Лесной кавалер - Рой Фланнеган

— Сейчас не время иронизировать, — ответила она. — Вы не в состоянии понять мой страх. Губернатор должен считать, что мы… все еще любим друг друга.

Он встал, поправил шпагу и задумчиво посмотрел на стену леса перед ним.

— Вы хотите, чтобы я боялся гнусного тирана? Злобной клеветы?

— Нет, Ланс… Просто женщины чувствуют иначе, нежели вы, мужчины. Мы сидим дома и думаем о вещах, которые не решаемся обсуждать с вами вслух. Крайне редко нам выпадает счастье помечтать, как, например, мне, об Усаке с пристани в Арчерз-Хоуп. Гораздо чаще мы вынуждены бороться — со страхом, болью, болезнями, тревогами…

— Вы и сейчас боретесь?

— Да.

— Вы хотите, чтобы меня повесили? — резко спросил он.

— Конечно, нет.

— Значит, завтра наша свадьба?

— Конечно, нет!

— Но почему?

— Если я выйду за вас, вы будете ненавидеть меня всю жизнь. Ведь это означает быть связанным по рукам и ногам…

— Но я согласен сделать вид, что уступаю губернатору. Что же до пут, то ради вас я с радостью прощусь со своей холостяцкой свободой. Я повторяю свой вопрос: вам безразлично, повесят меня или нет?

— Конечно, нет! Боже, какой вы глупец!

— В таком случае остается лишь одно: вы уверены, что сможете влиять на мои поведение и поступки, не выходя за меня замуж?

Она ничего не ответила.

Он задумался на мгновение, а потом сказал:

— Хорошо, Истер Уокер. Пусть время нас рассудит. Моя гордость советует мне послать ко всем чертям и вас, и вашего изобретательного губернатора, и вашего перепуганного отца. А сердце подсказывает: не стоит злиться, она позвала тебя не для того, чтобы в чем-то убедить или переубедить, а просто чтобы вновь услышать, как ты любишь ее.

Она возмущенно фыркнула, но он не дал ей ничего сказать и продолжал:

— Я действительно люблю вас. Мне очень жаль, но это правда. Лучше бы я никогда не появлялся в Арчерз-Хоуп. Лучше бы я никогда не видел вас. Но как-нибудь я со всем этим справлюсь. Будь проклят губернатор со своими виселицами! Будь проклята ваша нерешительность и трусость вашего отца!

Он отвесил прощальный поклон и добавил:

— Ваш отец как-то сказал, что вы еще сами себя не знаете. Можете ему передать, что в этом я с ним согласен!

Если уж у молодежи той весной от избытка событий и происшествий голова шла кругом, то что говорить о стариках! Даже сэр Вильям Беркли, казалось, решил уступить. Не сумев арестовать Бэкона на границе, он прислушался наконец к словам Дениэля Парка и других членов совета. Молодому джентльмену было позволено вернуться в Джеймстаун и принять участие в ассамблее. Получив соответствующее, правда, неофициальное, извещение, Бэкон спустился на шлюпе вниз по реке и просигналил, прося разрешения пристать к берегу. Ответом ему был пушечный выстрел. Тогда он отвел судно на безопасное расстояние и ночью выслал шлюпку, чтобы переговорить с Лоренсом. Тот посоветовал осторожность и еще раз осторожность, поскольку губернатор, судя по всему, снова передумал.

На следующий день Бэкон решил отвести судно выше по реке, но наткнулся на сторожевой корабль и был арестован вместе со своими людьми.

Губернатор с тревогой отметил, что прибывающие в Джеймстаун члены новой ассамблеи ходили по городу и являлись в присутственные места не снимая шпаг и боевых топориков. Все ждали, когда пленного генерала приведут в здание совета. Попадались и такие, кто повсюду носил с собой заряженные мушкеты, но, удивительное дело, не возникало ни стычек, ни беспорядков.

То, как сэр Вильям разыграл свою главную козырную карту, напомнило членам запуганного им совета былые времена и былого мудрого Беркли. Поведя рукой в сторону окруженного стражей барристера, губернатор с наигранным добродушием громко объявил:

— Господа! Перед вами величайший бунтовщик за всю историю Виргинии!

Бэкон невозмутимо поклонился губернатору и собравшимся. Его стройная фигура и строгая адвокатская мантия резко контрастировали со щегольским нарядом сэра Беркли. Лишь острый настороженный взгляд глубоко запавших глаз и усталое лицо отличали сейчас молодого человека, произведенного его людьми в генералы, от провинившегося мальчугана, терпеливо дожидающегося наказания от своего наставника.

Губернатор выдержал паузу и не без сарказма спросил:

— Мастер Бэкон, вы еще не забыли, как подобает, вести себя джентльмену?

— Нет, ваша честь, — ответил Натаниэль.

— Ловлю вас на слове!

— Благодарю вас, ваша честь, — с легким поклоном ответил пленник.

По зале прошел нервный смешок.

Бэкона расковали, а других арестованных оставили в кандалах.

На этом первый день заседания окончился. Бэкона отправили в дом его знатного родственника под ответственность последнего, другие же вернулись в тюрьму.

Никто не знал, о чем говорил в тот день Бэкон-старший со своим племянником. Они беседовали четыре часа наедине. Старик взывал к чести рода, напоминал мятежному молодому человеку, что он — единственный наследник огромного состояния, второго по величине в Виргинии, убеждал его, что Беркли не желает ему зла, а лишь хочет призвать к порядку, обещал, что проблема с индейцами будет решена так, что это устроит всех фермеров…

Между тем Джеймстаун буквально кипел от разговоров. Здесь собрались новые члены палаты общин со всей колонии. Многие из них продолжали с гордостью носить кожаную одежду, как свидетельство своего участия в сражении на Роанок-ривер вместе с Бэконом. Было выпито немало эля. Губернатор передаст молодого человека верховному суду… Нет, нет! Не может быть! Члены парламента неподсудны, по крайней мере во время заседания палаты… Сэр Вильям торжественно дарует ему свое прощение и снова введет в верхнюю палату — в совет. В совет? Да там его никто не станет слушать! А при голосовании в палате общин большинство всегда будет за него…

Парк, Ладуэлл, Боллард и прочие консервативные члены совета держались настороженно: их сильно беспокоили настроения новых членов палаты общин.

Узнав об аресте Бэкона, Ланс примчался в Джеймстаун и нашел друга на заднем дворе дома советника. Он пребывал в мрачном расположении духа, но, увидев юношу, обрадовался от души.

— Рад видеть тебя, Ланс! Ты — свежий ветер в затхлой атмосфере этого убогого городишка. О, при тебе шпага, значит, хоть одному из нас удалось избежать ареста!

Ланс ослабил тугой кружевной воротник и сел рядом с ним на каменную скамью у стены.

— Что они собираются делать с вами, генерал?

— Генерал! Спасибо тебе, дружок! Вот уж воистину — генерал! Но мы еще посмотрим. Пока что я — провинившийся школяр, отданный под наблюдение моего достойного старшего родственника. Завтра я опять предстану пред светлые очи губернатора и мне прочтут нотацию. А потом… кто знает?