Главный свидетель - Фридрих Незнанский

И еще любопытная деталь. Гордееву удалось-таки отыскать в архивах двух горбольниц заключения о смерти Сербинова и Горшевского. Дело Панфилова кануло в Лету, – видимо, во время реконструкции больницы в Филях. Так вот, было зафиксировано отравление химическими соединениями, которые употребляются для борьбы с крупными грызунами. А вот каким образом отрава могла оказаться среди рыбной продукции, приготовленной Носовым, о том справка патологоанатома не сообщала. То есть речь шла о тех же самых солях таллия, которыми, как показало время, успешно пользовался то ли сам Илья Андреевич Носов, то ли его не менее опытный отпрыск Гриша – для успешного достижения своих целей.

Но Гордеева в большей мере сейчас интересовала не обвинительная сторона дела, ибо это не его роль, а защитительная. И для законного исполнения этой роли было желательно иметь под рукой сам объект защиты, то есть осужденного Андрея Петровича Репина. Судьба последнего не могла не беспокоить.

Юрий Петрович не имел оснований утверждать, что господин Носов-старший активизировал свои угрозы в отношении адвоката, не только не оставившего собственными заботами Андрея, но сменившего тактику действий. Нет, со стороны все выглядело вроде бы вполне нормально. Угрозы по телефону больше не сыпались. «Форд» стоял возле дома на целых колесах, никто их не прокалывал. Беглый осмотр машины также указывал на то, что никаких бомб под днище тоже не закладывали.

Правда, Юрию пришлось применить небольшую хитрость. На службе лежал его официальный бюллетень, где черным по белому значилось – сотрясение мозга, травмы головы и прочее. Домашний телефон стоял на автоответчике, демонстрирующем любопытным, что в настоящий момент Юрий Петрович не может подойти к телефону либо по причине сна, либо оттого, что вынужден посещать поликлинику. Словом, туфта была отработана по четкому плану.

С Лидией, когда требовалось срочно, Юрий держал связь исключительно через Валерию Давыдовну, для которой некоторая таинственность была приятной причиной дополнительных острых ощущений. А потом, она так обрадовалась возвращению Юрия Петровича, что готова была мчаться на его зов в любой час дня и ночи. И помощь ее в таких случаях была энергичной и очень действенной. У Юрия, во всяком случае, не возникало поводов для сомнений в ее удивительных способностях.

Похоже Лера и сама прекрасно оценивала собственные силы и возможности. И хотя у нее, вероятно, и была, с ее точки зрения, причина ревновать младшую подругу Лидочку к предмету личного обожания, но она старалась ничего не высказывать такого, что могло бы невзначай разрушить столь чудесным образом восстановленное ее душевное равновесие. А когда женщина чувствует себя, что называется, в своей тарелке, она несомненно способна и на великие подвиги. Правда, пока нужды в них не предвиделось…

Что еще?.. Ну конечно, та акция с покушением на убийство, когда он вместе с Агеевым находился у Юлии Фединой, не лезла ни в какие ворота! Это, казалось, что-то такое вообще из театра абсурда! Просто так, ни с того ни с сего, явиться в дом и пытаться застрелить всех, кто находится в квартире? Бред! Но, размышлял Юрий Петрович, именно зверь, загнанный в угол, и способен на алогичные поступки!

Если прикинуть, сколько в последнее время тот же Носов-старший успел получить оплеух, выходило немало.

Ну уж не говоря о тех троих бандитах, с которыми покончил следователь Мансуров, прежде чем покончили с ним самим, его постигла явная неудача с адвокатом – там, в вологодских лесах. У него сгорел синим пламенем хранитель оружия, Кирьяк этот. Одновременно сильно засветился сынок. И уже просто, как говорится, накрылся медным тазом личный телохранитель… Есть о чем задуматься.

Касаемо сынка получилось очень удачно в том смысле, что Лида обнаружила-таки среди старых фотографий «визитку», как ее называли, армейскую фотографию Григория Носова, где тот был снят в камуфляжной форме, в лихо заломленном берете, с уголком полосатого тельника на груди. Простое такое и мужественное лицо рядового защитника Отечества. Нестарая фотография, на что указывала и подпись Гриши на обороте, всего каких-то восемь лет с тех пор прошло. А вот в квартире на Новослободской оказалась пустышка. Вообще никаких тебе документов, будто здесь никто и не жил…

С фотографией Григория Денис Грязнов немедленно помчался в ДЭЗ на Тихвинскую, к Алевтине Николаевне Сергушиной. И там он выложил перед ее носом на письменном столе с десяток похожих армейских фотопортретов, которые делают практически по единому образцу: раньше – у развернутого знамени части, теперь просто так, по желанию заказчика.

