Метро 2033. Отступник - Элона Демидова

Державная птица выдержала минутную драматическую паузу, а затем хриплым басом величественно отчеканила:

– Фашисты, коммунисты и педерасты.

– По-моему, ты путаешь термины, – нахмурился царь. – Да и почему именно так? Можно тогда еще исламских фундаменталистов вспомнить.

– Позвольте с вами не согласиться, Ваше Императорское Величество, – орел поднял одно крыло, как бы показывая важность изрекаемого. – Были исламские фашисты, исламские коммунисты и исламские педерасты, а четвертого не дано. Но разрешите, я продолжу. Дело в том, что ни один из конкурирующих видов не мог достигнуть компромисса со своими соперниками. Соблюдение прав одного из меньшинств автоматически приводило к нарушению прав и свобод двух остальных. О сером человеческом большинстве, разумеется, и вовсе никто не вспоминал, разве что в дни выборов. Одним словом, двести лет борьбы привели к неразрешимым противоречиям, которые закончились атомной войной.

После этой тирады наступила тягучая тишина. Олег с изумлением переваривал сказанное: мутанты, оказывается, были всегда…

– И, – спросил юноша, – чем они отличались от обычных людей? Двумя головами?

– Это уже третий вопрос, – промолвил орел, – а мы договаривались, что ты задашь только два.

– Ответь ему, – тоскливо произнес царь.

– Как прикажете, Ваше Императорское Величество, – птица повернула голову в сторону юноши и важно проговорила: – Мутации имели невидимый, внутримозговой характер. Поэтому выродок ничем не отличался от обычного сапиенса.

– Всё, нам пора, – сказал Александр Первый, – ты, молодой нуклеар, отныне принадлежишь клану Отшельника, из чьих рядов избирается шаман. В работе будь ретив, в делах исполнителен, неси службу честно…

– Подождите, – внезапно перебил наставления царя Олег, – не уходите.

От проявления такого явного неуважения орел издал негодующий клекот.

– Вы простите меня, пожалуйста, – заговорил скороговоркой юноша, – я вспомнил, вспомнил еще один вопрос, позвольте мне его задать. Это важно для меня. Ведь вы хотели освободиться и освободились. И я тоже очень хочу…

Император тяжело вздохнул, лицо его осунулось, посерело, сделалось безотрадно каменным.

– Какой наивный… – обреченно проговорил он. – Что ж, спрашивай.

– А что такое звук хлопка одной ладонью?

Царь улыбнулся – впервые за время беседы.

– Возможно, – задумчиво протянул он, – это…

В следующий миг царь отвесил Олегу звонкую оплеуху, отчего перед глазами юноши всеми цветами радуги замелькали с бешеной скоростью яркие круги, он покачнулся и рухнул наземь.

– Пацанчик, с тобой все нормально? – шаман плеснул в лицо Олегу водой из фляги.

– Он меня ударил, – прошептал юноша, приоткрыв веки.

– Кто?

– Император.

– Ну, бьет – значит, любит, – усмехнулся Ян. – Зато теперь ты принадлежишь клану Отшельника. Значит, удел твой быть рыбаком и охотником.

– Я хотел спросить… – Олег, все еще заторможенный, поднялся, потирая виски. – О дочери и о…

– Каур, – закончил Заквасский фразу юноши.

Олег, смутившись, кивнул.

– Девочке твоей вскорости должны дать имя. А забрать малышку, если таковы твои планы, сможешь только после женитьбы. Но не на Каур. Увы. Она ведь тоже из рыбаков и охотников, а значит, вы клановые брат и сестра. А между родственниками, – шаман шутливо погрозил пальцем, – сам понимаешь, ни-ни!

Сердце юноши екнуло и сжалось, по спине прошел озноб.

– Как? – только и смог он вымолвить.

– Не повезло, – невозмутимо сказал Заквасский. – Но ты не расстраивайся, в ночь Откровения нарушаются многие табу. Так что завтра не теряй свой шанс. Да, и вот еще: ты больше не можешь жить у Ильи. Я выделю тебе летнюю хижину, а чуть позже подберу приличную квартиру на зимовку.

Олег брел вслед за шаманом по безлюдному залитому лунным светом городу. Идти было невмоготу, холод давил на плечи, заставляя тяжело дышать и трястись от озноба в жаркую июльскую ночь. Заросшие окна пустых домов взирали на проходящих, как через прикрытые ресницы. Бледная тень следовала за юношей, мало чем отличаясь от понурого хозяина.

И Олег вдруг понял, что такое ад. Нет, это не всепроникающая радиация… не смертельная болезнь… не мучительный голод… не ожог морской гидры… не клыки разъяренного лютоволка… не беспощадный клинок врага в животе… не стальные пальцы свирепого тролля на горле.

