Киллер - это навсегда (СИ) - Шишкин Сергей

— Ангел, — прошептал Князь.

В комнате повисла тишина, каждый думал о своем. Наконец Чекист не выдержал.

— Значит это она тебя омолодила и убрала тех уродов. Но что она взяла у тебя взамен…, душу?

— Ты как всегда прав, это она. Душа моя ей не нужна, как впрочем и твоя. Я стараюсь быть полезным и очень ей нужным, вот и всё. Насчет тебя могу попросить, но результат предсказать не берусь, она же не человек, что у неё в голове неизвестно.

Снова наступила тишина, затем Чекист поднялся и поклонился Шорникову.

— Спасибо Григорий. Я знаю как ты рискуешь, представляю на что она способна. Если получится, то я душой и телом…, вообщем так и передай.

Булькнула разливающаяся водяра, звякнули стаканы, затем Князь продолжил.

— Готовься Степа, правда не знаю к чему. Либо она нас с тобой зачистит, либо…. Вообщем сообщу, — с этими словами Князь встал и вышел, а Чекист ещё долго сидел и о чем-то напряженно думал.

За окном уже наступили сумерки, только тогда Рощин поднялся, поправил занавеску и покинул эту конспиративную квартиру. Он был хорошим оперативником, во время войны неоднократно бывал за линией фронта, участвовал во многих операциях, поэтому обучил Князя многому. Были схроны с деньгами, оружием и документами. Были явки с паролями во многих крупных городах, так что случись что-то непредвиденное, можно было исчезнуть, раствориться в огромной стране.

После душа как заново родилась, было так хорошо на душе, что хотелось петь и танцевать. Посмотрела на себя в зеркало, стало как то неловко, не то что танцевать захотела, а то что сама себя до такого состояния довела, а если с Ланой?. Интересно, наябедничают соседи или нет, ведь наверняка слышали мои стоны, ну не могла я без них обойтись. Вот же проблема, у нас в Союзе секса нет, и детей наверное аист приносит или их находят в капусте. Черт с ними, там что нибудь по ходу дела придумаю, не буду сейчас этим забивать себе голову.

Сегодня стоит жара под тридцать, значит еду на мотоцикле, одеваю джинсовые шорты и футболку. Деньги, кинжал и золото с камнями прячу в сумку, надеваю кроссовки, беру перчатки и шлем. Вначале заскочу к ювелиру, затем проверю схрон, потом если останется время немного покатаюсь по городу. Настя придет со службы а шесть вечера, мне нужно быть дома к половине, иначе скандал неминуем.

Выхожу во двор, три старые грымзы смотрят как на прокаженную, рожи как лимона надеялись.

— Здравствуйте бабушки, а я в церковь, к отцу Ферапонту на покаяние, может за вас свечку поставить матери заступнице, — елейным голоском пропела я.

Уж я к такой то матери бы вас отправила, и свечу пудовую за упокой поставила, сплетницы проклятые, — думала я глядя на них.

— Поставь матушка, поставь. А отцу Ферапонту земной поклон, пусть нас в молитве помянет, — истово перекрестились они.

Что за Ферапонт такой, я же его сейчас придумала, впрочем божественного люда полно, всё может быть. Надела шлем, застегнула перчатки и завела мотоцикл. Вот тут услышала как эти грымзы начали меня обсуждать.

— Нагрешила сегодня с прелюбодеем своим, он её так ублажал, так ублажал, что даже мне пришлось три раза "отче наш" прочесть, — начала тощая.

— Блудница, а по роже и не скажешь. Не иначе Антихристово семя, свят, свят, свят, — закрестилась вторая.

— Дуры вы обе. Девица в церковь поехала, а вы блудница. Это Зинка бесстыжая из сороковой, точно говорю. Третьего дня услыхала за стенкой крики её богопротивные, вначале не поверила, вышла на балкон, там перегнулась через загородку и смотрю…,- замолчал она.

— Да что увидела то, не тяни, — не выдержала тощая.

— Ась? А…, там её бугай пузатый из семьдесят четвертой так наяривал, что кровать прости господи ходуном ходила. Я тогда чуть с балкона не свалилась, спасибо богородице, уберегла. Так что истинно говорю вам, она это бесовка. В церковь не ходит, здоровается через плечо и газеты наверное ворует, — закончила коренастая.

