Женщина с Мальты (сборник) - Эдвард Эронс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что же делать? Она обернулась и увидела, что Карлотта поднимается по ступенькам к темно-красной двери. За ней — крупный мужчина, которого называли Генералом.
Справа на улице, ведущей к площади, не было ни души. Она стояла в нерешительности, как вдруг услышала неритмичный топот бегущего человека.
Посмотрела в ту сторону и узнала Джонни Дункана. Он бежал очень странно, широко раскинув руки, как бы удерживая равновесие. Светлые волосы развевались на холодном ветру. Плежер увидела перекошенное от страха и боли лицо.
— Джонни!
Услышав знакомый голос, он остановился и начал озираться, ища ее глазами, а заметив, пустился к ней, неуклюже переступая длинными ногами. Плежер окинула взглядом уличное пространство за его спиной — погони не видно.
Дункан схватил ее за руку, и они понеслись к площади. Он не задавал никаких вопросов. Только несколько раз оборачивался и смотрел назад. Когда в очередной раз повернул голову, одна нога зацепилась за другую и он, вырвав свою руку из ее, плюхнулся на тротуар. Плежер опустилась около него на колени.
— Джонни, ты цел?
— Господи, откуда ты взялась? — выдохнул он.
— Мистер Сэм привез меня сюда. То есть мистер Дарелл.
Дункан вытаращил на нее глаза:
— Дарелл здесь?
— Мы наблюдаем за домом.
— Проклятие! — произнес он в растерянности. — Проклятие, проклятие!
— Ты ранен, Джонни, — проговорила она.
— Нет, просто перепугался, наверное.
— Ты не рад меня видеть, Джонни?
— Очень удивлен, вот и все. Голова идет кругом.
— Из-за жены? — спросила она.
Дункан внимательно посмотрел на нее. Губы тронула ухмылка, но он согнал ее и тяжко вздохнул.
— Мне очень жаль, Плежер.
— Мне бы следовало вот сейчас закричать и позвать мистера Сэма, рассуждала она. — Как я была на тебя зла, убить тебя хотела. Знаешь, мой долг позвать их, чтобы тебя схватили.
— Что ты, что ты, не делай этого! — скороговоркой выпалил он. — Я ведь убегаю не от Дарелла.
— От тех, других?
— Да. Они хотят меня прикончить.
— Так почему тебе не сдаться?
— Я об этом давно думаю.
— Тогда поднимайся, — сказала она. — Пойдем к мистеру Сэму. Он обещал, что не сделает тебе ничего полохого. — И потянула за рукав, как бы понукая. Какое-то мгновение Дункан пребывал в нерешительности, наконец встал. — Пошли, — повторила она. — Скорее!
Он повел отсутствующим взглядом.
— Не понимаю, что происходит. Теперь мне кажется, стреляли не в меня. Я пытался войти в дом с черного хода и был очень осторожен. Хотел поговорить с Карлоттой. Хотел уговорить ее отказаться от безумной затеи это опасно и безнравственно.
— Ну, пошли же! — нетерпеливо дернула Плежер.
Дункан стоял, как будто ноги приросли к тротуару, и в еще большей растерянности качал головой.
— Там был кто-то еще. Я никогда раньше не видел этого человека. Он тоже пытался проникнуть в дом. Стреляли в него. Из окна. Точно, стреляли в него, а не в меня…
— Джонни, находиться здесь опасно! — не уступала Плежер. — Что с тобой?
Но было поздно. Она заметила взгляд Дункана, направленный куда-то за нее, а потом услышала шорох шин по асфальту. Около них остановилась машина. Не большой, великолепный бьюик, что застыл перед домом Кортесов, а машина поменьше, не такая бросающаяся в глаза.
Из нее вышел улыбающийся Хустино.
— Ну и задал ты нам хлопот, Джонни. Садись в машину и, пожалуйста, поторопись.
Джонни заговорил странным, высоким голосом:
— Послушай, я делал все, чтобы вернуться. Я требую объяснений. Я должен знать, что произошло там, на Пайни Ноб — почему ты стрелял в меня и в отца этой девушки…
— В машину! — приказал Хустино и повернул дуло револьвера в сторону Плежер. — Вы тоже, мисс Кендал. Вас мы тоже давно разыскиваем. Если не поторопитесь, вынудите меня пристрелить вас прямо здесь. Через минуту те ребятки снова появятся.
— В кого… в кого они стреляли?
— В Пабло О'Брайна, — ответил Хустино и ухмыльнулся. — Ну так как? Хотите получить пулю прямо здесь? Не сходя с места?
Плежер почувствовала, как многозначительно Джонни сжал ее руку. Она двинулась к машине и опустилась на переднее сиденье.
— Садись за руль, Джонни, — повелел Хустино.
