Мститель - Михаил Финкель

ломает комедию какой-то белый контрразведчик, мгновенно покинули его. Но все же, чтобы окончательно убедиться, комиссар спросил:

– Один вопрос. Можно?

– Конечно, – ответил Виктор.

– Скажите, пожалуйста, а Ваш раввин молился в синагоге у какой стены?

Виктор расхохотался.

– У восточной[160]. Так же как и Ваш раввин. Штаны мне снять не хотите?[161]

Шварц тоже расхохотался и ответил:

– Да нет. Достаточно. Вы тест прошли. Теперь скажите, что Вы хотите взамен?

Виктор стал серьезным и сказал:

– Я Вас передам сейчас полковнику Блинову. Он посадит Вас на свою лошадь и повезет якобы на допрос в штаб. А на самом деле он Вас отпустит, и Вы вернетесь к своим. Более того, я дам Вам еды, воды и револьвер. А также вот это письмо для Вашего командира. Кстати, а кто Ваш командир?

– Щетинкин, Пётр Ефимович[162].

– Вот и замечательно. Я уже давно здесь работаю и планирую уничтожение Унгерна. Вы мне и поможете. Наши планы совпадают, и задача у нас с вами одна.

Шварц радостно кивнул.

– Письмо даже подготовили… – удивленно прошептал комиссар и убрал конверт во внутренний карман гимнастерки.

– Да. Заранее. Я ждал такого повода. Там все описано. Там описано, куда именно нужно прийти и когда. Также я описал там, как нам держать связь. Пароли. План по аресту Унгерна. Скоро его власть тут рухнет… Его же надо не просто убить, а судить, и казнить… Не так ли?

– Именно так приказал товарищ Ленин, – радостно ответил Шварц.

– Так и будет.

Вскоре Блинов вывез Шварца и отпустил его.

Уже к вечеру комиссар вернулся к своим и рассказал обо всем произошедшем с ним. Ровно через три дня после того, как Шварц был отпущен, в точности с предложенным Виктором в письме планом, ровно в восемь утра откуда-то началась беспорядочная стрельба, длившаяся ровно десять минут. После этого эта странная стрельба затихла так же внезапно, как и началась.

Казаки смеялись, думая, что это краснопузые там, видно, перестреляли друг друга, и только Виктор и Павел знали, что им был подал условный знак. Красный командир Щетинкин, поверил рассказу Шварцa и решил не упустить свой шанс по поимке барона.

Унгерн же уже давно решил уводить свою армию в Тибет. Но это его решение не нравилось никому из офицеров. В обеих бригадах созрел заговор против него, которые инспирировали и поддерживали Слуцкий и Блинов. Они подговаривали русских офицеров и монголов убить безумного барона.

Сцена 47

Барон Унгерн сидел осунувшийся и бледный на своем стуле-троне. Его глаза были абсолютно безумными, а кожа зеленоватой. Его волосы отросли, и создавалось впечатление, что он уже давно не мылся.

Вокруг него собрались все старшие офицеры.

– Господа, – сказал он надтреснутым голосом, – наше положение весьма тяжелое. Мы проиграли войну в России, а наша родина захвачена жидо-большевистскими ордами. Бронштейны и Свердловы теперь там правят бал, а мы вышвырнуты за границу любимой земли…

Все тяжело дышали и ждали решения барона о будущем армии. Унгерн почесал свою русую бороду и сказал:

– Атаман Семенов не пришел к нам на помощь. Красные послали большую силу, чтобы нас уничтожить. У них больше оружия, людей и ресурсов. Оставаться тут дальше – невозможно. Пути у нас два: Маньчжурия или Тибет. Казалось бы, логичнее уйти в Маньчжурию. Она и рядом, и там есть и другие белые части… Но я принимаю решению идти в Лхасу. Там я получу божественные силы Шамбалы, и после зимовки, восстановив силы и пополнив армию тибетцами и монголами, мы вернемся весной и вторгнемся в Россию. Параллельно будем вести переговоры с Японией. В Маньчжурии мы будем легкой добычей для красных. А в Тибете им нас не достать. Далеко, перевалы опасны… Там мы будем в полной безопасности…

Он вскочил со своего стула-трона и начал метаться из стороны в сторону…

– Что вы молчите? Думаете, я не знаю, что вы все хотите идти только в Маньчжурию?! Я все о вас знаю! Хотите уйти туда, где бабы и кабаки… В русский Харбин… Знаю… Чувствую ваше нутро… И дух Иуды, просыпающийся в вас… Всё! Ладно… Пошли все вон отсюда…

Офицеры начали медленно выходить из дома, временно занятого штабом барона. Последними остались Слуцкий и Блинов.

Виктор подошел к барону и вежливо обратился к нему:

– Ваше Высокоблагородие! Разрешите, пожалуйста, мне и полковнику Блинову обсудить с Вами один деликатный вопрос с глазу на глаз. Это не займет много Вашего времени.

Когда все офицеры вышли, Унгерн подозрительно посмотрел на Виктора и сказал:

– Говорите! Я слушаю. У меня мало времени.

Тяжёлый взгляд барона Унгерна буравил Виктора. Было видно, что он ненавидит Виктора всей душой, но, несмотря на это, он понимал, что Виктор и Павел решили с ним поговорить не просто так.

– Ну, не тяните резину! Говорите уже! Что вам от меня надо? – делая вид, что ему не так интересно их слушать, сказал барон.

Виктор посмотрел на Блинова и еле заметно кивнул Павлу, к которому Унгерн относился несоизмеримо лучше и которому он доверял. Павел кашлянул и, вытянувшись, начал свою речь:

– Ваше Высокоблагородие, мы прекрасно осознаем и понимаем ту тяжелую ситуацию, в которой сейчас находится наша армия, и хотим вам рассказать кое-что очень важное, что не могли рассказать в присутствии других офицеров. Когда мы только прилетели к Вам на службу, атаман Семёнов передал для вас крупную сумму денег. Наверное, Вы помните это.

Унгерн нервно теребил свою бородку и, сощурив глаза, буравил ими Павла, то и дело кивая его словам. Павел же продолжил.

– Атаман всегда был мудрым и дальновидным лидером, и он тогда уже предвидел, что нашу армию будут ожидать большие сложности и испытания. Исходя из этих своих соображений, перед нашим вылетом к Вам он приказал нам в устной форме передать вам только половину всей посылаемой суммы денег. A вторую же половину он приказал нам спрятать до поры до времени, чтобы Вы могли воспользоваться ими, когда Вам и Вашей армии станет наиболее тяжело. И нам с подполковником Слуцким кажется, что сейчас эти тяжелые времена как раз и настали. Вы прекрасно понимаете, что красные поджимают нас со всех сторон. У них намного больше людей, амуниции, есть даже аэропланы и бронемашины. И даже монголы, которых мы защищаем, переходят на их сторону. Сейчас эти деньги могут купить нам жизнь и спасти нашу армию, и мы считаем, что наша задача – передать Вам эти деньги. Там три миллиона золотом.

Павел тяжело вздохнул и посмотрел на пол, a затем поднял глаза и увидел голубые холодные глаза барона.

Унгерн усмехнулся, сильно хлопнул себя рукой по колену и вскрикнул:

– Ай да, Семёнов, ай да, сукин сын, ничего не скажешь! Не хотелось выражаться, да тут сам Бог велел! Ладно, покажите на карте где находятся