Казино «Руаяль». Живи, пусть умирают другие. Мунрэкер - Ян Флеминг

«Ветер Гробовщика», — подумал Бонд и криво улыбнулся. Итак, все произойдет сегодня ночью. Это единственный шанс, и условия почти идеальные. Разве что эта противоакулья смесь не успеет прийти. Но это так, изыск. Надо действовать. Ради этого он проделал путешествие длиной в две тысячи миль, ради этого позади остались пять трупов. И все же он вздрогнул при мысли о мрачном приключении в подводном царстве — приключении, уже отложенном им до завтра. Неожиданно море и все, что с ним связано, показалось ему мерзким и страшным. Миллионы крохотных антенн, которые будут шевелиться и отмечать каждый его шаг этой ночью, глаза, которые станут за ним наблюдать, пульс, сбившийся на тысячную долю секунды и затем возобновивший свой ровный ритм, мокрые усики, которые, зашевелившись, потянутся к нему, слепые как ночью, так и при свете дня.

Его окружат миллионы таинственных вещей и существ. Впереди — триста ярдов в холоде и одиночестве, он будет пробираться через лес загадок к цитадели смерти, чьи стражники уже отправили на тот свет троих. Он, Джеймс Бонд, после недельной подготовки под бдительным надзором «няньки», ступит нынче ночью, через несколько часов под черный покров моря совершенно один. Это чистое безумие. Кожа у Бонда покрылась мурашками, ногти впились во влажные ладони.

В дверь постучали, вошел Куоррел. Бонд встряхнулся и отошел от окна, отступив в глубь комнаты, где Стрейнджуэйз при свете затененного ночника попивал свое виски.

— Они включили освещение, капитан, — сказал Куоррел с ухмылкой. — По-прежнему каждые пять минут поднимают новый резервуар. Пожалуй, работы часов на десять. К четырем утра закончат. Раньше шести не отплывут — слишком опасно идти через пролом в рифе без хорошего освещения.

Куоррел не отрываясь смотрел на Бонда своими мягкими серыми глазами в ожидании приказаний.

— Я отправляюсь ровно в десять, — услышал Бонд собственные слова. — Вхожу в море у скал и двигаюсь налево. Нельзя ли сейчас закусить, а потом вынести снаряжение? Погода отличная. Я буду готов через полчаса. — Он посчитал на пальцах. — Мне понадобятся мины с заводом на пять — восемь часов. И одна с заводом на пятнадцать минут, если что-нибудь получится не так. Ясно?

— Разумеется, разумеется, капитан, — откликнулся Куоррел. — Можете быть спокойны.

Он вышел.

Бонд посмотрел на бутылку виски, решился и налил полстакана, добавив три кубика льда. Потом вытащил коробочку с анаболиками и бросил в рот таблетку.

— За удачу, — поднял он бокал и сделал большой глоток. Затем уселся, чувствуя, как по всему телу разливается тепло от виски, которого он не пил уже больше недели. Сколько им времени понадобится, чтобы ошвартоваться и пройти через пролом в рифе? Это последний рейс, не забудь, что на борту на шесть человек больше, чем обычно, да ящики в придачу. Ну-ка, попробуем оценить ситуацию.

Бонд погрузился в море практических деталей, и страх отступил и растворился где-то в густой чаще пальм.

Ровно в десять, испытывая лишь острое предчувствие предстоящих приключений. Бонд, облаченный в темный блестящий подводный костюм, соскользнул, как летучая мышь, со скалы в воду и исчез в глубине.

— Удачи, — сказал Куоррел, обращаясь к тому месту, где только что стоял Бонд, и перекрестился. Затем они со Стрейнджуэйзом вернулись в дом и погрузились в тяжелый беспокойный сон. Что-то принесет им эта опасная ночь?

19. Долина теней

Бонда сразу же потянуло ко дну — к груди у него была надежно прикреплена липкой лентой мина-присоска, вокруг талии затянут свинцовый пояс, чтобы удерживать на плаву компрессоры.

Он не позволил себе и секундной передышки, напротив, сразу же энергично заработал руками и ногами, чтобы побыстрее миновать первые пятьдесят ярдов, где на дне лежал лишь чистый песок. Если бы не все, что было на нем навешено, да еще и ружье в придачу, он с помощью длинных ласт плыл бы вдвое быстрее, чем теперь. Впрочем, и так он двигался довольно проворно и уже через минуту остановился отдохнуть в тени гигантского коралла.