Алевтина Николаевна надела очки, всмотрелась в фотографии и уверенно выбрала Гришу.

– Он был постарше, – сказала начальница, – и в основном молчал, но это был он. А фотография какого года? – Она перевернула снимок, прочитала и понимающе кивнула: – Абсолютно уверена, что он. Но почему Григорий? У него же в паспорте было… минутку! – Она вытащила из стола свою тетрадку, в которой пыталась искать квартиросъемщика еще в прошлый раз, посмотрела и сказала: – Вот он, Говорыкин Петр Афанасьевич, я, как вы уехали, сразу записала себе – для памяти. Чтоб после не искать. А по паспорту был он шестьдесят восьмого года, ну да, тогда тридцать два и было, я уж вам докладывала…

– Сейчас составим акт опознания – и вы все подпишете…

– Да уж какой разговор! Закон – главное!..

Но самым примечательным был, пожалуй, не этот факт опознания – Денис был почему-то уверен, что так оно в конечном счете и будет, – а ход, который сделал, узнав об удачном опознании, Вячеслав Иванович Грязнов.

Илья Андреевич был в бешенстве. Все в буквальном смысле валилось из рук. Ну а последним штрихом, жирным таким черным крестом, перечеркнувшим его конкретные планы, оказался арест идиота Паши, тупого болтуна, не сумевшего сделать совершенно элементарного дела…

Прождав в тот день не менее часа, которого должно было хватить на все про все с избытком, он сам набрал номер мобильника Паши.

Пошли долгие гудки, – значит, включен. Но почему не берет трубку? Уж и ждать надоело. И потому, когда услышал долгожданное «алло?», сорвал свою злость, не особо беспокоясь, что мог проколоться.

– Ну ты что там, твою мать?! Охренел совсем? Почему не докладываешь?! – и еще кинул парочку фраз похлеще, для порядка.

– Простите, вам кого? – ошарашил его вежливый вопрос.

– А я куда попал? – растерялся Илья Андреевич, чуя почему-то вдруг холодок на спине.

– Да попали-то вы правильно, Илья Андреевич, – насмешливо сказал отчего-то знакомый голос. – Вам ведь Павла Стихина, так?

– Ну? – уже испугался Носов.

– Не может он взять трубку. Валяется, вон он, связанный. Ждет, когда за ним приедут. А вы не стесняйтесь, спрашивайте, я отвечу. Я ведь вас сразу узнал. Это адвокат Гордеев с вами беседует, помните такого? Я уж подумал, что вы ко мне – за помощью. Как считаете, рано еще? Или самое время?

– Ах ты!.. – Грозный рык Носова оборвали короткие гудки.

Как он себя материл за собственную несдержанность. Но успокоился лишь после того, как понял, что разговор ни к какому делу не подошьешь. Ни свидетелей у них, ни самого факта разговора. Не докажете! А телефоны он всем охранникам выдавал без определителей – опасно же. И потом, адвокат сам сказал, что ментовка еще едет, значит, и никакой записи с мобильника вести не могли. Но на всякий случай Илья Андреевич решил на какое-то время сбавить темп, приутихнуть. И так уже обкладывают со всех сторон…

Гордеев в свою очередь также понимал, что из факта телефонного разговора с Носовым ничего не выдоишь. Не такой он дурак, да и проверка на мобильнике номера абонента не показала. Но тем не менее звонки к Юлии и Лиде от Носова прекратились. Он ничем больше не интересовался, не давал советов, не высказывал даже сочувствия по поводу действий своего же охранника – вот такая сволочь. Затих, одним словом. Но верить ему было нельзя, и теперь по договоренности с Денисом Грязновым, обеих женщин охраняли Филипп с Николаем Самохиным. А по существу, возили их на своих тачках. Юрий Петрович от личной охраны отказался, но осторожности не убавил.

И вот наконец нашлась фотография Носова-младшего…

Вячеслав Иванович не хотел устраивать большого спектакля, он позвал к себе в кабинет только одного Дениса, велел ему сидеть молча и, набрав служебный номер телефона Ильи Андреевича Носова, включил клавишу спикерфона – то есть громкую связь.

После нескольких гудков послышался мягкий женский голос:

– Вы звоните в фирму «Феникс». Представьтесь, пожалуйста, и изложите вкратце вашу просьбу. Будьте любезны сразу после короткого гудка. У вас есть ровно минута. Спасибо.

Раздался короткий гудок, и Вячеслав Иванович сообщил:

– Говорит генерал Грязнов. Московский уголовный розыск. Попрошу президента вашей фирмы господина Носова Илью Андреевича немедленно связаться со мной по номеру, который высвечен у вас на табло.