Третья сила - Дмитрий Ермаков

— Вы, крутые океры, просто в сказке какой-то живете, чесслово, — хихикнул Владимир Михайлович. Он так хохотал, что чуть не съехал с кресла на пол и сейчас привстал, чтобы поправить коврик, висящий на спинке.

«А вы — в аду», — подумала Рысева, а вслух сказала: — Ладно. Вернемся к делу. Изображать восторг не буду, но... В целом я согласна на ваши условия. Деваться мне все равно некуда.

Глаза Фролова засверкали, едва он услышал эти слова.

Купец был вне себя от счастья: строптивая красавица признавала его правоту и соглашалась на предложенные им условия.

— Но есть пара нюансов, — добавила девушка, встретив сияющую улыбку Фролова строгим взглядом.

— Весь внимание, — подался вперед Владимир Михайлович. Видно было, что разговор о чувствах для него — terra incognita, а вот обсуждение условий сделки — совсем другое дело, к таким разговорам он был привычен.

— Первое. Я не мылась два дня, зато потов с меня сошло — не сосчитать. Да вы сами, небось, аромат ощущаете. Помыться бы мне.

— О, ну это мелочи, — усмехнулся торговец. — Душ к твоим услугам.

Он указал на небольшую прямоугольную дверцу в дальнем конце помещения.

— Второе. Ваши парни что, и при этом присутствовать будут? — и она кивнула на двух безликих охранников в серых куртках, застывших у дверей.

Фролов жестом приказал телохранителям выметаться за дверь. Лене показалось, что он о них просто забыл, воспринимал не как людей, а как часть интерьера.

Девушка тем временем лихорадочно придумывала план дальнейших действий. Купца требовалось «отключить». Отправить в нокаут. По идее, сделать попытку можно было хоть сейчас, но Лена понимала: второго шанса ей не дадут. Действовать нужно наверняка. Для этого надо было дождаться, пока Владимир Михайлович выпустит ситуацию из-под контроля. Пока он, опасаясь подвоха, следил за каждым ее движением.

— Третье. Просто плюхнуться в кровать... Как-то банально, не находите? — заговорила Лена дальше, изо всех сил стараясь не дать волю страху. И отвращению. Рысеву тошнило от одной мысли, что эти мясистые губы будут покрывать ее тело поцелуями. Что эти короткие толстые пальцы через считаные минуты сорвут с нее одежду.

— Хочешь ковер из розовых лепестков? — произнес с усмешкой Владимир Михайлович. Девушка так и не поняла, шутил он или говорил всерьез.

— А что такое «роза»? Шучу-шучу. Не, романтики не надо. Это все глупости. Сам процесс — хоть на полу, хоть в кресле, хоть стоя. Но... Я не готова вот так сразу. Танец посмотреть не желаете? Этот, как его... Стриптиз.

— Откуда ты знаешь это слово?! — изумлению Фролова не было предела.

Лена в ответ лишь загадочно улыбнулась.

На станции Проспект Большевиков и дети, и взрослые придумывали самые разные способы скрасить однообразные серые будни. Этим занимались Инна Степанова и Мария Русских, активные женщины, обе примерно сорока лет. Инна Васильевна работала до Катастрофы в школе, Мария Борисовна — в доме детского творчества.

Инна Васильевна ставила спектакли. Декорации и реквизит дети делали из любого подручного материала. А если вообще ничего не оказывалось под рукой, обходились парой самодельных ширм. Первое представление происходило на фоне двух фанерных листов. На одном красовалась надпись: «Темные леса», а на другом: «Высокие горы». Юные актеры выступали с табличками: «Кот», «Петушок», «Лиса». Больше ничего ни найти, ни смастерить не удалось. И тем не менее спектакль прошел «на ура». Да и все последующие тоже.

Мария Борисовна учила детей танцевать. В отличие от рисования или, скажем, вышивки, для занятий по танцам многого не требовалось — лишь немного пространства и полчаса свободного времени, вот и все.

Комендант Стасов первое время ворчал на женщин — какой еще, мол, театр в метро после конца света.

Но дни текли уныло, монотонно. Ничего, кроме представлений, которые устраивали ученики Инны Степановой и Марии Русских, не разнообразило эту сонную, тяжелую, безрадостную жизнь. В итоге критика смолкла, на выступления с каждым разом приходило все больше людей. Со временем стали появляться даже гости с Ладожской и Новочеркасской. Стасов сменил гнев на милость и даже освободил «массовиков-затейников» от прочих обязанностей.

