Как убивали «Спартак» - Рабинер Игорь Яковлевич

Источник в тогдашнем руководстве клуба рассказывает:

— Напряжение было страшное. Скажу больше — были готовы к применению целого ряда ухищрений, чтобы скрыть истинное положение дел. Разные пипетки, презервативы с «чистыми» пробами… Могло, конечно, не помочь и это — а что бы произошло, если бы УЕФА открылась полная картина, даже подумать страшно. Но спасение пришло с неожиданной стороны. Ни на матчи с «Эсбьергом», ни на поединки второго этапа против бухарестского «Динамо» (когда, впрочем, внутренние анализы уже показывали, что все нормально) допинг — контролеры из Европы попросту не добрались.

О том, какие титанические меры принимались для «чистки» футболистов, слагаются легенды.

— Как выводили бромантан, можете вспомнить? — вопрос Деменко.

— Могу — тем более что нас это очень злило. По несколько дней с базы не вылезали, и все время нас куда — то возили. Ты нужен дома, семейных дел невпроворот — а тут тебе звонит Катулин и в категоричном тоне вызывает на очередные процедуры. Нам это быстро надоело — почему раньше вслепую пичкали всякой гадостью, а теперь за счет нашего же времени заметают следы? А процедур этих было — тьма.

— Какие, например?

— В барокамеры нас возили. Переливания крови делали. Курс каких — то особых таблеток пришлось принимать — противных таких, с запахом, и их еще жевать надо было. У каждого была своя программа — в зависимости от роста, веса и, сильно подозреваю, количества допинга в организме. Просчитывали все, математики…

А в барокамерах время каждому заранее назначали. Обычно кто помоложе — ездил туда к девяти утра, кто постарше — к двум часам дня. То в одеяло заворачиваешься и в каком — то холодном месте тебя крышкой накрывают и долго держат. То в каком — то зазеркалье под музыку сидишь… Мы уже смеемся — а люди, которые лечат, говорят нам: «Что вы смеетесь? Здесь космонавты от радиации лечились». А нас от того только смех истерический разбирает: нам бы от своей «радиации» вылечиться…

Ващук добавляет:

— Целыми днями сидели в разных лабораториях. В барокамерах лежали — чуть ли не там, где в космос людей готовят. Кровь переливали. Даже по стакану красного вина нам давали на базе за обедом — это тоже, говорили, помогает.

Игроки знают то, что видели сами. Но они не могут знать, как все было организовано. Мало того что врачи «Спартака» нафаршировали игроков бромантаном, так вдобавок они толком не знали, как всерьез заняться его выведением. По нашим данным, сработали контакты медиков из сборной, которые тоже были заинтересованы в скорейшем «очищении» Титова с Ковтуном. Просьба о помощи поступила директору одного из московских НИИ, обладающих новейшим оборудованием. Одна только барокамера, выгоняющая из организма шлаки посредством перепада давления, в этом центре размером с большую трехкомнатную квартиру. Там же футболистам делали плазмоферез, очищающий кровь с помощью переливания плазмы.

Один из футболистов вспоминал о барокамере:

— Она была похожа на гроб и была очень холодной — нам выдавали одеяла. Приезжали мы туда в девять утра, невыспавшиеся. Ложились, заворачивались в одеяло — и за час — полтора, которые там надо было лежать, досыпали…

Процесс выведения бромантана осуществлялся в этом институте отнюдь не методом научного тыка. Директор НИИ Г. оказался знаком с академиком из Института фармакологии, который в свое время этот самый препарат и разработал! После консультаций с ним и был продуман тщательный план «чистки», ответственным за который был назначен авторитетный профессор З.

— Команде нужно было пройти до конца все этапы этого плана, — рассказал мне источник в НИИ. — Надо было учитывать, скажем, то, что бромантан имеет способность аккумулироваться в подкожно — жировой клетчатке, иногда выходя в кровоток, иногда — «прячась». В этом и заключалась ошибка руководства «Спартака». На каком — то промежуточном этапе оно провело допинг — тест, показавший, что все чисто. На этом было решено процедуры свернуть, хотя курс не был доведен до конца. В итоге Титова — а возможно, и многих других — «недомыли».

Впрочем, и Николай Дурманов, и наш источник в Московском антидопинговом центре усомнились в эффективности барокамеры как средства избавления от бромантана. «Такую гадость барокамерой не вытащишь. Я вообще не знаю другого такого препарата, который одновременно был бы и неэффективным, и невыгоняемым», — сказал эксперт лаборатории. Дурманов с ним солидарен и вообще называет бромантан «химическим фольклором». То есть вокруг препарата создана некая аура, которой он вовсе не заслуживает, — зримого эффекта на аренах не дает. Что игроки и подтвердили.

Что ж, тем абсурднее выглядит вся эта история. Тем более что к моменту «дела Титова» о бромантане не вспоминали уже шесть лет — с 1997—го, когда за его употребление лишили золотой медали чемпионата мира на дистанции 5 км нашу лыжницу Любовь Егорову. Желающие смогут протянуть ниточку к доктору Щукину, который работал тогда в сборной России по смежному с лыжами биатлону. После этого бромантан был навсегда снят с промышленного производства. И всплыл только в «деле Титова».

В связи с этим очень любопытно, откуда у спартаковских врачей нашелся доступ к старым запасам бромантана? Ряд экспертов намекают на источники в армии. Другие приводят более, как мне кажется, правдоподобную версию. Перед зимней Олимпиадой — 1994 в Лиллехаммере бромантан, который к тому времени уже был признан бесполезным для вооруженных сил, но еще не считался допингом, тоннами (!) поступил в Госкомспорт России. Тут явно сработали чьи — то коммерческие интересы. Да в таких масштабах, что нашим олимпийцам по всем видам спорта бромантан впихивали едва ли не насильно. И вскоре, когда препарат был окончательно снят с производства, в Госкомспорте остались его целые залежи, которые было некуда девать. А Щукин тогда и работал с биатлонной сборной России…

— Каковы каналы, по которым к спортивным врачам попадает тот же бромантан? — интересуюсь у Дурманова. Тут ответ следует более обтекаемый.