Он попробовал проанализировать свои ощущения. В резиновом костюме было тепло, теплее, чем если бы он плавал днем при ярком свете солнца. Движения свободны, и дышится легко, если только поддерживать ровный темп и не сбиваться. Он посмотрел, как по стенкам коралла фонтаном серебристых жемчужин поднимаются предательские пузырьки, понадеялся, что благодаря легкому волнению на поверхности моря никто ничего не заметит. Видимость была отличной. Струился мягкий молочный свет, который, пробившись сквозь морскую поверхность, расчерчивал дно, словно шашечную доску. Однако его было недостаточно, а у рифа залегли глубокие и густые тени.

Бонд рискнул на мгновение включить ручной фонарик, и тут же ожило гигантское брюхо буроватого коралла. Розовые актинии наставили на Бонда свои бархатные усики, целая колония морских ежей распрямила, готовая к бою, свои стальные шипы, а волосатая морская сороконожка замерла, вопросительно задрав безглазую голову. В песке, у самого основания коралла, мягко втянул свою отвратительную бородавчатую головку фахак, а несколько цветоподобных морских червей живо свернулись, сделавшись совершенно незаметными. Стая нарядно раскрашенных рыб-бабочек и ангельских рыб потянулась к свету, и еще Бонд заметил плоский панцирь морской звезды.

Бонд выключил фонарик и засунул его за пояс.

Сверху, прямо над ним, море переливалось ртутью. Оно мягко потрескивало, словно блин на сковороде. Луна бросала свет на глубокую, изгибающуюся долину, уходившую вперед и вниз, — этим путем и предстояло ему следовать. Бонд выплыл из защитной тени коралла и двинулся вперед. Теперь плыть стало труднее. Свет колебался, прерывался, и в застывшем коралловом лесу было полно разного рода тупиков и заманчивых, но никуда не ведущих тропинок.

Иногда ему приходилось, чтобы выбраться из коралловых зарослей, подниматься почти к самой поверхности, и тогда он сверял направление по луне, которая, пробивая изломанную поверхность моря, бледно мерцала, подобная удаляющейся ракете. Иногда ему удавалось, пользуясь каким-нибудь прикрытием, отдохнуть немного, зная, что тонкая струйка поднимающихся пузырьков сольется с легкой зыбью на поверхности. И тогда он замечал фосфоресцирующие следы деловой ночной жизни под водой — целые колонии и популяции занимались своими мельчайшими заботами.

Больших рыб не было видно, но из нор выползло множество лобстеров. Их гигантские стеблевидные красноватые глаза вперились в Бонда, а спинные хрящи-антенны длиною с фут как бы спрашивали пароль. Иногда они быстро-быстро, поднимая мощными ударами хвоста песок со дна, отползали на своих мохнатых ножках назад в щели и замирали там в ожидании, когда опасность минует. Однажды совсем близко проплыла стая крупных боевых «португалок». Они едва не задели Бонда, и тот вспомнил, как в Манати-Бэй его обожгла своими усиками одна из таких рыбешек. Если ожог придется в область сердца, он может стать смертельным. Попалось несколько зеленых и пятнистых муррен — они извивались в песке, как большие темно-желтые змеи, а зеленые, спрятавшись где-нибудь в расселине скалы, разевали пасти, затем — голубые рыбки, на вид напоминающие коричневых сов с огромными бледно-зелеными глазами. Бонд наставил ружье, и рыбка немедленно раздулась до размеров футбольного мяча, ощетинившись всеми своими белесыми иглами. Нередко в местах, куда не достигал свет луны, раздавался тяжелый всплеск, возникало какое-то движение, загорался и тут же гас взгляд чьих-то огромных глаз. Тогда Бонд разворачивался, положив палец на курок ружья, и вглядывался во тьму. Но пока он продирался сквозь острия гигантского рифа, стрелять ему так и не пришлось, ибо никто на него не нападал.

Путь в сто ярдов через коралловый лес занял у него четверть часа. Наконец Бонд присел передохнуть на большой круглый голыш и с облегчением подумал, что теперь у него впереди только сто ярдов чуть замутненной воды. Он все еще был совершенно бодр, а таблетка анаболика придавала мыслям ясность и четкость; в то же время рискованное путешествие отняло у него немало сил и к тому же Бонду все время приходилось смотреть, как бы не порвалось его резиновое облачение. Теперь лес острых, подобно бритве, кораллов остался позади, но вместо этого Бонда ждали акулы и барракуды, а может, и внезапный взрыв динамитной шашки, брошенной в центр воронки, образованной пузырьками воздуха на поверхности воды.

Сидя на корточках, Бонд разрабатывал план дальнейших действий, когда внезапно почувствовал, как на обеих щиколотках ног сомкнулись щупальца осьминога, приковывая его к основанию большого кораллового дерева. Еще не успев толком понять, — что произошло, разведчик заметил, как вокруг левой ноги начинают обвиваться — одно за другим — красноватые в тусклом свете щупальца.