Красная сирена - Морис Дантек

— Перед Евой Кристенсен?

— Нет… нет…

— Тогда перед кем? Перед Сорваном? Кеслер ответил не сразу. Он переминался с ноги на ногу, почти пританцовывал.

— Да… Сорван…

Нотки искренности в голосе прозвучали не слишком убедительно. Да, это вам не Ромер…

— Не пудри мне мозги. Ты прекрасно понимаешь, что, если Ева К. от нас уйдет, шансов у тебя не будет. Ты должен рассказать все. Чтобы вся паутина была как на ладони. В противном случае от полиции ты, может, и уйдешь, но всю жизнь будешь ждать удара в спину, всю жизнь будешь оглядываться…

На этот раз наемник не смог скрыть вздоха. Его плечи опустились.

— Ну, в этой операции действует один тип, который всех здесь знает, в Португалии. Ответственный за операцию. Этого типа Ева К. иногда нанимает для специальных поручений в Европе, в разных местах. Понимаете, организация — это не что-то раз и навсегда устоявшееся. Эта баба — настоящий хамелеон, она все время приспосабливается.

— Ну и кто этот большой босс? И где он?

— В данный момент, наверное, едет в Мончике. Но весь вечер он провел с Евой К.

— Где?

— Этого я не знаю. Только Вондт знал, где она находится.

— Вондт — тот самый тип? Легкий кивок.

— Высокий и светлый. У меня пленка идет.

— Да.

— Так, кто выслеживал Тревиса?

— Вондт. Мне было поручено следить за инспекторшей из Амстердама, с которой ты перезваниваешься. Я никого не убивал в гостинице, полицейского убил Сорван, а Джампур прирезал охранника, потому что он собирался ее позвать. И ее тоже наверняка Сорван ранил.

В уголках губ Кеслера появилась хитрая складочка.

«С которой ты перезваниваешься…» Он догадался о закулисной стороне и решил отметиться: обеспечивал тылы, разоблачая сообщников.

— Так, и что удалось Вондту?

— Он нашел какой-то ход в Тавире, в одном баре у границы. Потом съездил, поболтал с вашим дружком (он показал подбородком на Пинту) и велел мне приехать и наблюдать. А тут и ты подкатил.

В его тоне слышалось нечто вроде профессионального уважения. Надо признать, для простого рассказчика, вышедшего из тени, он неплохо держался.

— Хорошо, теперь расскажи про нападение на гостиницу в Эворе и про Грека в Беже.

— Про Грека знаю только, что Вондт вышел на него через какого-то местного типа, не знаю, откуда он. Вондт никогда не называет своих ребят. Думаю, у него есть один связной в Испании, а тут, в Португалии, еще несколько человек… Если это они поработали с Греком, то я ни хрена не знаю, потому что сам в это время следил за дамочкой в Эворе.

— Но она тоже заезжала к Греку.

— Верно, но что там случилось, я не знаю.

Хьюго сразу понял, что Кеслер врет, но времени на детали у него не было. Мужик просто пытается спасти свою шкуру, ничего больше

— Так, хорошо, про Грека ты ничего не знаешь, давай про Эвору.

— В Эвору с Вондтом приехали ребята Сорвана, практически в полном составе, и еще двое со мной. Они слишком шумели на лестнице, это правда, и мы с Сорваном призвали их к порядку. Но ребята слишком возбудились от этого чертова кокша, а дальше ты сам все знаешь.

Хьюго позволил себе слегка улыбнуться. Кеслер сделал красивый жест, не упомянув, что на его совести были жизни нескольких человек, но поступил так не из альтруизма. Судя по взгляду Кеслера/Сименса, он явно рассчитывал на взаимность.

— Ладно, могу тебе обещать: когда возьмут дом и всех, кто в нем, я сниму с тебя наручники.

Ответа не последовало, лицо мужчины снова стало жестким. Он сделал свое дело. На секунду задержав взгляд на диктофоне, отвернулся к дюнам и океану, откуда дул свежий ночной ветер.

Хьюго выключил запись и положил диктофон в большой нагрудный карман куртки. С выражением искреннего сочувствия на лице распахнул багажник

— Последняя поездка в таких условиях, обещаю. Как только позвоню, вернемся сюда, и я тебя выпущу.

Кеслер медленно залез в тесную клетку.

— Не переживайте. До сих пор я не мог на вас пожаловаться.

Хьюго закрыл багажник, почти расстроенный тем, что приходится снова мучить «солдата неудачи».

Он медленно ехал по разбитой дороге, стараясь, чтобы путешествие в багажнике не превратилось в пытку тряской.

Двадцать минут спустя он остановился перед телефонной кабиной и снова связался с Анитой.

Неизменное «Это Анита, слушаю», лроизнесенное со смирением монастырской послушницы.

— Хьюго. Итак, Кеслер заговорил. Он раскололся по всем статьям, у меня все записано на пленку. Эскадрон смерти затаился в Серра-Мончике. В укромном уголке, недалеко от пика Фойа. Большой дом на склоне горы, этого им будет достаточно?

