Переломы - Франк Тилье

— Это ужасно…

— Первым опытом Клода Дехане, если можно так выразиться, стало похищение судьи, ответственного за эту судебную ошибку, Армана Мадлена. Дюкорне убил его и получил от этого огромное удовольствие. Так родилось чудовище, так появился этот кошмарный союз, с которым нам пришлось иметь дело. Дюкорне занимался в основном пытками, а Дехане разрабатывал стратегию их действий. Фредерик Дюкорне подробно рассказал нам обо всех мерзостях, которые он придумывал. И представьте себе, что он давал приют беженцам и выглядел в глазах окружающих милосердным, полным сострадания человеком…

Физиотерапевт с досадой качает головой и спрашивает:

— А как они находили своих жертв?

— В самом начале они просто использовали прессу. Они выбирали случаи врачебных и судебных ошибок, которые ломали жизнь семьям, или дорожные происшествия, в результате которых гибли дети, а виновные не получали должного наказания со стороны правосудия. Благодаря этим статьям они получали все необходимые сведения. Имена жертв, имена виновников — а если как следует поискать, то находились и адреса. Потом они выбирали людей, получивших самую сильную психологическую травму, ставших жертвами наиболее несправедливых решений суда, таких как Люк Грэхем.

Жюли умолкает. При упоминании Грэхема ей до сих пор девается не по себе.

— …Дюкорне с улыбкой рассказывал нам, что часто выезжал «на место» и находил людей, пребывающих в состоянии депрессии или склонных к самоубийству, не проехав и нескольких километров. Достаточно было установить, что человек слишком долго отсутствовал на работе «по медицинским соображениям», провести тактичное расследование в клинике — и дело было сделано. Развитие интернета и коммуникационных систем только облегчило реализацию этого порочного проекта.

Алиса поворачивается в их сторону, и Жюли по-дружески машет ей рукой, потом все идут дальше.

— Система работала безотказно. Они похищали виновника спустя много времени после происшествия, лишали его свободы, подвергали пыткам. Связывались с жертвами через месяцы, если не через годы после трагедии, убеждали их в том, что могут им помочь, посылали им фотографии предмета их ненависти — заточенного, униженного. Предлагали им лишить жизни того или ту, кто разбил их собственную жизнь, и сделать это без всякого риска… Большинство из этих людей, в том числе Грэхем, погрузились в глубочайшую депрессию или пытались покончить с собой. Самоубийство — это злость, направленная на себя самого, против себя самого. У тех, кому не удалось свести счеты с жизнью, обязательно сохраняется стремление к разрушению, и фотографии, которые получали жертвы, являлись средством сфокусировать злость, даже усилить ее. Этот процесс психологической дестабилизации занимал несколько недель. Дехане и Дюкорне раскрывали свой план постепенно, когда чувствовали, что обстоятельства благоприятствуют им, и после того, как убеждались, что их не выдадут. Насколько нам известно на сегодняшний день, никто не устоял перед искушением отомстить. За исключением, может быть, Поля Бланшара, который не довел дела до конца и в итоге предпочел покончить с собой. Но во всех случаях те, кто убивал, сами так от этого и не оправились.

— А какую роль в этом сыграл Грэхем?

— Это тоже выходит за рамки понимания. В две тысячи третьем году семья Грэхема погибла в результате дорожной аварии. Люк Грэхем лишился жены и двух детей. Эта трагедия широко освещалась в прессе, в связи с ней в очередной раз был поднят вопрос о недопустимости использования мобильных телефонов за рулем. Через несколько недель психиатр совершил попытку самоубийства. Этот сломанный, разрушенный человек отдавал себе отчет в том, что виновница аварии, Жюстина Дюмец, сумела проскочить сквозь сито правосудия.

— То есть?

— Она не понесла никакого наказания, вообще никакого, а ведь она убила трех человек и сломала жизнь четвертому. Не забудьте и историю с громкой связью. По словам Дюкорне, в заточении она призналась, что говорила по телефону, не включая эту связь. На суде она упорно лгала.

— Или же сказала правду. Под пыткой люди могут признаться в чем угодно.

— Этого мы никогда не узнаем. Короче, Клод Дехане увидел в этой молодой женщине душу, подлежащую наказанию, а его сообщник — тело, которое можно пытать. Она пропала только через год, когда Грэхем дошел до грани. Никому не пришло в голову связать ее исчезновение с той аварией. Грэхем, погрязший в своем отчаянии, не смог противостоять инстинкту мщения. Он перерезал горло Дюмец охотничьим ножом. Тем самым, который нашли в его доме.