Ад – это когда жить больно, когда любить страшно, а вспоминать о минутах счастья невыносимо.

Глава 18

И никакая беда не способна случиться с тобою

С утра пораньше в здании Художественного музея собралась на экстренное заседание Небесная Канцелярия. Как всегда в середине зала по кругу стояло семь стульев, и как частенько случалось, один из них них пустовал: жена шамана, Инесса, в очередной раз сославшись на мигрень, не пришла, поэтому на ее место посадили Олега, который был единственным приглашенным, не имевшим права голоса.

Юноша все еще находился под впечатлением вчерашних событий: экспедиции, где его едва не задушил огромный тролль… совершенно дикого посвящения, когда он наяву разговаривал с фигурами из металла… но все перекрывала шокирующая новость, что Каур, о которой он думал не переставая, никогда не будет его женой.

В Лакедемоне тоже существовали достаточно суровые правила, желания самих молодых людей не принимались во внимание, а семейные пары составлялись по решению старейшин, но ведь то – жестокий и отсталый Лакедемон…

У нуклеаров, казалось, все должно быть по-другому, но вот, поди ж ты, странные, непонятно зачем придуманные сложности и здесь мешали счастью. Что же оставалось? Воспользоваться лазейкой, лукаво указанной шаманом, и встречаться четыре раза в год? Но как предложить такое Каур? Мысль о том, что теперь ему следует держаться на расстоянии от прекрасной нуклеарки, относиться к ней как к любимой сестре, приводила Олега в состояние близкое к ярости.

Однако вот-вот могла разразиться война, а значит, время для всяческих сантиментов было неподходящим. К тому же он первый раз присутствовал на собрании такого высокого уровня, когда в буквальном смысле решались вопросы жизни и смерти десятков людей, поэтому, скрестив руки на груди, угрюмый и молчаливый, юноша прислушивался к обсуждению.

– …поскольку подготовка к празднику Летнего Откровения уже завершена, то он состоится сегодня, в ночь полнолуния двадцать первого года Эры нуклеаров. Надеюсь, все понимают, насколько эта дата важна. Другой вопрос, какие дополнительные меры безопасности нам надо предпринять, – Кислов говорил спокойно и рассудительно. – Так что давайте трезво оценим, каковы шансы, что враги появятся здесь завтра к утру. Олег, расскажи, насколько быстро могут цари всея Лакедемоновки собрать рейд и подготовиться к походу? Например, представь себе, что твои бывшие друзья добрались до места позавчера к обеду. Есть вероятность, что сегодня отряд выйдет в сторону Таганрога? Как по-твоему?

– Нет. Мне кажется, что в такой спешке поход подготовить не смогут, – помотал головой юноша, попытавшись подняться с места, но вождь жестом приказал ему сесть. – Скорее всего, Совет старейшин пошлет отряд из сорока-пятидесяти бойцов. Три или даже четыре дня у нас есть…

– Да, я тоже уверен, пороть горячку они не станут. Ясно же, что и город, и мы из него никуда не денемся. Ведь это профессионалы, не так ли, пацанчик? – произнес шаман.

Олег кивнул.

– И кроме того, никто не сомневается, что они намного превосходят нас в искусстве убивать, да и в плане вооружения тоже, – продолжал Заквасский на редкость серьезно. – Копья, луки, арбалеты, плюс три трофейных автомата, с двумя сотнями патронов, против нескольких десятков вооруженных такими же автоматами бойцов, с куда большим боезапасом, а еще гранатами, пусть даже они взрываются через раз…В прямом столкновении у нуклеаров нет никаких шансов на победу. Нас просто перебьют всех до одного, даже если мы будем втрое или вчетверо многочисленнее.

– Но как же вы надеетесь выиграть? – спросила Ольга Михайловна шамана, но смотрела при этом на Олега, и в ее страдальческом взгляде ясно читалось: «Мальчик, зачем ты пришел к нам, теперь из-за тебя мы умрем!»

На Олега нахлынула жуткая тоска. Правда, которую юноша старательно отгонял от себя последние пару дней, вдруг встала перед ним во всей своей грозной обнаженности: именно из-за него, из-за его решения пойти в Таганрог, скорая смерть (да если бы только смерть – рабство и мучения, что было намного хуже) угрожала всем этим людям, которые за очень короткий срок стали роднее, чем знакомые с детства. Он ощутил нежное прикосновение пальцев Каур к своей руке, увидел милое личико дочки, и представил, что они исчезнут из его жизни навсегда… Ледяная волна прошла по спине и заставила сжаться сердце. Олег почувствовал себя той самой ракетой, несущей ядерный заряд, которая непонятно почему нацелилась и летит на головы ничего не подозревающих людей, грозя разрушить их мирную счастливую жизнь.