Мне давно хотелось убить - Анна Данилова

– Вот это да! Гляди-ка, ход-то замурован!

…Исходив несколько километров и потеряв счет времени и обрывок последней нити, они уже в третий раз пришли к бетонному ограждению. И все стены были разными, отличаясь друг от друга какими-то на первый взгляд незначительными приметами.

– Пошли дальше, я думаю, что таким вот образом были замурованы лишь те входы и выходы подземелья, которые были известны. Но ты же сам видел, насколько бессистемно прорыт ход, очевидно, Надю бросили сюда с малоизвестного входа… Шубин, ты ничего не чувствуешь?

– Кроме голода, холода и ощущения бесполезности нашей подземной прогулки – ничего, а что?

– А то, что грибами пахнет. Или плесенью, не пойму я что-то…

Керосин в первой лампе кончился, они зажгли фитиль второй. Свернули за поворот и увидели слабый свет.

Точнее, светящийся прямоугольник, словно сам источник света находился за узкой дверью. Пройдя еще около пятнадцати метров, они увидели приоткрытую дверь, из-за которой струился голубоватый свет.

Крымов первым перешагнул символический порог, состоящий из укрепленной между стенами доски, и оказался в нескольких шагах от длинного ряда деревянных ящиков с землей, в которых росли шампиньоны.

– Ты видел? – Он ошалело рассматривал теплицу, в которой было достаточно тепло, а над головой простирался прозрачный потолок из толстого стекла, обрамленного металлическими рамами. Где-то высоко над землей светило скупое, бледное солнце. Но этого света было вполне достаточно для грибов. – Это кто же такой ушлый? Нет, Шубин, что ни говори, а русский мужик нигде не пропадет… И только ленивый не сумеет обмануть соседа. Уверен, что Надя здесь не была. Человек, который построил все это, НОРМАЛЬНЫЙ. Он любит деньги и делает их своим трудом. У него нет времени на мерзость, которой занимается тот, кто знает ДРУГОЙ ВЫХОД ИЗ ПОДЗЕМЕЛЬЯ… Думаю, что здесь мы только зря потратим время…

– А я думаю, что нам надо хотя бы согреться, тем более что хозяин теплицы мог бы нам помочь разыскать другие "входы и выходы. Уж кто-кто, а он наверняка в курсе… Заодно позвоним, если у него есть телефон, в больницу и справимся о Щукиной, узнаем, не пришла ли она в себя…

Они прошли всю теплицу и, минуя крутую лестницу, поднялись на подворье. Оглянувшись, Шубин, увидев уже знакомый ему дом, покачал головой:

– Ну, Ерохин дает! А я все думал, откуда у него грибы. И ведь молчал все это время, представляешь?

– Ты, я смотрю, так спокойно отзываешься о своем дружке, словно и не допускаешь мысли о том, что он может быть причастен к этим убийствам… Открой, вернее, разуй глаза, Игорек! Я не могу, конечно, утверждать, что это именно он, твой Ерохин, убил всех девушек, но посмотри, что получается… Он тебя вызвал, он обещал тебе заплатить за работу, он привел к тебе родителей девушек, он тебя поил-кормил у себя дома, пока ты вел следствие здесь, в М., и он же, выходит, был в курсе твоих дел, он знал каждый твой шаг, а потому мог с легкостью направлять тебя по ложному пути.

– Но зачем ему было вообще вызывать меня и показывать вещи Литвинец? Ты что, думаешь, что он меня держит за идиота, который ни за что не догадается, кто убийца? Ты, Крымов, явно передергиваешь. Я понимаю, конечно, что тобой движет скорее интуиция, чем здравый смысл, и ты пытаешься найти убийцу из числа тех, на кого меньше всего можно было подумать, но Ерохину, в случае если бы он был убийцей, все-таки проще всего было бы затаиться и не высовывать носа, тем более что местная милиция уже давно махнула на это дело рукой…

Они разговаривали, стоя возле крыльца, и не могли не заметить множество следов, ведущих к калитке. И хотя следы уже успели покрыться тонким слоем снега, который продолжал медленно падать на землю, все же нетрудно было определить, что эти следы принадлежали двум мужчинам и одной женщине.

– А я и не знал, что у Ерохина есть женщина, – сказал Шубин, разглядывая маленький след от явно женского ботинка или сапога.

И тут его бросило в жар. Он повернул голову и посмотрел на Крымова совершенно безумным взглядом.

– Ты хочешь сказать, что тебе этот след знаком?

– Мне? Знаком? Да точно такие же следы остались тогда на ЕГО ЖЕ КРЫЛЬЦЕ там, в городе… Этого не может быть, не может быть…

Игорь несколько раз повторил эту фразу и взбежал на крыльцо. Хотел было открыть дверь, но она оказалась запертой на несколько замков.