«Танцы для взрослых» на занятиях у Марии Борисовны, разумеется, не изучались. Но так вышло, что среди груды книг и брошюр, которые принесли с поверхности сталкеры, Лене, которой тогда едва исполнилось пятнадцать лет, попалась на глаза книга «Техника соблазнительного танца». Ее принесли с поверхности друзья Святослава, видимо, польстившись на обложку, где была изображена прекрасная обнаженная девушка. Но так как внутри эротических картинок оказалось мало, в основном упражнения на растяжку и прочая скучная теория, сталкеры книгу отложили в сторону.

«Бред какой-то. Чтобы так крутиться, нужны ноги из резины», — подумала Рысева, изучив первые пару страниц. Но чем-то ее зацепил этот диковинный танец, вызывавший восторг у мужчин в прежние времена. Девочка стала листать дальше. И чем больше она узнавала, тем яснее понимала: перед ней открылось настоящее искусство.

— И ты... Ты умеешь танцевать... Стриптиз?! — голос Владимира Михайловича вырвал девушку из пучины воспоминаний, закруживших ее в бешеном водовороте.

— Скоро увидите, — Лена подмигнула Фролову, встала и скрылась за дверью душевой комнаты, которую указал ей хозяин квартиры.

Там оказалась маленькая душевая кабинка. Ничего лишнего: слегка покатый кафельный пол с решеткой слива; смеситель со шлангом, укрепленный на высоте полутора метров; небольшое зеркало; мыло и расческа на полочке; мохнатая желтая мочалка на гвоздике.

Лена вспомнила рассказы Ивана Степановича и Эда про жизнь в Большом метро. Из них следовало, что на большинстве станций люди не могли мечтать о такой роскоши, там кабинка имелась в лучшем случае одна на всех. Да что там душ — на обычных жилых станциях случались перебои даже с питьевой водой. Если бы Лену попросили описать Чернышевскую кратко, она бы сказала: «Грязь и вонь». На этом фоне Проспект Большевиков казался образцом чистоты, а квартира Фролова — царскими хоромами.

«Вот почему так? Почему одним все, а другим ничего?» — подумала девушка со вздохом. Но тут же одернула себя. С точки зрения жителей той же Чернышевской условия жизни оккервильцев мало отличались от роскоши, в которой купался барыга Фролов.

Лена быстро разделась. Удостоверилась, что дверь закрыта. Она боялась, как бы ее новоиспеченный «муж» не надумал начать исполнять «супружеский долг» прямо тут. Немного успокоившись, Лена открыла кран и подставила тело, утомленное марш-броском по поверхности и прогулкой по туннелю, под струю теплой воды.

Минут пять Лена стояла под душем, запрокинув голову и закрыв глаза, забыв даже о мочалке и мыле, позволяя воде свободно струиться по груди, животу, ногам.

От удовольствия у девушки буквально перехватило дыхание. Она не думала ни о чем — ни о своем шатком положении на станции, ни о войне, угрожающей ее родному дому, ни о том, что в соседней комнате сидит «муженек», предвкушающий бурную ночь любви.

Поток теплой влаги, заструившийся по коже Лены, заставил ее на несколько бесконечных минут отрешиться от всего...

Чудо оказалось недолгим. Что-то заскрежетало в трубах, кран громко булькнул, а потом выплеснул прямо на обнаженную грудь Лены порцию ледяной воды.

Девушка взвизгнула, отпрянула от душа. Едва не приземлилась пятой точкой на холодный кафельный пол. С огромным трудом ей удалось удержаться на ногах. К этому времени из душа снова потекла теплая вода. Но холодный душ не прошел бесследно.

— Не рано ли ты расслабилась, а? — обратилась Лена сама к себе, взяв с полки мочалку. — Или ты уже вырвалась из лап этого козла? Или ты уже нашла Гришу? За дело.

Лена принялась тереть бедра мыльной мочалкой. От мытья отказываться не имело смысла — кто знает, когда теперь снова ей посчастливится попасть в душ. Но и терять время впустую Рысева больше не хотела. Она вспоминала первую и последнюю попытку станцевать стриптиз перед учительницей танцев.

Мария Борисовна, услышав от девочки, какой именно танец она разучила, едва не лишилась дара речи. Наставница попыталась объяснить Лене, что стриптиз — искусство сомнительное. Рысева не желала слушать возражений.

— Чем этот танец хуже любого другого?! — возмущалась она. — Он красивый, сложный. Почти балет! Ну, или художественная гимнастика. Этому тоже надо было учиться. Люди в прошлом деньги огромные платили, чтоб на стриптиз посмотреть. Нет, я обязательно должна вам это показать.

И она добилась своего. Мария Борисовна согласилась устроить Лене одиночный прогон. Девушка огорчилась, узнав, что будет танцевать без зрителей. Как оказалось вскоре, отсутствие зрителей стало спасением для Рысевой, иначе ее подняли бы на смех.