— Секунду, я записываю… Хорошо. Ничего точнее?

Он вздохнул.

— Нет… Но там вряд ли много скрытых мегаполисов… Нужно искать большой дом в направлении пика Фойа, в отдалении от дороги, в горах…

— Да, да, поняла. А что насчет убежища королевы-матери, как вы ее называете?

— Говорит, что этого не знает…

— Да бросьте вы!

— Думаю, не врет. Он прекрасно понимает, что с мадам Кристенсен ему уже ничего не светит. Рассказал мне о каком-то Вондте, который координирует тут всю их проклятую организацию в поисках Тревиса и захвата Алисы.

— Как вы сказали, Вондт? Черт, это имя что-то мне говорит…

— Вондт? — тупо переспросил Хьюго.

— Да. Подождите, я должна вспомнить.

— Слушайте, решайте сами, но мне кажется, Кеслер выполнил условия договора. Дайте ему время, и забудем о нем. Не волыньте, лучше побыстрее передайте информацию…

— Я не тяну. Карл Кеслер — основной свидетель по делу, чтобы не сказать больше. Я схожу с ума от одной лишь мысли о том, что он вот так возьмет и исчезнет…

— Да, но без него мы бы так и стояли на месте против десяти вооруженных боевиков и одной Евы Кристенсен, которая где-то там дергает за веревочки. Если мы снова на них нарвемся, они нас коньяком поить не станут, а я уже достаточно испытывал судьбу, вам не кажется?

— Ладно, ладно, чего вы хотите?

— Эй, не прикидывайтесь! Время, я хочу, чтобы вы сдержали ваше слово чиновника юридической полиции, и больше ничего.

— Хорошо, ладно, но только не двенадцать часов. Это слишком много, мне не удастся никого уговорить.

— Черт, мы же договаривались.

— Да, но он должен был сделать нам подарок — рассказать, где найти мадам. А так ценность его показаний снижается вдвое…

— Шести часов мало, он сдал всю команду…

— Ерунда. Важен мозг или центральный орган, например этот Вондт. Кстати, где он? Не в Мончике?

— Нет, но у нас останутся только он и дамочка. У нее не будет ни одного боевика… слушайте, по-моему, все идет не так, как она задумала, и у нас в течение нескольких часов, пока они или кто-то еще не найдут пустой белый «сеат» в овраге, останется преимущество. Это преимущество — Кеслер, и мы должны им воспользоваться. Вы сами сказали, главное — мозг. И важный орган. Если мы хотим прижать Еву К. и Вондта, должны воспользоваться всеми возможностями, без разбора. Тут, в обмен на побег одного человека, мы одним махом захватываем десятерых, в том числе их главного, Сорвана, этого болгарина. Мы уничтожим эскадронсмерти, и Кристенсен лишится средств слежки и действия, правильно? Ей придется исчезнуть из страны, оставив здесь дочь, и мы сможем передать ее отцу, ясно? Потом можете организовать погоню за этой дамой и за пределами Европы… А я вернусь к привычной жизни.

Наступило долгое молчание, которое он прервал вопросом:

— Ну, поговорим через двенадцать часов, хорошо?

— Восемь.

— Анита, кончайте этот цирк, двенадцать! У нас нет времени играть в упрямого торговца и покупателя, вам ясно?

— Ладно, — выдохнула она с яростью, — вы победили. Десять часов — и ни секундой больше.

«А, чтоб ее! — подумал Хьюго, вешая трубку. — Эта голландка не из простачков».

Подойдя к багажнику, он трижды постучал по крышке, нагнулся к замку:

— Кеслер, вы слышите меня?

— Да, — донесся изнутри слабый голос.

— Все в порядке, едем обратно на пляж, там выйдете.

Он сел за руль, спрашивая себя, сколько времени потребуется местной полиции, чтобы накрыть всю волчью стаю одним ударом. Нужны, как минимум, все силы Фару плюс координация с местными подразделениями, отсюда до Баикса-Алентежу. Собрать сотню людей, разработать эффективный план стремительной операции — это не так легко. Полиции потребуется несколько часов, чтобы все организовать, ничего страшного — до рассвета дом будет окружен, а может, удастся внезапно атаковать.

Надо бы поспать в тихом уголке, пока гроза не пройдет. Вдоль берега можно найти немало уютных пляжей и бухточек, а в это время там никого нет…

22

Над морем опустилась ночь. Потягивая бургундское, Ева Кристенсен любовалась полной, почти рыжей луной в звездном небе. Ужасные новости, принесенные Вондтом, не стерли с ее лица улыбку роковой женщины. Она пригласила его поужинать на яхте, и на протяжении всей трапезы, сервированной ловким французским метрдотелем, они обменялись несколькими малозначащими фразами. Вондт спросил ее, где Вильхейм Брюннер.