Главный свидетель - Фридрих Незнанский

– Молчу, – так же многозначительно изрек Носов. – Ибо сказано: в вашем учреждении не спорят и не сомневаются. Итак?

– Я сказал.

– А засим?

– А засим, – подчеркнул Грязнов, – можете быть свободны, Илья Андреевич. Давайте ваш пропуск, я подпишу – на выход. – И, уже протягивая подписанный квиток, добавил: – А вы чего-то боялись… Как здоровье ваших других родственников? Не интересовались?

– Благодарю, все здоровы… – Было заметно, что Носов растерялся.

Думал небось, где и каким образом будут арестовывать? Здесь ли? На лестнице? У выхода?

– Так вы хорошо запомнили, что я вам сказал? – улыбнулся Грязнов.

– Да… да, генерал. Конечно. Но когда не знаешь… Трудно угадать – кого спросить, у кого поинтересоваться. Но я обещаю, что поинтересуюсь, спрошу…

Что-то уж больно он засуетился. Или в самом деле почувствовал облегчение. Ну так, значит, самое время его снова легонько прессануть. Не сильно, а вот так, на ходу, как бы между делом…

– Да, – уж поднимаясь, чтобы проводить гостя до двери, сказал Грязнов и мельком глянул на Дениса, чинно сидевшего в углу кабинета. – Я немного в курсе дел с вашим племянником. Слышал, что и вы тоже собирались проявить некоторую инициативу в этом вопросе. В его судьбе. Так вот – просто к слову. Адвокат, мне говорили, составил жалобу в Генеральную прокуратуру, и делу дан новый ход.

– Я очень рад, – кисло сказал Носов. – Это будет приятная новость для моих знакомых.

– Ну они-то давно в курсе, – словно отмахнулся от его слов Грязнов. – Я был почему-то уверен, что и вы тоже.

– А что, простите, разве найдены доказательства его виновности?..

– Если бы только! – усмехнулся Грязнов. – Но я вас больше не задерживаю. Вы свободны.

Он кивнул Носову, но руки не подал.

А Илья Андреевич покинул кабинет начальника Московского уголовного розыска в состоянии, близком к полуобморочному.

Несмотря на все заверения помощника заместителя министра внутренних дел, который пообещал лично прояснить обстановку, Носов все же не верил ни в какие случайности. И знал, что просто так в МУР не зовут. А еще перед глазами стояли разительные примеры того, как кое-кого из бывших его знакомых вызывали сюда якобы для бесед по душам, а увозили в Бутырки в наручниках.

И теперь, возвращаясь в свой офис на Земляной Вал, он неустанно прокручивал какой-то вроде совсем и незначительный разговор с генералом. И вдруг вспомнил! Ну точно же! Ведь та дура из ДЭЗа говорила Захару, что к ней какой-то Грязнов приезжал выяснять, на кого записано помещение. Длинный, рыжий и носатый! И Илья Андреевич снова увидел перед своими глазами сидящего в углу кабинета молодого человека – именно длинного, по тому как были вытянуты его ноги, ну а что рыжий и носатый, так на то ж и даны глаза. И генерал – Грязнов. Вот оно как складывается… Загоняют? А иначе чего бы это генерал родственниками интересовался? Намекает, что ему многое известно? Ах, если бы окружали не идиоты! Такие провалы! А адвокат-то гляди какой шустрый оказался на поверку? Уже и жалобу настрочил! И все, оказывается, это давно знали! Кроме него… Вот тебе и послушные бабы!

Всех готов был передушить в эту минуту Илья Андреевич… если бы только мог. Но он понимал, что и шага не сделает, иначе его тут же упрячут самого под такой плотный колпак, что даже и такая свобода истинным раем покажется… Но с Гришкой придется что-то делать. Отсылать его туда, где «дорогие россияне» не достанут. По определению. В Англию какую-нибудь, что ли? Приписать ему политические мотивы – и не выдадут? Думать надо, думать…

С этими мыслями, ничего вокруг не замечая, прибыл он на службу. Вроде еще и не конец рабочего дня, но в кабинетах замечалась пустота. Это было странно.

– В чем дело? – резко спросил Илья у своей секретарши с медовым голосом, который был записан на автоответчике.

– Я думала, вы в курсе, Илья Андреевич? – даже испугалась чего-то эта строгая ко всем, но, разумеется, не к своему шефу женщина.

– А что я должен был знать? – медленно, с закипающей яростью спросил Носов и понял, что это у него наконец наступала реакция на нервный день.

