Гонки на маршрутных такси - Константин Владимирович Игрунов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Для Барбары всё сложилось тоже наилучшим образом, но её тёмные и неуместные для пасмурной погоды очки скрывали отнюдь не радость. Барби не хотела уезжать. Её совершенно не волновали предстоящие разборы полётов с негласным начальством, скандальное увольнение с поста эскорт-директора, возможные допросы сотрудников Интерпола… В последние дни Барбара вообще не думала о портрете и обо всём, что с ним было связано. Все мысли фрау Шульц сосредоточились на одном человеке – Михаиле Шахове. И Барби чувствовала: Миша тоже думает о ней.
Ведомая по залу аэропорта гэбистами в штатском, Барбара мучительно искала глазами того, кого ей не хотелось оставлять в России, кого она, не задумываясь, обменяла бы на все картины, которые уже переправила, и которые ей, возможно, предстояло ещё переправлять.
Но его не было. Шульц сняла очки и стала отчаянно вертеть головой. Вдруг она поймала на себе чей-то взгляд. Барбара оглянулась и увидела девушку в джинсовом костюме. Глаза девицы излучали жгучую ненависть. Официантка из кафе! Шульц замедлила шаг. Но не могла же эта девчонка придти на проводы своей более удачливой соперницы… Значит, он где-то здесь. Он здесь!
– Фрау Шульц… – мягко и властно подтолкнул её один из сопровождающих.
Барбара пошла быстрее, лихорадочно оглядываясь вокруг.
Шульц не заметила, как прошла стойку регистрации и оказалась перед стеклянными дверями, за которыми её ждал автомобиль для доставки к трапу самолёта.
– Bitte! – властным жестом пригласил её стоящий рядом конвоир.
– Ein moment… – умоляюще посмотрела на него Шульц.
– Барби!!! – раздался у неё за спиной отчаянный и мощный крик.
Через административные заграждения аэропорта навстречу Барбаре Шульц мчался Михаил Шахов.
– Миша!!! – несся ему вдогонку истерический женский вопль.
За Михаилом бежала Аннушка.
Барби рванулась навстречу Ферзю, но один из охранников тут же схватил её сзади под руки, а двое других выдвинулись вперёд, готовясь блокировать смутьяна.
На перехват Ферзя и Аннушки бежали и сотрудники милиции вместе с работниками охраны аэропорта. Первой они настигли Килькину, а Ферзь, отбившись от самого шустрого догонялы, устремился к Барбаре.
Её конвоиры при соприкосновении с Шаховым из положения «стоя» перешли в положение «лёжа», отлетев при этом на несколько метров. Миша и Барби слились в объятиях.
– Хочешь, я угоню самолёт?! – громко прошептал Ферзь на ухо Барбаре.
– От ответственности за угон воздушных судов, – услышали они за собой голос полковника Васнецова, – Я Вас, Михаил Юрьевич, уже освободить не смогу.
Влюбленные обернулись. Следователь стоял почти рядом и, засунув руки в карманы плаща, со снисходительной улыбкой смотрел на целующихся.
Милиционеры и охранники аэропорта, повинуясь, вероятней всего, командам Васнецова, дышали за его спиной, как свора цепных собак. Разбросанные Шаховым конвоиры восстанавливали ориентацию в пространстве и вертикальное положение тел.
– Михаил Юрьевич, – продолжил спокойно Васнецов. – Попрощайтесь с фрау Шульц. Попрощайтесь без неоправданных безумств. Вам не будут мешать. Оставьте их, товарищи! – сухо обратился следователь к охране. – Под мою ответственность. Любовь не знает государственных границ, и мы должны это учитывать. Надеюсь, тёзка, – он испытующе посмотрел на Ферзя, – границ закона ты более преступать не намерен.
Михаил Викторович развернулся и пошёл обратно в зал.
– Ты познакомился со мной, потому что это входило в твоё задание? – всё ещё находясь в объятиях любимого, печально спросила Барбара.
– Это ты познакомилась со мной… – Ферзь пригладил её роскошные, покрытые бриллиантовыми каплями дождя волосы. – Ты придвинулась ко мне во время интервью с Шумандером, и я… Я понял…
– И я поняла…– прошептала Барбара, и они вновь слились в поцелуе.
– А у тебя есть портрет? – спросила она, когда их губы нехотя разъединились.
– Купчихи Нечетовой? – улыбнулся Шахов.
– Твой портрет.
– Мой?! – Мишины глаза увеличились до размера очков.
– Я бы очень хотела увезти с собой твой портрет…
– Мой портрет, если бы он существовал, – Миша аккуратно стёр с лица Барби не то слёзы, не то дождинки. – Стоил бы ничтожно мало, по сравнению с «Портретом купчихи Нечетовой».
– Для меня твой портрет стоил бы дороже всего на свете, – на лице Барбары вновь появились капли. – Хотя… Мне нужен ты!
– Я приеду к тебе.
– А тебе разрешат?
– Я не спрашиваю разрешений.
– Тогда иди, – она мягко освободилась из его объятий. – Иди, а то я сойду с ума!
Оттолкнув Михаила, Барбара Шульц выбежала через стеклянные двери на улицу и вскочила в автомобиль. Сопровождающие, успев обдать смятённого Шахова бессильной злобой, бросились за ней. Машина резко тронулась с места и помчалась к стоящему вдали самолёту.
Ферзь проводил её печальным взором и поплёлся обратно. Его пропускали, не задавая вопросов.
– Миша! Миша! – кинулась к нему в зале для пассажиров Аннушка.
– Ты прости меня за ларёк, – вдруг взял её за руку Ферзь. – И, вообще, прости, что я…
– Миша! – Аннушка бросилась ему на шею и зарыдала.
Михаил положил руки на её вздрагивающие лопатки. По его щекам из-под линз очков прокатились одинокие слёзы.
***
– Вы, наверное, спросите, ребята, – пожилая экскурсовод загадочно посмотрела на группу школьников, столпившихся вокруг неё. – Зачем в музее висят две одинаковые картины? Дело в том, что знаменитый на весь мир «Портрет купчихи Нечетовой» с недавних пор имеет не менее знаменитую историю. Несколько лет назад это бесценное художественное произведение было похищено с целью продажи за границу. Чтобы предотвратить такое варварское преступление, наши следователи решили перехитрить злоумышленников. Они заказали копию портрета, сделав так, чтобы похитители подлинника узнали о создании двойника. Появление копии спутало бы преступникам все планы, и за ней началась настоящая охота. В результате воры обнаружили и себя, и местонахождение настоящего «Портрета купчихи Нечетовой». Однако копия получилась столь искусной, что даже эксперты не сразу смогли отличить её от первозданного художественного полотна. В итоге руководство музея приняло решение выставить на обозрение посетителям оба «Портрета купчихи Нечетовой».
– Смотрите – она живая! – вдруг воскликнул мальчик, с ужасом глядя на входные двери музейного зала.
– А-а!.. – охнули девочки, обернувшись вслед за одноклассником.
В дверях стояла… купчиха Нечетова. Правда, одета она была в современный брючный костюм, и причёска её тоже относилась ко дню сегодняшнему. Но лицо, взгляд, осанка… Рядом с купчихой Нечетовой шёл чиновного вида мужчина.
– Ты смотри-ка, а? – воскликнула купчиха густым, низким голосом. – Кому сказать, что мой портрет при жизни выставлять будут?
Она двинулась к обоим портретам, и толпа испуганных детей невольно расступилась перед ожившей героиней позапрошлого века. Ошеломлённая экскурсовод потеряла дар речи.
– Талантливый аферист, талантливый… –
