Юрий Грозный, Царь всея Руси - Виктор Карлович Старицын
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бату получил донесение нойона Бурундая о проигранном бое на Проне и подходе в запада крупных сил противника с большим количеством мощных полевых огнебоев, которых у урусутов было, по донесению Бурундая, более двух сотен. В такое количество полевых огнебоев Бату не поверил, списав это на стремление Бурундая оправдаться за поражение. Если в городе Рязани урусуты при отражении штурма задействовали всего 9 огнебоев, то откуда возьмутся три сотни огнебоев в полевом войске? У страха глаза велики, подумал хан. Особо опечалило его сообщение о гибели двух двоюродных братьев — чингизидов и тяжелом ранении еще одного. Еще больше огорчило Бату известие о тяжелой ране наставника Субэдэя.
В середине дня перед ханом предстал гонец от Берке с известием о нападении сильного урусутского войска по дороге со стороны Арзамаса. Хан Бату с тревогой глядел на карту, на которой появлялись все новые черные фигурки, обозначающие тумены урусутов, окружающие с трех сторон центральную часть карты, на которой стояли красные конные фигурки, обозначающие монгольские тумены. Пеших черных фигурок стало значительно больше.
Хан вспомнил опасения, которые высказывал Субэдэй после неудачного штурма Рязани. Бату немедленно вызвал Мункэ и повелел ему выступить на помощь Берке. Под стенами Рязани остался лишь личный тумен Бату. Такое же повеление он направил Кадану, прикрывавшему юго-восточное направление. Хан надеялся, что три тумены остановят это новое урусутское войско. К югу от Рязаниостались только тумены Гуюка и Кулькана, охранявшие дорогу на Ивановск.
А вскоре в шатер внесли и самого нойона Субэдэя. Наставник был в сознании, но очень слаб. Бату попробовал предложить наставнику поесть, но тот наотрез отказался и потребовал показать ему карту. Бату лично пристроил Субэдэя на подушки, так, чтобы нойон мог видеть карту.
Некоторое время нойон разглядывал карту и расставленные на ней фигурки.
— Что скажешь, дорогой наставник? — прервал молчание Бату.
— Похоже, я был прав! — после длительной паузы, наконец ответил старый воин. — Сам смотри, хан: у них пехоты уже вдвое больше чем у нас нукеров. И они окружают нас с трех сторон. Только выход на юг еще свободен. А конницы они ввели в бой очень мало. Не более пяти тысяч. И я очень опасаюсь, что эта конница вскоре объявится у нас в тылу, как раз на дороге к Ивановску.
— Но, уважаемый наставник, ты заметь, что почти все их фигурки имеют белую полоску на голове, то есть, это тумены ополченцев. Настоящих ратников у них всего 6 туменов, включая тех, кто сидит в Рязани. А остальные 12 туменов — это ополченцы. Их можно считать троих за одного нашего нукера. Так что, получается, что у них 10 туменов. А у нас, даже с учетом понесенных потерь, еще 75 тысяч воинов и 25 тысяч в осадном корпусе. Так что, силы примерно равные.
— Досточтимый хан! Я уже ясно вижу, что царь Юрий весьма умен, и строит нам хитрую ловушку. Наверняка, он еще не все свои фигурки на поле выставил. Думаю, конные урусутские фемы вскоре объявятся на пути в Ивановск. Да и пехота может еще прибавиться за Окой, поскольку владимирских ратей мы еще не видели. Только рязанские, арзамасские и мценские.
А самое неприятное, это то, что против урусутских огнебоев у нас никакой защиты нет. Я сам видел, как их полевые огнебои одним выстрелом несколько десятков нукеров убивают. Причем, этих огнебоев у них очень много. Не меньше сотни в каждом тумене! А разрывными снарядами они стреляют на целых шесть сотен шагов. Очень мощными снарядами. Именно такими снарядами они мне ногу оторвали, и троих чингизидов насмерть побили. Наши камнеметы против их огнебоев бесполезны, по причине малой дальности стрельбы.
— И что же ты предлагаешь, мудрый Субэдэй?
— Уходить надо. Как можно скорее, пока ловушка царя Юрия не захлопнулась. У нас уже фуража совсем нет, провианта нет, огнеприпасов мало осталось. Треть осадного парка под Ольховкой мы потеряли. Кони совсем отощали. Только боевых коней воины все еще в хорошем состоянии держат. Но фураж для них закончился.
