Дочь моего мужа - Эмма Робинсон

она не сможет получить, увидеть или сделать. Вы сможете дать ей всё, что я бы для неё хотела. Образование. Путешествия. Мечты.

Теперь слезы свободно текли по щекам Ребекки. Кара потянулась к руке, которую она чуть было не протянула несколько мгновений назад, сжимая ее так крепко, как только могла.

– Как думаешь, ты смогла бы полюбить ее?

Ребекка едва могла говорить из-за комка в горле. Она кивнула и прошептала: – Думаю, я уже.

Джек прочистил горло. Его глаза тоже блестели? – Это то, о чем мы хотели поговорить с тобой. Мы обсуждали то же самое.

Когда Кара выдохнула, воздух завибрировал в её горле. Сказала ли она достаточно, чтобы убедить их? – И?

– И… Он взглянул на Ребекку, и она слегка кивнула. – Мы хотим удочерить Софи.

Сердце Кары воспряло; это было полдела. Теперь нужно было переходить к остальному. – Я очень рада. И благодарна вам. Но я не думаю, что у нас есть на это время. Мой врач была предельно ясна. Я не знаю, сколько у меня осталось, а усыновление может длиться слишком долго. У нас может не хватить времени.

Усилие говорить заставило ее закашляться, и Ребекка налила ей стакан воды.

Джек подождал, пока она прокашляется. – Не понимаю. Я думал это то, чего ты хотела.

Ребекка коснулась руки Джека, чтобы остановить его от дальнейших расспросов. – Что ты хотите, чтобы мы сделали?

Сердце Кары забилось быстрее. – Я хочу быть уверена, что Софи будет с вами. Хочу, чтобы Джек был её отцом по закону. Так я буду знать, что она в безопасности. посмотрела на Джека, так умоляюще, как только могла. – Я хочу, чтобы ты вписал свое имя в свидетельство о рождении Софи.

Глава 44

РЕБЕККА

Джек провел руками по волосам. – Что нам делать?

Софи закончила смотреть свой любимый мультфильм и поднялась к Каре. Она спросила Ребекку, может ли она взять с собой коробку с рисунками, чтобы она могла нарисовать маме несколько картинок, поэтому Ребекка помогла ей перенести её. И еще дала ей одну из огромных книг в твердом переплете, которые держала под стеклянным журнальным столиком, чтобы использовать ее в качестве подставки. Джек пошутил, что, по крайней мере, кому-то есть от них какая-то польза.

Джек закрыл кухонную дверь и прислонился к ней, закрыв глаза. – Это незаконно, не так ли? То, о чем она просит?

– Я бы предположила, что да. Я не гуглила.

Джек на мгновение перестал ходить взад-вперед и посмотрел на нее. – Я тоже. Я почти боюсь искать это на случай, если кто-нибудь решит проверить мою историю поиска.

Она не хотела искать, потому что не хотела знать наверняка. Не хотела знать, какова вероятность тюремного заключения, если вы солгали в свидетельстве о рождении. Может, лучше было не знать. Идите вслепую.

– Однажды я кое-что прочитала, – газетную статью, – в которой говорилось, что существует удивительное количество мужчин, имена которых указаны в свидетельствах о рождении и которые даже не знают, что не являются отцами детей, о которых идет речь.

Джек кивнул. – Да, я имею в виду, у людей бывают интрижки, верно?

– Все время, – Ребекка рассмеялась. Затем приложила ладонь ко рту. Вероятно, это был шок. – Прости.

Джек отмахнулся от ее извинений. – Не за что извиняться. Он помолчал некоторое время. – Как думаешь, специалисты по анализу ДНК ведут учет результатов, которые они рассылают?

– Возможно. Ей следовало подумать об этом более серьезно, но ее мысли были наверху, с Карой и Софи. Никто не должен проходить через то, что им предстояло. Если бы было что-то, что она могла бы сделать, чтобы облегчить им жизнь, она бы это сделала. Что угодно.

Джек начал мерить шагами кухню: верный признак того, что он обдумывал, рассуждал, планировал. – Итак, они – специалисты по ДНК – должны знать, что я не ее отец. Я смысле, не её биологический отец.

Он уже видел разницу. Считал ли он себя отцом Софи? – Да. Они должны знать.

– Думаешь, они как-то связаны с людьми, которые выпускают свидетельства о рождении? Например, должны ли они передавать им информацию?

Ребекка понятия не имела, и он это знал. Эти вопросы были риторическими: Джек пытался разложить всё по полочкам в своей голове. Взвесить потенциальные риски. – Я не думаю, что они связаны, но я не знаю наверняка. Я не уверен, что для них было бы законно делиться частной медицинской информацией.

Джек плюхнулся на кухонный табурет рядом с ней, уставившись в чашку с кофе, к которой так и не притронулся. Некоторое время они сидели молча, погруженные в свои мысли.

Странное спокойствие овладело Ребеккой. Любой, кто знал её, мог бы представить, что она взрывается при одной мысли о том, что Джек напишет своё имя на юридическом документе, зная, что он лжет. Это шло вразрез со всем, во что она верила. Но прямо сейчас, всё, о чем она могла думать, было лицо Кары. Ее неописуемом страхе в тот момент, когда она говорила о том, что Софи попадёт в патронажную систему. И от мысли о том, что эта красивая маленькая девочка потеряет свою маму, а потом её вырвут из привычной жизни. А что, если они не смогут найти для нее семью? Или семья, которую они нашли, окажется плохой? Что, если?.. Она крепче сжала свою кружку. Нет. Этого не должно было случиться. Нет. Нет. Нет.

Джек нарушил молчание. – Больше никого нет, верно?

Была еще Даниэль, подруга Кары. Но если бы это был подходящий вариант, то Кара, вероятно, разговаривала бы с ней, а не с ними? Ребекка уже видела её крошечную квартирку с четырьмя детьми, живущими там. – Нет. Больше никого.

– Мне невыносима мысль о том, что она… будет где-то не здесь. Будет с кем-то, кроме нас, – Джек встал и снова стал расхаживать. – Они позволят нам присматривать за ней? Ну, социальные службы или кто там решает такие вещи. Я имею в виду, этого хочет Кара, верно? И этого хочет Софи. У нас хороший дом, хорошая работа, мы хорошие люди. С чего бы им отказать нам присматривать за Софи, когда Кара… когда ее не станет?

Он не мог заставить себя сказать, что Кара умрет. Когда-то он любил ее. В разгар всего, что происходило, она не подумала, что он, возможно, тоже скорбит по Каре. – Уверена, что есть хороший шанс, что они дадут нам добро. Как ты и сказал, мы вполне способны позаботиться о ребенке, и Кара хочет, чтобы она была у нас.