Вот сейчас он заорет на нее, срывая голос и ничего не видя перед глазами, она хлопнется в обморок – вон туда, на диван, а он в дикой злобе тут же набросится на нее, опрокинет, изорвет, к чертовой матери, все эти ее проклятые юбки-трусики-рубашки и… Да какое там "и"?! Ну отдерет ее, как кошку, спустит с себя всю ярость и ожесточение. Потом выгонит ее туда, в комнату для отдыха, чтоб привела себя в порядок. Ну, может, еще раз трахнет, уже на дорожку, да и поедет себе домой, в пустую и никому не нужную квартиру, будь она проклята…

Он уж и кулаки свои вскинул, чтобы начать разборку, но она, не защищаясь, что было совершенно необычно для нее, воскликнула, вылупив на него в ужасе глаза:

– Тут же чужие работали!

И он вмиг остыл и замер в ожидании новой ужасной вести.

– Кто… ты сказала?

– Они показали документы… – залепетала перепуганная секретарша. – Я сама читала… из ФАПСИ. Все проверяли – технику, телефоны. Даже номера некоторых мобильных телефонов к себе переписали.

– И ты разрешила?!

– А что же я могла сделать, Илья Андреевич? Они мне просто заявили: уйдите и не мешайте. Это же ФАПСИ!

– Эх, дура ты у меня, Нинка… – почти простонал Носов. – Ну какое там, к черту, ФАПСИ? Что они тут забыли?..

Вот теперь он, кажется, понял наконец, зачем он понадобился в МУР по совершенно пустячному вопросу, который можно было решить по телефону. Но ведь это означало, что отныне все его разговоры-переговоры окажутся под плотным контролем! А ты пойди докажи кому-нибудь, что все это самая элементарная подстава!.. Обложили!!

Вот теперь действительно захотелось заорать и начать все крушить, начиная с этой проклятой Нинки! Но… сил уж не было. Навалилась совершенно непонятная, необъяснимая усталость.

Прежде он чувствовал, кожей своей ощущал, что на него конечно же, как на всякого крупного и осторожного зверя – а он искренно считал себя и крупным, и очень осторожным, ошибок во всяком случае, старался не совершать, – идет охота. Причем с дальним прицелом. А вот сейчас вдруг обнаружил, что уже не охотой это называется, а заранее и четко спланированным убийством. То есть загонят его в такое место, откуда не будет выхода, кроме одного – прямо на стрелка, и предложат… выбирать. Мол, у каждого остается право свободного выбора. По закону. Вот и выбирай: пуля – или…

Уж на что Гришка, сукин сын, и умен, и силен, а все же выбрал для себя именно это «или»…

Он тут же вспомнил, что, едучи сюда, думал немедленно с ним связаться, нарисовать ситуацию. А теперь какой толк? Если, не дай бог, еще и дома, тогда вообще неизвестно, за что в первую очередь хвататься. А клыки свои демонстрировать никак нельзя, они ж тоже не дураки – охотнички-то! Они только того и ждут! Нет, не будет им повода…

– Ты вот что… – сказал, не глядя на замершую в полнейшей прострации секретаршу Нинку. – Поедешь сейчас со мной. Иди туда, возьми все необходимые шмотки… – Он показал рукой на комнату отдыха, где в одном из отделений бельевого шкафа, находилось и ее белье, требующееся, когда у шефа вдруг случались подобные, совершенно непредсказуемые вспышки гнева. Но уж лучше шмотки, чем мордобой. Что тоже, к сожалению, не исключалось.

После благополучного отъезда Носова с Петровки позвонил майор Саватеев и доложил:

– Вячеслав Иванович, с объектом полный порядок. Шмончик мы им там устроили небольшой, но впечатляющий. В общем, шороху навели. Основные линии вывели на контроль. Слышно хорошо. Но сегодня уже, мне кажется, транспорт с аппаратурой можно снимать. Народ унюхал, что не все в порядке, и начал делать ноги. Сам устроил большой бенц своей Ниночке и отправляется вместе с ней домой. Видимо, для продолжения бенца. Он конечно же обо всем догадался. Значит, теперь станет еще более осторожным. Какие последуют указания? Да, еще деталька: хвостик я один на всякий случай оставляю.

– Молодец, – ответил Грязнов. – Что я еще могу тебе сказать? Отпускай народ. А хвостик твой пускай доведет до дома, на случай непредвиденных обстоятельств, а там его сменят парни Дениса. Я ему скажу. Они попишут, а мы потом послушаем. Свободны! – И Грязнов повернулся к Денису: – Ну ты, я вижу, в основном все понял. Правильно понял. Есть вопросы?

– Нет вопросов, – улыбнулся Денис. – А ты, дядька, все-таки артист!

– Не без того, – самодовольно улыбнулся и Грязнов. – А дружку своему, Юрке, скажи, чтоб дурака не валял и не бравировал. А еще лучше прикрепи к нему кого-нибудь, кто посвободнее, – Щербака, что ли.

– Скажу, – кивнул Денис и пошел к двери, на ходу доставая из кармана свой мобильник. Он вышел на связь с Филиппом, который в настоящий момент как раз подкатывал с Юлией к ее дому на Котельниках.

– Есть новости? – Филя знал, что Денис был у своего дядьки в МУРе, но не знал, по какому поводу.