Берег Скардара - Владимир Корн

Темный берег приближался прямо на глазах, скорость была приличной, и промахнуться мимо входа в бухту я не страшился, слишком много огней светилось на находившихся в ней кораблях. К тому же на берегу, в глубине бухты имелось селение, где, не смотря на глубокую ночь, горели несколько огоньков.

Нам не удалось миновать незамеченными стоявшие у входа в бухту корабли, паруса предательски белели даже в ночной мгле, но помешать они уже не успели. Послышались частые удары в корабельный колокол, все, это тревога, теперь держись Иджин, держись.

Вот он, флагман изнердийской эскадры, он выделялся своими размерами даже среди своих соседей, тоже имевших по три батарейных палубы.

Ветер задувал нам справа, флагмана развернуло носом к ветру, и заходили мы к нему под острым углом. Опускать паруса было некогда и некому, и у нас возникла необходимость успеть зацепиться на ходу за борт вражеского корабля абордажными крючьями.

Когда расстояние до флагмана оставалось не так много, я немного повернул румпель влево и заорал в полный голос: давай!

Заорал на родном языке, но Оливер меня понял, сорвав с жаровни покров, и глубоко погрузив в нее сразу два факела. Подходить к изнердийцу нужно было с уже запаленным грузом, потому что потом будет поздно, на его борту виднелись люди и в руках у них блестели стволы ружей.

Бронс с Трендиром стояли с крючьями наготове, и я бросился к ним, ухватив еще один крюк. Наконец, уже перед самым бортом врага, на палубе брандера показался огонь.

«Надо было раньше поджигать — мелькнула в голове запоздалая мысль. — Не успеет толком разгореться, потушат, и все наши усилия пропадут даром».

С палубы изнердийца раздались первые выстрелы, затем с мостика грохнул фальконет, угодив зарядом в корму, откуда я только что спрыгнул. Кричал Бронс, крутя над головой крюк, и примериваясь к броску. Страшно выл Оливер, держа в каждой руке по кошке, Трендир рычал сквозь плотно сжатые зубы, и что-то орал я.

Когда брандер ударился о корпус изнердийского флагмана, на ногах не устоял никто. От толчка Бронса бросило в разгоревшееся пламя, и он закричал уже от жара огня. На коленях я добрался до него, потянул за ноги и перекинул за борт. Оливер вскрикнул, пуля попал ему в спину, в тот момент, когда он переваливался через фальшборт. Но мы успели, успели зацепиться за борт флагмана, а брандер был уже весь охвачен огнем.

Удар пули я почувствовал, когда греб под водой обеими руками, чтобы как можно дальше удалиться от изнердийского корабля, и он пришелся в левое плечо. Вода поглотила большую часть энергии пули, но и той, что оставалось, хватило, чтобы я, заорав, успел пару раз хлебнуть морской воды.

И пришлось всплывать, потому что весь воздух вышел с моим криком и кашлем.

Когда я показал голову из воды, первым, что увидел, был горящий корабль, и он не был флагманом. А что наша цель? Флагман горел, горел так, что сразу становилось понятным, его уже не потушить.

И снова я заорал, на этот раз от радости. И плевать, что меня могли услышать, да и кому я был сейчас нужен, у них у всех сейчас была одна задача, спастись самим.

Я плыл, уже не пытаясь скрыться под водой, потому что всем сейчас было не до меня, и не до тех парней, которых я не видел, но которые тоже пытались достичь берега.

Вот с грохотом рассыпался на огненные куски флагман, щедро одарив ими стоящие вблизи корабли. И я скрылся под водой, потому что было бы очень обидно получить по голове одним из таких кусков.

Изнердийский флот горел, огонь перекидывался с одного корабля на другой. Несколько изнердийцев попытались спастись, выйдя из бухты, для чего снимались с якоря и понимали паруса. Но в тесноте гавани паруса вспыхивали от близкого жара, и уже затем огонь добирался до палубы.

А от выхода из бухты слышалась частая орудийная пальба, это приблизившийся флот Скардара стрелял по стремившимся покинуть бухту кораблям, лишая их такой возможности.

А я все не мог сообразить, где же он, левый от входа в гавань берег, на котором меня должен ждать Прошка. Руки и ноги наливались свинцом, левое плечо рвала на части дергающая боль, а я все греб и греб.

Вокруг сновали шлюпки со спасающимися изнердийским моряками, и на одну из них меня даже пытались поднять. И мне пришлось отбиваться от тянувшихся ко мне рук, что-то мыча при этом, чтобы меня приняли за сошедшего с ума от всего этого ужаса и оставили в покое.

