Вспомним Сольвейг - Валентин Егоров

Когда Банди начал исполнять "Молитву старого монаха", то уже к нему прислушивался и начал присоединяться в пении весь зал. Малозиландцы преставали есть, разговаривать с друзьями, они поворачивались к певцу гусляру, чтобы вместе с ним и старым песенным монахом помолиться Творцу. Таким образом, Банди исполнил десять старославянских песен, которые были практически неизвестны в этом мире, но его страстное исполнение привлекло к себе внимание. Каждый посетитель посчитал нужным к нему подойти, похлопать по плечу, или пожать руку, чтобы поблагодарить за такое прекрасное исполнение песен. И каждый из них бросал в котелок, стоявший перед Банди, одну или пару тернье.

3

Когда Банди хозяину постоялого дома и харчевни передал тридцать тернье, тот не поверил, что он заработал такую большую сумму денег. Он сам лично пересчитал тернье, затем задумчиво сказал:

- А ты не хочешь, парень, у меня задержаться на пару деньков, подзаработать своими гуслями в моей таверне по вечерам. Проживание и питание - за мой счет!

- Извини, хозяин, но я не могу этого сделать! В Шамире меня ожидает глазной врач Бен-Турку, который пообещал заняться моими глазами. Причем, он будет меня ждать только завтра или послезавтра, а затем будет полгода отсутствовать. Так что еще раз извини меня, но завтра утром я должен снова отправиться в путь, чтобы вовремя застать врача!

- Ну что ж, мне остается пожелать тебе счастливого пути! На обратном пути, если будешь возвращаться домой той же дорогой, то заходи, я сумею с тобой договориться!

С этими словами хозяин постоялого двора снова отправился к своему постоянному месту у ворот, где он первым встречал своих гостей и новых посетителей. Иван некоторое время внутренним зрением смотрел ему вслед, по информации Тэга Торбы этот малозиландец, хозяин постоялого двора, был платным агентом Бенвилля. В номере было немного душновато, поэтому Иван распахнул окно. За окном уже наступила ночная темнота, на дворе постоялого двора было тихо и никакого движения. Все постояльцы были в своих номерах или в харчевне, доедали свой поздний ужин.

Дима еще не вернулся после ужина, Иван хорошо видел, как вовремя его пения в зале харчевни, он вдруг оставил в сторону пустую кружку, быстро и осторожно выскользнул из-за стола, мысленно ему передав:

- Я скоро вернусь, не беспокойся!

- Банди, я уже вернулся! - Тут же послышался голос Димы у него за спиной.

Иван отошел от окна, так его не прикрыв, сел на стул и стал внимательно слушать мысленную речь Димы, который по-мальчишески захлебываясь словами, рассказывал о том, чем он только что занимался.

- Банди, когда ты пел, то за одним из столов харчевни я увидел того парня, который, если ты помнишь, сопровождал двух женщин, с головой закутанных в бурнус. Этот парень слушал твое пение. Он даже подходил к тебе, хлопал тебя по плечу, пару тернье бросил тебе в котелок. Но ты его не узнал, так как он был одет в простое крестьянское платье. Таверну он покинул одним из последних, мне удалось его проследить. Он остановился не на постоялом дворе, а в самом селе и, кажется, в доме самого старосты. По крайней мере, когда он подошел к дому старосты, то его встречал специально выделенный слуга. Женщин я не видел!

- Дима, ты думаешь, что этот парень в юбке как-то связан с нами, с нашим путешествием в Шамиру?!

- Я не знаю, как правильно ответить на этот твой вопрос, Банди! Я бы так сказал, я не знаю, но чувствую, что эти малозиландцы нами интересуются! Поэтому с ними нам нужно осторожно обращаться, им мы не должны доверять!

- Теперь вернемся к нашим баранам, прямым делам. Мне, кажется, Дима, что мы сделали ошибку, остановившись на этом постоялом дворе. Его хозяин, помимо того, что является платным агентом христопродавцев, связан с местным ворьем. Он только что их проинформировал о том, что у нас с собой много серебра, так что ночью нам придется встречать нежеланных гостей.

- И сколько ты сегодня заработал, если это, разумеется, не секрет, Банди?

- Мы с тобой, Дима, заработали девяносто тернье!

- Так много, и это за один только вечер!

- Этих денег нам вполне хватит для того, чтобы быстро добраться до Шамиры, чтобы в том городе мы могли бы провести два дня. А сейчас нам пора ложиться спать, Дима, я лягу поближе к окну, так как специально его раскрыл для того, чтобы местное ворье полезли бы к нам через него! Тебе же советую, лечь на вторую кровать, только ты не забудь про свой стилет, он ночью может тебе понадобиться!