— Он, как и остальные, думал, что после этого сможет обрести покой.

— Он так и не оправился после того, что сделал. И можно себе представить, до какой степени извращенным человеком был Клод Дехане, если через несколько лет, когда его дочь потребовала, чтобы ее показали психиатру… угадайте, к кому он ее направил?

— К Грэхему…

— Да, причем по двум причинам. Он считал Грэхема конченым психиатром, неспособным вылечить кого бы то ни было. Работа в психиатрической клинике была для него просто способом выживания. Но самое главное, Дехане и Дюкорне держали его в руках. Если бы Грэхему удалось помочь Алисе, в их распоряжении имелось чудовищное средство давления на него, чтобы он прекратил лечение.

— Судя по всему, они его недооценили.

— Да. Работа Грэхема с этой больной шла настолько незаметно, чуть ли не подпольно, что они попали впросак.

Жюли дышит себе на руки.

— Вызвав к жизни Берди, Грэхем, сам того не зная, оказался в опасности. Освобождение Бюрло и то, что он попал в клинику, представляли для него настоящую проблему, потому что Бюрло мог заговорить, может быть, даже объяснить, где и почему его удерживали. Нельзя было исключить, что его историю начнут сопоставлять с историями других пропавших без вести. Вся правда могла бы выйти на свет. Судя по последним данным расследования, которые мне известны, есть основания полагать, что удравший из клиники Бюрло расправился с Лоранс Бланшар, а потом Грэхем догнал и убил его. Это всего лишь гипотезы, но в багажнике машины Грэхема нашли следы крови, принадлежащей Бюрло.

— Но кое-чего я пока не понимаю. Почему кататоник Бюрло убил мать девочки, которую сбил?

— Бюрло не имел ничего против этой женщины, но он был зол на ее мужа. В тот вечер в лесу он видел лицо Поля Бланшара. Бланшару не хватило мужества, чтобы убить его, и это стоило Бюрло долгих дополнительных месяцев агонии в подземелье. Когда Бюрло вывели из кататонического состояния, у него в голове засела только одна мысль: убить того, кто стал причиной его страданий, то есть Поля Бланшара. И устранить всех, кто встанет на его пути… Не забывайте, что после всех пыток, после нескольких лет заключения Бюрло был не вполне нормальным. Он уже больше не был… человеком.

Франсис Бапом потрясен. Услышанное не укладывается у него в голове.

— И подумать только, что все это происходило на ферме, на глазах у Алисы. А ее отца никогда не привлекали к ответственности.

— Полиция не могла связать между собой все эти исчезновения, все они были слишком разбросаны во времени и пространстве. Похищение, момент, когда похитители связывались с жертвой, переход к действию. К тому же тела так и не находили. Нет тела, нет мотива…

— А Алиса в курсе всей этой истории? — спрашивает Бапом.

— Еще нет, каждый раз, когда врачи пытаются заговорить с ней на эту тему, она становится Доротеей. Однако ее другие «я» появляются все реже и реже. Безусловно, благодаря смерти Клода Дехане — она их в каком-то смысле освободила. Проблема с Доротеей состоит в том, что она любит свою жизнь «снаружи».

— А этот Берди?

— Он прячется в глубине ее самой. Берди — это всего лишь то, чем должна была стать Алиса. Он составляет ядро ее кошмаров, она испытывает абсолютный ужас перед ним, но она поправится только тогда, когда перестанет его бояться. Его и своего собственного прошлого.

Жюли вздыхает.

— Алиса жила в окружении всех видов безумия. Безумия отца, порожденного травмой. Безумия от отчаяния — Люка Грэхема. Безумия Дюкорне, бесспорно самого извращенного… И своего собственного… проистекающего непосредственно из ее сломанного детства.

Алиса останавливается на середине мола и поворачивает кресло матери к морю. Поверхность воды мерцает, словно разбиваясь на тысячи кусочков, тогда как на самом деле она неделима. Алиса прищуривается, размышляя о неосязаемой сложности этого явления. Ей объяснили, что то же самое происходит в ее голове, где сверкают отдельные, независимые друг от друга звездочки, но скоро они сольются воедино и образуют одно большое солнце. Это, конечно, значит, что еще не все потеряно, что ее жизнь, даже если и не станет прекрасной, может стать нормальной.