— А ведь верно Прасковея, у меня уже две "Правды" пропало, и журнал "Мурзилка", — тут же подхватила вторая.

Что сказала третья я уже не расслышала, выехала со двора.

Погода замечательная, так что на байке самое то, ветерок приятно обдувает тело и хочется выжать до отказа, но в городе приходится держать скорость. Один раз прибавила, так меня остановили, хорошо гаишник знакомый попался, поругал немного и отпустил. Вообще ехать на мотоцикле не то что на автомобиле, здесь как-то всё по другому, ближе, ярче и агрессивнее. На светофорах останавливалась, пешеходы смотрели на меня с удивлением. Шлем-колокол, иностранный байк и девушка в шортах, это многих поражало, но всё равно, не одна же я катаюсь на мотоцикле. Вначале было прикольно, затем начало бесить, я не манекен и не афиша, так какого хрена на меня так пялится.

Вот и приехала, не успела заглушить байк как подъехала какая-то банда. Самый главный гордо восседал на Яве, двое на Восходах, а последний на мотороллере Вятка. Остановились рядом со мной, дождались когда я слезла с мотоцикла и сняла шлем.

— Здравствуйте таинственная незнакомка. Позвольте нам представится, мы из мото клуба "Звезда", — начал владелец Явы, но был мною перебит.

— У меня важная встреча, так что если хотите то ждите, — и я вошла в подъезд.

На втором этаже позвонила в дверь, на вопрос — Кто там? — прямо как в Простоквашино, назвала пароль, — Я от Волкова Дмитрия Анатольевича.

Дверь открылась, меня пригласили войти.

— Вы Ольга? Приятно познакомиться. Дима меня предупредил, так что проходите, — поприветствовал меня хозяин.

В небольшой комнате стояла старинная мебель, а посередине круглый столик покрытый чёрным материалом. На него я выложила три камня: рубин, бриллиант и изумруд.

— Мне нужна оправа для этих камней. Бриллиант и изумруд а золоте, первый на безымянный, второй на средний палец. Рубин нужен в платине, он должен быть похож на перстень с моим сапфиром. Вот посмотрите, оправа у него мощная, но в то же время легкая, ажурная. Два первых на ваше усмотрение, для меня главное красота.

Ювелир долго рассматривал камни, затем мое кольцо. Наконец выдал вердикт, — Две тысячи. Я согласилась, но с условием выполнить работу за неделю, вернее шесть дней. Наверняка у него есть помощник, так что успеет. Повздыхав он согласился, а я продолжила.

— Борис Моисеевич, мне нужны серьги с небольшие изумрудами под будущее кольцо, уверена вы сможете помочь.

Он задумался, затем вышел из комнаты. Не успела я присесть на диванчик, как он вернулся с парочкой футляров. В первом была подвеска и миленькие сережки с изумрудиками. Камни были маленькими, поэтому цена за комплект восемь тысяч. Я попросила добавить к этому золотую цепочку и мы ударили по рукам. Достала из сумки четыре пачки четвертных, передала ювелиру. Тот их быстро проверил, убрал в шкатулку.

— У меня есть вот это, думаю вас заинтересует, — с этими словами открыл второй футляр.

Там лежали серьги с крупными бриллиантами. Я посмотрела, даже примерила у зеркала, мне понравились. За них пришлось выложить двадцать восемь тысяч рублей, сумма просто катастрофически невозможная для простого советского человека. После расчета, в этот раз он проверял и пересчитывал значительно дольше, я спросила, — Может есть ещё что-то интересное?

Оказалось есть, это была серебряный орел покрытый золотом, работы самого Карла Фаберже. Понятно что её я тоже купила, это будет подарок отцу Ланы. Скажу — Кречет для Кречетова, наверняка оценит мой юмор. За него отдала двадцатку, всё же работа знаменитого на весь мир ювелира.

Вот и всё, покупки сделаны и за работу заплачено, пора перейти к главному.

— А теперь слушай. Мне всё равно кому ты стучишь, гебешникам или ментам, если я узнаю, а в этом можешь не сомневаться, то тебя не будет. Ты меня понял, — и я посмотрела ему в глаза.

Похоже переборщила, он весь затрясся, побледнел и в воздухе запахло мочой. Как бы дуба не дал, кто мне тогда оправу для камней сделает, нового что ли искать. Повернулась и вышла, не забыв оставить жучок, послушаем завтра кому он звонил.