Нежданные гости появились, чуть ли не перед самым рассветом, двое по специальным веревкам спустились с крыши. Почти одновременно они встали на подоконник, готовясь у тому, чтобы одним прыжком напасть с ножами на крепко спящих мальчишку и слепого парня, забрать у них серебро. Внутренняя тревога сыграла внутри Ивана за несколько минут до появления воров. За это время он успел подготовиться к встрече с нежеланными гостями. Внутренним зрением он также успел заметить, что Дима тоже проснулся и приготовил свой стилет.

Поспешно освободившись от веревок, первый вор решил, не дожидаясь напарника, прыгнуть в комнату, чтобы расправиться со слепым музыкантом. Но в прыжке он почувствовал острую боль в правом бедре. С воплями и проклятиями вор рухнул на пол гостиничного номе, с ужасом наблюдая за тем, как поток крови хлыщет из перерезанной вены его ноги. Жизнь покидала этого крестьянина также быстро, как кровь покидала его тело. Иван лихорадочно оглядывался по сторонам, пытаясь разыскать второго нападающего, так как в этот момент внутреннее зрение подвело его, кроме темноты в глазах он ничего не видел.

Поэтому Иван не увидел, как рядом с ним промелькнуло мальчишеское тело. Дима вскочил на подоконник, чтобы нанести удар стилетом в горло второму нарушителю их спокойствия. Но случилось то, что и должно было случиться, когда мальчишка лицом к лицу оказался рядом с другим малозиландцем, он не нашел в себе силы для того, чтобы нанести смертельный удар стилетом! Так они оба замерли, пожилой крестьянин, вор, и молодой мальчишка. Злобно улыбаясь, крестьянин вытянул из ножен свой нож, примеряясь к тому, чтобы быстро покончить с этим мальчишкой. Именно в тот момент Дима осознал простую истину, ты не убьешь, убьют тебя! Но он не хотел умирать, дико закричав, он коленом ударил нападающего в пах, отчего тот согнулся.

Только тогда Дима увидел кончик стрелы, торчащий из спины этого крестьянина вора. Напуганный до ужаса, он силой его оттолкнул от себя, заставив мертвое тело свалилось со второго этажа во двор постоялого двора.

В этот момент внутреннее зрение вернулось к Ивану, обнимая и успокаивая Диму, он мысленно его попросил собираться в дорогу. Через минуту они уже покидали постоялый двор, медленно пробуждающийся от шума ими устроенного. Иван чувствовал, что они должны, как можно дальше, как можно быстрей удалиться от этого постоялого двора. Поэтому за воротами он перешел сначала на легкую трусцу, а затем - на бег. Так они бежали два часа, когда впереди заметили следующее село, в котором была железнодорожная станция, ветки железной дороги, соединяющей империю Винту и государство Бенвилль.

Кассир железнодорожной кассы подозрительно посмотрел на слепого музыканта с гуслями за плечами, который протягивал тернье на приобретение двух билетов на проезд во втором классе. Но серебро всегда остается серебром, вполне надежным платежным средством, поэтому кассир совсем успокоился, когда увидел, что слепца сопровождает вполне приличный поводырь. Но, тем не менее, когда пассажиры отошли подальше от кассы, он взял телефонную трубку и позвонил начальнику станции, чтобы того предупредить о подозрительных пассажирах. Если его информация окажется полезной, то христопродавцы позднее выплатят ему за нее гонорар, а лишних денег в карманах ни у кого не бывает!

Поезд подошел вовремя, минута в минуту! Когда Иван вместе с Дмитрием поднимался в вагон, то ему показалось, что их уже ожидали!

Уж слишком вежливым оказался бортпроводник, он почти вырвал гусли из рук Банди, и пока их нес до купе, то все их перещупал снизу доверху. В его сознании Банди прочитал, что кто-то попросил борпроводника проверить его гусли, не являются ли они каким-либо оружием, вот бортпроводник за небольшое вознаграждение и проверял эту версию. Да и само купе было четырехместным, напротив Димы и Банди сидели два самых настоящих шкафа, лица которых абсолютно ничего не выражали. Одним словом, это было не купе, а самая настоящая тюремная клетка. Дима все прекрасно понимал, но его глазенки так и сверкали, парнишке явно нравилось приключение, в котором он так внезапно для себя оказался.

Иван-Банди же в этот момент чувствовал какой-то дискомфорт, ему было непонятно то, что в данный момент происходило с ними. Почему вдруг христопродавцы проявили к ним, к простому слепому гусляру и к мальчишке тринадцати лет, такой специфический интерес. Но где глубоко внутри себя он, по-прежнему, ощущал спокойствие, что-то ему подсказывало, что тот интерес, который к ним проявлен, носит временный характер. Так как он был уверен в том, что христопродавцы были не в состоянии выяснить полную его подноготную, как слепца гусляра.