— Ну что же, нужно собирать военный совет. На завтрашнее утро вызову всех темников, будем решать, что дальше делать. А пока отдыхай и выздоравливай, мой дорогой наставник. Я лучших лекарей к тебе в шатер пришлю. — Бату позвонил в колокольчик и велел слугам отнести Субэдэя в его шатер, который он не успел снять, спешно уходя на помощь Шибану.
Уже ночью к Бату прискакал гонец от Берке с сообщением, что его тумен потерпел в бою поражение, понес потери от урусутских огнебоев, и с боем отходит к Рязани.
Бурундай донес, что за день вынужден был под давлением урусутов отступить на пять верст. Урусуты продолжают применять огнебои, и недостатка в огнеприпасах они не испытывают.
К полудню следующего все темники собрались в шатре Бату хана. Перед началом совета все уже насмотрелись на карту с расставленными на ней фигурками. Из присутствующих военачальников огонь урусутских огнебоев испытали на себе все, кроме Орду, Тангкута, Кюлькана и Гуюка. Остальные не испытывали иллюзий по поводу способности их нукеров устоять под выстрелами многочисленных урусутских огнебоев. Отсутствовали погибшие в бою на Проне Шибан, Буген и Хулагу.
Бурундай объединил остатки трех туменов погибших чингизидов в один полноценный, назначив временным темником своего тысячника Шигена. К своему тумену он присоединил нукеров Субэдэя,получив еще один полнокровный тумен. Шигена оставил командовать в свое отсутствие. Бату назначение Шигена утвердил.
Субэдэй тоже присутствовал, лежа на подушках. Присутствовал и Чуцай.
— Дождавшись, когда все собравшиеся уяснят по карте сложившуюся обстановку, Бату начал:
— Уважаемые нойоны! Все вы уже знаете, что мы понесли тяжелые, небывалые потери. В одном сражении погибли сразу трое внуков Потрясателя вселенной: могучие батыры Шибан, Буген и Хулагу. таких потерь в одном бою монгольская армия не несла никогда, за всю историю битв. Я вынужден заключить, что с походом на Русь юртчи Великого Хана Угэдэя крупно просчитались.
Они недооценили силу урусутов. Преуменьшили количество их войск. Вы знаете, что они призвали в ополчение по одному мужчине от каждого двора. При этом неплохо их вооружив.
А самое главное, юртчи не оценили должным образом силу урусутских огнебоев. Крепостные огнебои мы бы еще могли подавить, поскольку количество их не велико. Но, мощные полевые огнебои они имеют в огромном количестве. И противопоставить им мы ничего не можем.
Мало того, у нас закончился фураж, кони не могут доставать траву из-под глубоких урусутских снегов. Они уже отощали. Воины питаются одной кониной и недовольны.
Нужно думать, как нам достойно выйти из этого трудного положения.
Мой многомудрый наставник Субэдэй еще очень слаб после тяжелого ранения от разрывного снаряда полевого огнебоя. Тем не менее, он ознакомился с расстановкой сил и высказал мне свое видение ситуации. Я ознакомлю вас, нойоны, с его мнением.
Субэдэй считает, что царь урусутов Юрий заманил нас в ловушку, окружив своими войсками с трех сторон. И в ближайшее время он попытается своими конными туменами отрезать нам путь на Ивановск. Я согласен с мнением нойона Субэдэя. — Сидящий на подушках Субэдэй усиленно закивал головой, подтверждая сказанное Бату. — По поводу урусутских полевых огнебоев лучше всего доложит нойон Бурундай.
— Да, я и уважаемый Субэдэй испытали действие полевых огнебоев на себе. Их огнебои мои нукеры рассмотрели. Некоторым повезло увидеть урусутский огнебой вблизи и после этого выжить. Но, таких очень мало.
Огнебои представляют собой длинные трубы из металла коричневого цвета, видимо, из меди или из бронзы, установленные на деревянных тележках. Таких огнебоев у них в каждом тумене — сотня, а то и больше.
У них есть три типа зарядов для огнебоев. Первый тип — это железные ядра, такие же, как у крепостных огнебоев, только в два раза меньше по диаметру. Дальность стрельбы этими ядрами — до восьми сотен шагов. Защиты от них нет. Они разрывают лошадей и людей на части. Причем, многократно.
Есть железные разрывные снаряды, которые с большой силой взрываются
