышеловки.

— Мистер Мочли? — крикнул снизу Шелдрейк.

Директор очнулся, крепче схватился за перекладину и выбрался через аварийный люк в вестибюль апартаментов. Сначала он почувствовал облегчение, ощутив под ногами надежную опору, затем легкое беспокойство — внутри царила кромешная тьма.

— Дорфман!

Во мраке рядом с ним послышался шорох.

— Я здесь, мистер Мочли.

— Почему ты не включил свет?

— Ищу выключатель, сэр.

Директор двинулся вперед, вытянув перед собой руки, пока не наткнулся на металлическую стену. Он нащупал закрытую дверь, а затем пошел вдоль стены, пока не вернулся к аварийному люку. Он обогнул помещение по периметру, но не нашел выключателя.

Послышался лязг, и в люк, на мгновение закрыв слабый свет снизу, протиснулась какая-то фигура.

— Шелдрейк?

— Так точно.

— Свяжись со своими людьми внизу. Пусть принесут фонари.

Начальник службы безопасности снова скрылся в люке.

Мочли стоял и думал. Апартаменты наверху состояли из семи этажей, два из которых занимало жилище Сильвера. На остальном пространстве размещалось оборудование, составляющее машинную сущность Лизы.

Сильвер никогда особо не интересовался делами фирмы, предоставив руководство компанией правлению. Единственное, что по-настоящему заботило его, была аппаратура Лизы. Во время ее монтажа Сильвер ежедневно бывал на нижних этажах, лично наблюдая за установкой, а иногда даже таская ящики с приборами через недостроенные помещения. Мочли помнил, что все это время Лиза работала на базе большого числа довольно старых компьютеров, питающихся от электрогенератора. Подключение компонентов к сети под напряжением и при работающей системе было весьма утомительным процессом, но Сильвер настаивал на своем. «Она не может лишиться сознания, — сказал он Мочли. — Она никогда не теряла его, и этого допустить нельзя. Лиза не какой-то там персональный компьютер, который можно заново перезагрузить. Она слишком долго пребывала в полном сознании, и кто знает, какие данные она забудет или изменит, если отключить питание?»

Подобные же опасения легли в основу мер предосторожности, которые предпринял создатель «Эдема», чтобы охранять Лизу от внешнего мира. Директор вспомогательной службы знал, что по какой-то причине искусственный интеллект Лизы никогда не переносился с одного компьютера на другой. Вместо этого новые и более производительные машины просто подключались к старым, создавая обширную сеть из компьютеров разных лет выпуска и сборки. Комплекс мощных суперкомпьютеров, перерабатывающих данные извне — собранные сведения, результаты наблюдений за клиентами и так далее, — располагался ниже во внутренней башне, где его обслуживало множество специалистов. Но ядро Лизы, управляющий всем искусственный разум, находилось здесь, под единоличной опекой Сильвера.

С тех пор как было построено здание, Мочли ни разу не бывал в помещениях Лизы, и теперь он ругал себя за этот недосмотр. Такое неведение обернулось серьезным просчетом в системе безопасности фирмы. Он попытался вспомнить все о четырех нижних этажах и понял, что знает очень мало. Создатель «Эдема» ревностно оберегал тайну даже от него.

Директор вспомогательной службы снова подошел к двери, которую нащупал раньше. Он боялся, что Сильвер мог запереть ее изнутри, но ручка повернулась под его ладонью. Когда дверь открылась, наконец зажегся свет — не ламп, а множества светодиодов, мигающих красным, зеленым и янтарным светом в полной темноте. Казалось, их ряды уходили в бесконечность. Эта картина сопровождалась новым звуком — не громким шумом трансформаторов внизу, а монотонным жужжанием запасных генераторов на фоне чуть более тихого шороха электромеханических устройств.

Велев Дорфману дожидаться Шелдрейка, Мочли шагнул во тьму.

56

Сильвер пошел по коридору к двери, которую открыл обычным старомодным ключом. Он поспешно провел их в небольшую спальню, в которой царил идеальный порядок и не было никаких украшений. Узкая кровать с тонким матрасом и металлическими трубками напоминала военную койку. Рядом с ней стоял столик из некрашеного дерева, на котором лежала Библия. С потолка свисала единственная голая лампочка. Комната выглядела столь пустой, что вполне могла сойти за монастырскую келью.

Создатель «Эдема» закрыл за собой дверь и начал ходить из угла в угол. На его лице отражались противоречивые чувства. В какой-то момент он остановился, повернулся к Лэшу и хотел было что-то сказать, но передумал.

Наконец Сильвер все же обратился к нему.

— Вы ошибались.

Лэш ждал.

— У меня были чудесные родители. Любящие, терпеливые, понимающие. Я постоянно вспоминаю о них — о запахе одеколона моего отца, когда он обнимал меня, возвращаясь с работы, о том, как пела мама, когда я играл на полу под фортепьяно.

Он снова начал расхаживать по комнате. Лэш понимал, что ему лучше молчать.

— Мой отец погиб, когда мне было три года. В автокатастрофе. Мама пережила его всего на два года. Другой родни у меня не было, и меня отправили к тетке в Мэдисон, штат Висконсин. У нее были свои дети, трое мальчиков старше меня.

Сильвер замедлил шаг, крепко стиснув заложенные за спину руки, так что побелели пальцы.

— Там я оказался никому не нужен. Для мальчишек я был слабаком и уродом, достойным лишь презрения. Меня не называли Риком, только придурком. Их мать не возражала, поскольку тоже не любила меня. Обычно я не участвовал в семейных мероприятиях вроде воскресных обедов в городе, походов в кино или боулинг. Если меня и брали с собой, то лишь потому, что иначе мое отсутствие заметили бы соседи. Я часто плакал по ночам, молил Бога о том, чтобы умереть во сне и больше не проснуться.

В голосе создателя «Эдема» не было жалости к себе. Слова его звучали бесстрастно, словно он зачитывал список покупок.

— Мальчишки постарались, чтобы в школе я стал парией. Они забавлялись, пугая девочек «вшами Сильвера», и смеялись над отвращением одноклассниц.

Сильвер замолчал и снова посмотрел на Лэша.

— Их отец вовсе не был таким злым. Он работал в ночную смену оператором в университетской компьютерной лаборатории. Иногда я ходил туда, чтобы сбежать из этого дома. Компьютеры начали захватывать меня. Они не причиняли боли, не осуждали. Если программа не работала, то не из-за того, что ты худ или уродлив, а потому, что ты ошибся при вводе кода. Исправь ошибку, и все будет хорошо.