Рыцари света, рыцари тьмы - Джек Уайт

— А! Наконец-то! Мы уже не надеялись тебя дождаться!

Гуг де Пайен переступил порог и остановился, не закрывая дверей и ожидая, пока глаза привыкнут к полумраку помещения после ослепительного полдневного солнца. Сент-Омер и Мондидье, сидевшие за столиком, на который падал яркий свет из окна, не сводили с него глаз, а лежащий на тахте позади них Гондемар приподнялся на локте. Де Пайен не заметил в комнате ни Сент-Аньяна, ни де Россаля, но не успел он спросить, куда они запропастились, как оба неожиданно возникли у него за спиной, подталкивая его вперед и понуждая выйти на середину комнаты. Все тут же забросали Гуга вопросами. Некоторое время он молча слушал их гомон, потом поднял обе руки и выкрикнул:

— Боже мой, довольно! Только прислушайтесь к себе — ни дать ни взять, старые кликуши! Если вы действительно хотите получить ответ, не орите все в один голос. Дайте мне снять с себя плащ и оружие и немного отдышаться — тогда я вам все расскажу. Я вам не уличный торгаш, на которого можно покрикивать. Сент-Аньян, пойди, пожалуйста, к Ибрагиму и попроси его принести нам еды и питья, а всем остальным пора уже усесться к столу, как воспитанным людям.

Сент-Аньян отправился разыскивать хозяина караван-сарая, а де Пайен тем временем расстегнул ремень, на котором висел длинный меч в ножнах, кинжал и поясная сумка. Затем он стащил с себя длинное верхнее одеяние и головную накидку из ткани, которую он носил вместо стального франкского шлема. Только после этого Гуг прошел к столу, уселся во главе его и принялся ждать, пока возвратится Сент-Аньян. Никто не беспокоил его вопросами, но глаза друзей были неотрывно устремлены на него: собратья пытались угадать, о чем пойдет речь. Когда все шестеро наконец собрались, де Пайен сразу объявил вердикт, не тратя времени на предисловия:

— Он согласен. Мы получим его соизволение.

Гуг дождался, пока радостные возгласы немного поутихнут, и добился полной тишины простым поднятием руки.

— Но произойдет это не сегодня и не завтра. Нам придется подождать год, а может, и больше. Но все-таки это сбудется. Патриарх сам так захотел.

— Как именно? Что он сказал? — взвился нетерпеливый Сен-Аньян.

Де Пайен пожал плечами.

— Он обрисовал свой план достаточно четко, хотя и не без некоего тайного умысла… Видите ли, если бы мы не намучились так с нашей идеей — с тем, чего хотим добиться от де Пикиньи, — можно было бы подумать, будто он сам на нее набрел. Воистину, патриарх уверен, что так оно и есть, и в этом — наше главное достижение. Когда я явился, он уже ждал меня, и его письмоводитель, епископ Одо, провел меня прямиком к де Пикиньи… в его кабинет, где он обычно занимается делами, а не в приемную залу, где мы были с вами вчера. Затем патриарх тут же отослал Одо и еще выглянул за дверь, чтоб удостовериться, что тот не остался в передней, и только потом начал беседовать со мной.

— Одо это не понравится, — буркнул Сент-Аньян. — Вчера мне подумалось, что он из тех, кто любит знать все обо всем… и обо всех.

— Да, вид у него был недовольный, но он ушел без всяких пререканий. Вармунду де Пикиньи не повозражаешь. Так или иначе, когда мы наконец остались наедине, патриарх напомнил мне мои же слова о нашем желании выполнять некий долг, возлагаемый на все другие ордена, если кто-нибудь придумает для нас цель, отвечающую нашим чаяниям. Он также не забыл мои сожаления по поводу того, что нет особого ордена для монахов-воинов, хотя не стал долго останавливаться на этом вопросе. Вместо того архиепископ немедленно перешел к проблеме разбоя на дорогах и растущей угрозы для безопасности и благополучия паломников в Святой земле. Конечно же, он знает, что все эти трудности нам давно знакомы и что мы все понимаем, как давно эта заноза сидит в теле нашего королевства. Тем не менее он потратил изрядную долю красноречия, чтобы объяснить мне, почему король не в силах ничего поделать с этим бедствием, и привел сомнительные оправдательные причины его невмешательства. Еще более продолжительными были его обоснования своих полномочий как патриарха-архиепископа. Так, я выслушал целую речь о том, что условно он отвечает за безопасность всей Церкви Иерусалимской, включая священников и прочих лиц духовного звания, а также паломников, вверяющих себя церковному руководству и покровительству на Святой земле.

Гуг де Пайен прервался, выпрямился и обвел друзей взглядом, в котором читалось изумление.

— Знаете, — продолжил он, — мне только сейчас пришло в голову, что в разговоре он касался только Святой земли. Ни разу не назвал он эти места королевством Иерусалимским, ни разу не вспомнил про название «Заморье», и только теперь я сообразил, что наш патриарх рассматривает свое положение и обязанности совершенно безотносительно короля Балдуина, как не касаются его даже отдаленно ни честолюбивые монаршие замыслы в Иерусалиме, ни стремление Балдуина превратить свои владения в светское государство. Вармунд де Пикиньи прочит городу только религиозную будущность… Святого города на Святой земле. По его мнению, все остальное несущественно или бессмысленно; король и его приближенные для патриарха — лишь докучные помехи на пути его церковных планов…

Де Пайен заметил, что лица его слушателей непонимающе вытянулись. Он прочистил горло и помотал головой, словно хотел этим придать большую ясность своим мыслям.

— Так вот… Затем он испросил моего собственного мнения о том, что можно предпринять… что следует предпринять в отношении путешественников, но мне нечем было хвастать. Впрочем, я рассказал ему о нашей небольшой вылазке два или три дня тому назад, когда мы гнали разбойников сквозь пустыню, и тот наш поступок навел меня на мысль, как в действительности немного требуется вооруженных людей, чтобы бандиты прекратили свои набеги. Я высказал мнение, с которым согласился и архиепископ, что трудности усугубляются, а число шаек множится день ото дня только потому, что они не встречают ни малейшего сопротивления. Некому дать им отпор, встретить их лицом к лицу, хоть как-то повлиять на их налеты и бесчинства. Я сказал ему, что этому можно очень быстро положить конец, если нашелся бы некто и учредил пусть небольшой отряд преданных и хорошо обученных воинов для патрулирования дорог. Я также добавил, что одно упоминание о таком отряде, стоит только распространиться слухам о нем, значительно сократило бы число несчастий… Этим я и ограничился.

В этот момент кто-то осторожно постучался, и де Пайен предостерегающе поднял руку, призывая всех к молчанию. Дверь распахнулась — ее открыл сам хозяин постоялого двора. За ним стояли двое ухмыляющихся слуг, через плечи которых были перекинуты веревки для удерживания носилок с едой, а еще один помощник, великан по имени Юсуф, держал перед собой огромный поднос с напитками.