Собачий род - Сергей Арбенин

— Пецьку, — заботливо повторил малыш.

— Ну да, печку. Чтобы в избе тепло было.

— Теп-о, — подтвердил мальчонка и заулыбался.

Тепло он любил.

Покрутив полено так и этак, отщипнул от него тонкую щепку.

— А это — щепка, — сказала Феклуша. — Ею можно печку растапливать.

Малыш поднял голову, с интересом слушая Феклушу.

— Но ты смотри, осторожней: щепка острая, пораниться можно.

— О-остая, — сказал малыш и вдруг заревел, — кольнул себя нечаянно щепкой в голенький живот.

— Говорила же тебе! — сердито сказала Феклуша. — Брось её, это бяка!

— Бя-ка! — повторил малыш и отшвырнул и щепку, и полено.

Внезапно в сенях загремело.

Феклуша приподняла голову:

— Кто там? Ты, Митька?

Внутренняя дверь вздрогнула: кто-то открывал её, словно наваливаясь всем телом.

Со скрипом дверь стала отворяться.

— Ой! Митька! Да не пугай же ты меня! — сказала Феклуша, и вдруг осеклась.

На пороге стояла большая тёмная собака с проседью. Дышала, свесив длиннющий язык, глядела как-то необычно, почти весело.

— Ты чья? — опомнившись, спросила Феклуша. — Зачем пришла, а?

Собака глядела молча, вильнула хвостом. Малыш внезапно перевернулся на живот, и где ползком, где на корточках, двинулся к ней.

— Собацька! — радостно запищал он.

И вдруг грохнуло, зазвенело. Маленькое дальнее окошко, выходившее в палисадник, разбилось, и в горницу влетела страшная окровавленная собака. Малыш сел, испуганно посмотрел на неё; рот его перекосился и он отчаянно, в голос, заревел.

— Феденька! Федя!! — закричала Феклуша, и стала торопливо сползать с лавки.

В то же мгновение пёс, стоявший у дверей, начал менять свой облик быстро и неуловимо. Он поднялся на задние лапы, начал вытягиваться вверх, расти вширь. Вот у него уже появились, вместо лап, руки и ноги, и странная полузвериная голова с человеческими глазами.

Малыш заорал уже благим матом. Феклуша доползла на локтях и коленях до мальчика, схватила его в охапку, прижала к себе; села и стала отползать назад, за печь, изо всех сил отталкиваясь от пола замотанными марлевыми повязками распухшими ногами. Она не кричала. Но рот у неё был открыт, и казалось, немой невыносимый вопль висел в избе.

Окровавленный пёс совершил громадный прыжок прямо к Феклуше. Ещё миг — и он дотянулся бы окровавленной пастью до её ног, — и в этот миг существо, которое только что было весёлым незнакомым псом, вдруг протянуло к Полкану мохнатую руку.

Рука крепко схватила взбесившегося Полкана за загривок. Легко оторвала от пола и с силой отшвырнула к дверям. Полкан ударился о дверь, упал, но тут же вскочил и без промедления снова кинулся к Феклуше. Из пасти у него клочьями падала розовая слюна.

Мохнатый защитник снова перехватил его, на этот раз двумя руками. Одна держала пса за загривок, другая — за горло. Полкан, повисший в воздухе, изогнулся, бешено забил лапами. Существо издало горловой звук, и двинулось к дверям. Держа Полкана на весу, открыло двери и исчезло. В сенях опять что-то загремело, и жуткий тёмный голос произнёс по слогам:

— Опять ты мешаешь мне, Сарама…

Хлопнула дальняя входная дверь. На минуту стало тихо. А потом издалека, из-за овина, донёсся жалобный собачий визг. И стало тихо.

Феклуша, прижав к себе мальчонку, в ужасе смотрела на дверь, рукой пыталась нащупать позади себя лавку — и не могла.

Капли человеческой крови светились на полу там, где существо держало бешеного пса, цепочкой вели к порогу, и дальше, за порог.

Феклуша быстро перекрестила судорожно всхлипывавшего мальчика, и стала креститься сама.

В разбитое окно дунул пронзительный, невероятно холодный, какой-то неземной, потусторонний ветер.

* * *

Кабинет губернатора. Комната для отдыха

Краевед и этнограф Коростылёв довольно свободно сидел в огромном кресле бежевого цвета, с чашкой чая в руке.

За столом брякал чайной ложечкой заместитель губернатора Густых. Рядом с ним сидел Ильин, а сам губернатор Максим Феофилактыч расположился во главе стола. На столе стояли вазы с пирожным, конфетами, шоколадом.

— В так называемой "городовой" летописи села Десятское, — говорил Коростылёв, — описан подобный случай. Однажды в несколько дней в селе сбесились все собаки. Часть из них поймали, забили камнями и вилами, а часть скрылась в лесу.

Губернатор слушал молча, нагнув беловолосую голову.

— Так вот, жители ходили по селу с молебном, сжигали трупы собак и павшего скота. Это не помогло: людей тоже коснулась зараза, и в селе — а оно, надо сказать, было тогда едва ли не самым большим в Тобольской земле, — вымерло несколько семей. Стали ловить собак по окрестностям, пока не выловили всех. Или почти всех. А зараза никак не уходила. И тогда сельчане обратились к местному колдуну из обрусевших татар. И вот какую любопытную вещь сказал этот татарин. Зараза, сказал он, сидит не вне вас. Она — внутри вас. Ищите источник заразы в селе, среди тех, кто прячется, не любит выходить днём на улицу. Найдёте его, поймаете — и не станет больше заразы.

Коростылёв замолчал, брякнул ложечкой, проглотил конфету.

— И что, — нетерпеливо спросил губернатор. — Нашли этот самый "источник заразы"?

— Трудно сказать, — тотчас же отозвался Коростылёв. — Прямых указаний в летописи нет. Только намёки. Оно и понятно: зараза-то исходила как бы от своего, местного жителя. То есть, я так полагаю: завёлся в селе пришлый человек, и стал жить. А от него вдруг пошла зараза. И поди догадайся, отчего это то в одном дворе лошадь падет, то в другом ребятишки разболеются и помрут.

— Так он, этот пришлый, — больной, что ли? — грубовато спросил губернатор.

— Ну, как бы вам сказать… — слегка замялся Коростылёв, слегка напрягшись. — Наука сейчас на многое смотрит иначе, чем раньше. Многое допускает из того, что ещё совсем недавно считалось чистой выдумкой. Так вот, этот человек будто бы обладал свойством менять свой облик.

Коростылёв замолк, как бы желая насладиться всеобщим изумлением. Но мэр города Ильин насладиться не дал. Он вдруг кивнул с серьезным видом:

— Ну да. Это был оборотень, разумеется. Или, как говорили у нас соседи-хохлы — "обминча". В смысле, когда-то волки-оборотни подменили человеческого младенца своим…

Губернатор коротко и выразительно посмотрел на Ильина. Вздохнул.

Коростылёв понял, что забрался слишком далеко и слегка сменил тему.

— Вот, допустим, и у нас сейчас в городе. Собак, вроде, переловили, а происшествия продолжаются. Откуда, спрашивается, зараза идёт? От волков, что ли?