– Да уж, было бы глупо предполагать, что такой хозяйственный мужик, как Ерохин, станет оставлять двери своего дома открытыми. Но, с другой стороны, если людей было трое и, смотри, следы ведут к калитке… – Шубин бросился в ту же сторону и остановился, как если бы налетел на невидимое препятствие, – значит, ОНИ уехали на снегоходе… Но троим там не уместиться… Правильно, подойди-ка сюда. Женя, видишь? Видишь, как исполосована дорога следами от снегохода? Думаю, что сначала на снегоходе уехали два человека, потом один вернулся и забрал третьего…

– Игорь, ты только не волнуйся… – Крымов подошел к Шубину сзади и положил руку ему на плечо. – Ты мог ошибиться, и этот маленький след может принадлежать любой другой женщине…

– Нет! Это ее следы! Я же знаю, я же помню рисунок ее подошвы! У нее хорошие ботинки… Понимаешь, не каждая местная женщина может позволить себе такую дорогую обувь… Видишь, крохотная снежинка? Этот узор невозможно спутать ни с каким другим… Постой-ка!

Мне только показалось, или я действительно видел эти же следы возле сарая…

Он вернулся во двор и по следу ботинок с узором снежинки на подошве пошел к сараю и открыл его. Первое, что он увидел, была гора мяса, прикрытая бурой от крови тряпкой. Шубина словно ударило током – в сознании замелькали картинки: обрубки женских ног, засунутые в резиновые сапоги; Чайкин, копошащийся во внутренностях трупа…

Он сорвал тряпку и шумно выдохнул – это была гора свинины.

– Игорек, я же тебе говорю – успокойся.

– Смотри, видишь, окно разбито… – Шубин подошел, осторожно наступая на осколки, к окну и выглянул наружу. – Она пыталась убежать… Ты и сейчас будешь меня успокаивать? Разве ты не видишь, что она ПЫТАЛАСЬ сбежать, она шла, проваливаясь по уши в снег, но они перехватили ее… А потом она уже не шла своими ногами… Ее понесли. Крымов, зачем обманывать себя? Пожалуй, ты был прав…

– С чего ты взял, что она не шла своими ногами? – Крымов вышел из сарая, обошел его и оказался как раз возле того места, где начинались следы, ведущие на пустырь. Там не было даже забора – сарай являлся границей между ерохинским подворьем и пустырем. Если судить по следам, то действительно выходило, что к следам, начинающимся от стены сарая, вели другие следы со стороны калитки. На месте встречи образовалось вытоптанное углубление, но ни к сараю, ни к калитке маленькие следы уже не вели… Да и как их можно было назвать маленькими, когда видно было, что человек шел по пояс в снегу.

Но вот от вытоптанного места к калитке тоже, как ни странно, шел ОДИН человек, и действительно можно было предположить, что это мужчина, встретив здесь женщину, пытавшуюся убежать, поднял ее и понес к калитке…

А где-то поблизости хрюкали свиньи, кудахтали куры, но звуки эти были приглушенными, как и все другие в этот снежный день.

И вдруг они услышали сначала тихий, а потом становившийся все громче, явно приближавшийся рокот мотора.

– Снегоход… – сказал Крымов и вернулся в сарай, где возле окна продолжал стоять ошарашенный не столько увиденным, сколько ПРЕДСТАВЛЕННЫМ Шубин. – Очнись, Игорек… К нам кто-то едет… А что, если это твой дружок Ерохин?

И как бы в подтверждение его слов прямо за калиткой остановился новенький японский снегоход «Я маха».

Ерохин, легко спрыгнув с него в снег, открыл калитку и, звеня ключами, поднялся на крыльцо. Открыл несколько замков, распахнул дверь и скрылся в доме. Не успели Крымов с Шубиным выбежать из сарая, чтобы войти следом за ним, как Ерохин сам показался на крыльце, только в руках его была трехлитровая банка с молоком. Не замечая, что за каждым его движением наблюдают, он поставил банку на крыльцо, достал ключи и хотел было уже запереть дом, как вдруг услышал:

– Руки вверх!

Он резко обернулся, но, увидев нацеленный на него пистолет в руках Шубина, сказал, перекрестясь:

– Фу ты, черти, испугали…

Надя выглядела как человек, которого с трудом удалось вернуть с того света. Похудевшая, с запавшими глазами и появившейся на коже желтизной и какими-то мертвенно-лиловыми пятнами под нижними веками, она смотрела на склонившуюся над ней плачущую Юлю, как на призрак, и даже пыталась, подняв руку, отогнать это назойливое видение от себя…

– Надечка, господи, как же ты здесь оказалась? Что они с тобой сделали? – всхлипывала Юля, глядя на сильно изменившееся лицо подруги и не веря своим глазам. – Ты только ничего не говори, просто лежи и набирайся сил… Сейчас приедет Виктор, он привезет тебе молока, и ты очень скоро поправишься…