Голоса лета - Розамунда Пилчер

— Первого письма у нас нет?

— Нет, оно у Сильвии. Она не отдала. Я велел ей его сохранить.

— Пожалуй, я сначала повидаюсь с ней, а потом уже будем решать. В любом случае, если придется предпринимать дальнейшие шаги, нам потребуется вещественное доказательство. Пойду, пожалуй, навещу Сильвию. Как ты думаешь, она сейчас дома?

— Позвони ей, — посоветовал Джеральд.

Он снял трубку, набрал номер, передал трубку Алеку. Тот услышал гудки, затем бодрый сипловатый голос Сильвии:

— Алло.

— Сильвия, это Алек.

— Алек! — обрадовалась она. — Привет! Вернулся?

— Ты будешь у себя в течение ближайшего часа?

— Конечно. Я всегда дома.

— Тогда, может, я навещу тебя, не возражаешь?

— Прекрасно. Я буду в саду. Входную дверь оставлю открытой. Пройди через дом. До встречи.

На улице усыпляющую жару воскресного дня смягчал дувший с моря прохладный бриз. Было очень тихо, в саду и во дворе Тременхира ни души — редкий случай. Ивэн куда-то повез Габриэлу на своей машине. Они взяли с собой термос с чаем и купальные принадлежности. Еву с Лорой — обе казались обессиленными — их мужья уговорили прилечь отдохнуть.

Даже Друзиллы не было. Утром Ивэн видел, как во двор, дребезжа, въехала маленькая машина с открытым верхом. За рулем сидел один из таинственных друзей Друзиллы — рослый мужчина с бородой библейского пророка. На заднем сиденье стоял, будто сидящий прямо человек, огромный черный футляр с виолончелью. Мужчина о чем-то поговорил с Друзиллой, потом они вместе сели в машину, Друзилла посадила Джошуа на колени — и уехали. Она прихватила с собой свою флейту: наверно, будут выступать на каком-нибудь концерте. Ивэн проследил за их отъездом и обо всем увиденном доложил остальным домочадцам за обедом.

Ева разволновалась.

— Может, у Друзиллы появилась новая любовь.

— Я бы на это не рассчитывал, — сказал Ивэн. — Эксцентричности им обоим не занимать, но они выглядели вполне уравновешенными, когда уезжали. Наверняка собрались где-то выступить. Будут исполнять красивую музыку, но не ту, что ты имеешь в виду.

— Но…

— На твоем месте я не стал бы торопить события. Сейчас Джеральду только не хватало, чтобы в Тременхире поселился бородатый виолончелист.

Ладно, бог с ней, с Друзиллой. Да и с остальными тоже. Алек вышел за пределы Тременхира и зашагал по дороге в направлении деревни. По тенистой улице машины не сновали, но откуда-то из долины донесся лай собаки. У него над головой трепетали на ветру макушки деревьев.

Сильвию он нашел, как она и обещала, в саду. Она возилась на клумбе с розами, и, когда он шел к ней по саду, ему вдруг подумалось, что Сильвия, худенькая, с загорелыми руками и копной седых кудряшек на голове, будто сошла с рекламы некоей компании по страхованию жизни с надписью: «Доверьте нам свои деньги, и вам гарантирована обеспеченная старость». Рядом не хватало только симпатичного седовласого мужа, срезающего увядшие цветы и улыбающегося во весь рот, потому что его не тревожили финансовые проблемы.

Только мужа и не хватало. Алек помнил Тома, и тот не был ни симпатичным, ни седовласым. В памяти Алека Том сохранился опустившимся человеком с шаркающей походкой, бегающими глазками, багровым лицом и трясущимися руками. Дрожь в его руках унималась лишь тогда, когда он крепко сжимал в них стакан.

— Сильвия.

Она обратила к нему свое лицо. На ней были темные очки, поэтому глаз ее он не видел. Но она сразу же улыбнулась, выражая радость от встречи с ним.

— Алек!

Сильвия осторожно выбралась с клумбы и подошла к нему. Он чмокнул ее в щеку.

— Какой приятный сюрприз! Я и не знала, что ты вернулся из Нью-Йорка. В прошлый раз, когда ты привозил Лору, нам ведь так и не удалось повидаться.

— А я сейчас Тома вспомнил. Кажется, я не написал тебе, не выразил свои соболезнования, когда он умер. И в прошлый раз не было времени поговорить. Но поверь, я глубоко тебе сочувствую.

— Не бери в голову. Бедняга Том. Поначалу как-то необычно было без него, но, пожалуй, я уже привыкаю.

— Сад у тебя великолепный, как всегда.

На траве лежал садовый инвентарь. Грабли, мотыга, ножницы, небольшая садовая вилка. Тачка была заполнена сорняками, завядшими головками роз и обрезками веток.

— Трудишься как вол.

— Зато при деле. Все лучше, чем сидеть сложа руки. Но теперь я устрою себе перерыв, пообщаюсь с тобой. Только схожу вымою руки. Чаю хочешь? Или чего покрепче?

— Нет, спасибо. А с этим что? Давай уберу куда надо.

— Ты просто ангел. Отнеси в сарай, если не трудно. — Сильвия направилась к дому. — Я быстро.

Алек собрал инвентарь и отнес его в небольшой сарай, что стоял в уголке сада, прячась за шпалерой, увитой ломоносом. За сараем он увидел горку компоста и остатки костра, в котором Сильвия сожгла садовый мусор. Алек прикатил тачку, опрокинул ее содержимое на навозную кучу и затем аккуратно прислонил ее к задней стенке сарая.

Поскольку руки его были испачканы в земле, он вытащил носовой платок и стал стирать грязь. Его взгляд, направленный вниз, упал на пепелище, и он увидел, что Сильвия, помимо садового мусора, сжигала в костре старые газеты, картонные упаковки и письма. В черной золе светлели полуобгорелые обрывки бумаги. Обрывки бумаги. Он замер на месте. Через какое-то время убрал платок в карман, нагнулся и поднял один клочок. Уголок — обугленный по длинному краю треугольник.

Алек зашел в сарай. Там царили чистота и порядок. Инвентарь с длинными черенками стоял у одной стены, небольшие инструменты висели на крючках. Глиняные цветочные горшки, сложенные стопкой один в другой; коробка с белыми пластмассовыми этикетками. На уровне его глаз висела полка, на которой стояли в ряд пакеты и бутылки. Семена луговых трав, подкормка для роз, бутыль с денатуратом. Банка с машинным маслом, средство для отпугивания насекомых. Пакет с препаратом для ускорения образования компоста. Его взгляд продолжал скользить по полке. Большая зеленая бутылка с белым колпачком. Джин «Гордонз». Думая о бедняге Томе, он взял бутылку с полки, прочитал этикетку. Бутылка была наполовину полная. Пребывая в задумчивости, он поставил ее на место, вышел из сарая и побрел к дому.

Едва он ступил в гостиную, Сильвия появилась в противоположных дверях. Она втирала в руки крем. Свои темные очки она так и не сняла, зато причесалась и надушилась. В нос ему ударил тяжелый мускусный аромат.

— Я так рада тебя видеть, — сказала она.

— Вообще-то, это не светский визит, Сильвия. Я пришел по поводу письма, что ты получила.

— Того письма?

— Да, анонимки. Мне тоже такое пришло.