Уже потом, когда берег казался таким близким и таким недоступным, когда я с трудом боролся с глубиной, тянувшей меня вниз как магнитом, меня подхватили чьи-то руки.

«Прошка — сумел я их опознать, эти руки — Прошка, посмотри, мы сделали это. Мы это сделали!».

Прошка помог мне выбраться на берег, и мы долго брели вдоль него, уходя все дальше и дальше. И никому из изнердийцев не было до нас дела, потому что каждый из них был занят самим собой, переживая своё чудесное спасение.

Мы брели в сторону далекого мыса, где по плану должен был высадиться наш десант.

Но он не будет атаковать оказавшихся на берегу изнердийских моряков, потому что сейчас это были не враги, а люди, благодарившие своих богов за то, что им удалось спастись в этом огненном аду, и до ничего другого им не было дела.

Глава 30

Заговорщики

— Артуа, теперь к своему имени ты можешь приставить «дир» — заявил мне Иджин, наблюдая за тем, как я внимательно рассматриваю орден Белого Волка. Вся суть была в том, что при награждении этим орденом присваивалось ещё и дворянское звание.

Что мне нравилось в ордене больше всего, так это его размеры. Он не был большим и лишь немного превышал круг, образованный сложенными кольцом большим и указательным пальцами. Не внутренний круг, а внешний.

Вероятно, когда у человека, учредившего его, спросили о размерах нового ордена, он и свел пальцы, обозначая их. Вон, и количество граней соответствует количеству углов образованных фалангами пальцев с одной стороны, а если орден перевернуть, то и с другой.

Я улыбнулся, вспомнив вопрос Гростара о некоторых пропорциях носовой фигуры для моей «Лолиты», когда мне пришлось развести руки и растопырить пальцами.

«Де дир Койн» или «дир де Койн». В принципе, можно даже без Койна обойтись. Дедир, чем не фамилия? А Дирде вообще получается похожей на французскую, если правильно поставить ударение, чуть ли не Дидро.

Орден Белого Волка представлял собой восьмиугольник с головой скалящегося волка в центре. Золото, серебро и камешки. Смотрелся он замечательно.

Белого Волка на шею, Золотого Льва на ленточку достаточной длины…

В общем, Яне должно понравиться.

И я теперь не только барон герцогства Эйсен-Гермсайдр и граф Меандрии, сиречь Империи, но и скардарский дир. Расту.

Вернусь в Империю, сразу же похвастаюсь перед Янианной.

Хотя могу себе представить, сколько будет тонких язвительных замечаний с её стороны, она это любит.

«Стоило ли, — скажет она, — шляться столько времени, меня бы попросил и всё, ходил бы в орденах как разряженная на праздник елка».

Обычая с ёлками здесь нет, но она обязательно придумает не менее удачное сравнение, в этом я нисколько не сомневался. И я улыбнулся снова.

Мы сидели в одном из заведений Абидоса, и язык не поворачивался назвать его таверной, корчмой или харчевней. Обстановка, мебель, обслуживание…

Ресторация — вот так будет правильнее.

Мы — это я фер Груенуа, сти Молеуен, дир Петроссо. Капитан «Четвертого Сына» дир Гамески, капитан «Морского Воителя» дир Героссо, еще с полсотни офицеров, и я, теперь уже тоже «дир». Часом ранее нас покинул адмирал дир Митаисс, поначалу охотно откликавшийся полным кубком на каждый произнесённый за столом тост, но вовремя сообразивший, что с сидящими за столом ему, в силу своего возраста, уже не тягаться.

Мы праздновали победу, и её по праву можно было назвать громкой. Заплатить за почти полностью выгоревшую в бухте Итликонкигуаль изнердийскую эскадру ценой одного коутнера и четверткой скорлупок…

И еще жизнью восьмерых моряков, среди которых был и Оливер. В какой-то степени я считал себя виноватым в его смерти, слишком не до него было, когда я прыгнул за борт.

Хотя Трендир, видя мое состояние, убеждал в том, что Оливер умер ещё до того, как упал в воду.

Бронсу здорово обожгло лицо и руки, но лекарь Мидус утверждал, что ничего особенно страшного нет и всё будет в порядке. Моя рана на плече оказалась не столько глубокой, сколько болезненной. Хорошо было одно, для её лечения Мидус не использовал ту мазь, которой лечил мой локоть.

И всё же получилось отлично. Возможно, через века, этот случай появится в учебниках истории, как яркий пример успешного применения брандеров. Надеюсь, что в них будет присутствовать и мое имя. Главное, чтобы не напутали, и не обозвали каким-нибудь Дедиром, они это любят, историки.