13
Дарелл выбрался на заднюю террасу, когда Карлотта открывала входную дверь. Второй выстрел прозвучал, когда он, вскарабкавшись на забор, спрыгнул на подъездную аллею. А вскоре грохнул третий. На улице кто-то закричал, а кто — не видно. В руке крепко зажат револьвер наизготове. Немного постоял, чтобы сориентироваться, и тут же услышал звук бегущих шагов. Мимо пронесся Барни Келз, и он устремился за ним.
Поодаль, в нижнем этаже дома, располагалась небольшая, тускло освещенная итальянская бакалейная лавка, к входной двери которой вели две-три ступеньки. Рядом стояли ребята Барни, а на ступеньках, спиной к витрине, прижалась скрюченная фигура. Дарелл пригнул к земле револьвер Келза.
— Хватит стрелять!
— Да я, как и вы, понятия не имею, что тут случилось. — Судя по голосу, Барни был расстроен и разгневан. — Кажется, у одного из моих парней нервишки сдали…
— Черт бы побрал этого кретина! — не стерпел Дарелл. И рявкнул на припечатавшегося к витринному стеклу человека: — А ну выходи оттуда!
— Да, сеньор. Только не стреляйте! — Речь была с ярковыраженным испанским акцентом.
— Иди сюда. И подними руки.
— Да, сеньор.
Человек выбрался на тротуар, задрав руки над головой. Несмотря на вымученную улыбку, лицо показалось знакомым. В памяти Дарелла всплыла фотография на паспорте, найденном прошлой ночью. Ну конечно, все сходится — Пабло О'Брайн собственной персоной.
Темная улица оживилась светом и людьми. Двое местных полицейских с патрульной машины пытались оттеснить любопытных, что удавалось с трудом. Барни Келз что-то тихонечко объяснял стражам порядка. Потом подозвал весьма сконфуженного стрелка и отослал к Дареллу. Парня звали Гренадайн.
— Я был на посту в снятой комнате, — быстро, испуганно и взволнованно заговорил тот. — Мы видели, как вы вошли в дом — объект наблюдения. Барни предупредил нас, чтобы не вздумали мешать и обеспечили охрану с тыла. А потом крадучись в переулке появился этот тип, и я в биноколь ночного видения разглядел в его руке револьвер. Уж очень подозрительный был у него вид. Я бросился к телефону, хотел доложить, а Барни сказал в ответ, что машина Кортесов уже стоит у подъезда. Казалось, все враз свалилось на голову.
— Вот ты ее и потерял, — сухо заметил Дарелл.
Гренадайн покраснел и закусил губу.
— Не мог же я допустить, чтобы тип с револьвером напал на вас человека, который ведет это дело.
Дарелл вдруг пожалел, что говорил с парнем так язвительно.
И перешел на более спокойный тон:
— Ну ладно. Кто стрелял первым?
— Он.
Дарелл взглянул на Пабло.
— Это так?
— А он мне не представился, — с улыбкой молвил тот. — А по уху съездил. Привет, амиго.
— Пошли отсюда, — сказал Дарелл.
Они покинули место происшествия, где копы и патрульные успокаивали итальянца-бакалейщика и толпившихся любопытных. Дарелл и Барни Келз, а между ними О'Брайн, быстро, но не настолько, чтобы привлекать к себе внимание, опустились задворками вниз к боковой улице и черному ходу особняка Моррисонов. На углу к ним подошел Йенсен.
— Сэм, у нас неприятности.
— Знаю.
— Вдобавок к тому, о чем уже знаешь. — Йенсен посмотрел на О'Брайна, однако, не посчитав его помехой, продолжал: — Пташка все карты спутала. Тебе известно, что Джонни Дункан наконец-то объявился?
Дарелл чуть не разразился целой тирадой, но выговорил только:
— Где он?
— Смылся. С девчонкой.
— Плежер…
— Она выбежала через парадное. Мы совсем упустили ее из виду, когда услышали выстрелы. И, мне кажется, Хустино поймал их.
— Тебе кажется?
Неожиданно подал голос Пабло:
— Так оно и есть, амиго.
— Вам-то что об этом известно? — взорвался Дарелл.
О'Брайн пожал плечами.
— Давайте зайдем в дом и все обсудим.
В кухне Дарелл как следует рассмотрел старого соперника. Рыжеволосый ирладнский латиноамериканец был высокого роста, поджарый, с мягкими, грациозными движениями кошки. Латинские предки наградили его изящным телосложением, тонкими чертами лица — короче: достаточной привлекательностью. От ирландцев помимо фамилии он унаследовал мощную мускулатуру, рыжые волосы и голубые глаза. Без головного убора, в темном пальто, темно-синем костюме и темной рубашке, то есть в подобранной с умыслом одежде для ночных вылазок.
По требованию Дарелла О'Брайн представил кое-какие документы за исключением паспорта. Прежде чем просмотреть их, Дарелл обратился к Йенсену: