Покорность ей к лицу - Ширли Басби

Предмет ее размышлений вышел из утренней столовой, и Изабел показалось, что ее сердце вот-вот выпрыгнет из груди — прямо ему в руки. Увидев его, такого высокого и красивого, она просияла от радости.

Маркус пошатнулся на каблуках, ослепленный этой улыбкой. Он смотрел на нее и думал, что никогда прежде она не казалась ему красивее и ближе, чем теперь. Мысли путались, и ему не сразу удалось заговорить.

— Доброе утро! — сказал он хрипло. — Я думал, ты еще в постели.

Хотя щеки ее окрасились нежным румянцем, она подошла к нему и, привстав на цыпочки, поцеловала.

— Мне стало так одиноко в постели… без тебя, — застенчиво проговорила она.

Маркус застонал, и руки его инстинктивно обхватили ее. Когда сегодня утром он уходил от нее, теплой, обнаженной, ему казалось, что это самая трудная вещь, которую ему приходилось делать в жизни. Даже когда он отнес Изабел в комнату и укрыл ее шелковистое, восхитительное тело, у него возник почти непреодолимый порыв нырнуть под одеяло вместе с ней и разбудить ее поцелуем. Тогда он отказал себе, но теперь не смог. Его губы нашли ее рот. Они целовались долго, и когда Маркус наконец-то оторвался от нее, оба тяжело и возбужденно дышали.

Изабел с удивлением ощутила, что соски затвердели, а между бедрами сладко заныло от предвкушения. Что может сотворить один-единственный поцелуй! Она смотрела на Маркуса затуманенными глазами.

Он чувствовал себя не лучше. Страстно желая схватить Изабел, отнести наверх, в постель, и там утолить отчаянный голод, который возбуждали в нем один ее вид и вкус поцелуя, Маркус пытался обрести самообладание. Они же в холле, черт подери!

Маркус стиснул ее руку и втащил в утреннюю столовую, захлопнул дверь и, прислонясь к ней широкой спиной, вновь притянул Изабел к себе.

Она утонула в его объятиях, обвила его шею руками и подставила лицо для поцелуя. Она ощутила под тканью его брюк твердую выпуклость и ахнула от удовольствия.

Маркус снова поцеловал ее. На этот раз он дал волю рукам и с наслаждением мял ее ягодицы, прижимал ее низом живота к своему телу. Целовать ее вот так, ощущая нежные округлости женственной фигуры, — сладкая мука, блаженная агония! Все его нервы напряглись от желания овладеть ею.

Маркус поднял голову и огляделся, а потом медленно и неохотно, но решительно ее отстранил.

— Едва ли мы сможем заняться любовью посреди накрытого к завтраку стола, — улыбнулся он.

Изабел заставила себя окинуть столовую взглядом. Красивая комната. На блестящем дубовом полу лежал шерстяной ковер в нежных оттенках кремового, розового и голубого, на окне висели занавеси цвета слоновой кости в розовую крапинку. Повсюду стояли удобные кресла. Буфет вишневого дерева был уставлен закрытыми блюдами, а овальный стол, покрытый девственно-белой льняной скатертью, украшала ваза с лилиями и папоротниками. На столе стояли высокие хрустальные солонка и перечница, молочник и сахарница и блюдца с джемом. Следы трапезы Маркуса находились тут же, во главе стола: пустые тарелка, блюдце, чашка и стакан.

Изабел хихикнула, представив себе, как бы они занялись любовью посреди всего этого сервированного великолепия.

— Ты прав. К тому же что подумает Томпсон?

Будто по сигналу раздался стук.

Маркус любезно отошел от двери, и вошел Томпсон с тарелкой, над которой поднимался аппетитный парок. Он поклонился и улыбнулся Изабел:

— Ваша горничная сказала, что вы уже проснулись и что вы очень любите яйца в мешочек.

— Спасибо, — поблагодарила его Изабел.

И хотя завтрак — последнее, чего ей сейчас хотелось, она послушно потянулась к тарелке и положила себе несколько яиц. Томпсон суетился вокруг: наливал ей кофе в чашку, предлагал ломтик-другой бекона, клубники или сливок.

Маркус с удивлением наблюдал за ужимками дворецкого. Похоже, его жена похитила еще одно сердце.

Когда Томпсон удалился, предупредив, что Изабел стоит только позвонить, если ей что-то понадобится, Маркус подошел к буфету и, взяв чашку, налил себе еще кофе. Усевшись за стол, он принялся наблюдать, как Изабел уплетает яйца.

— Проголодалась? — с улыбкой спросил он.

Она улыбнулась в ответ:

— Как всегда. Разве не помнишь, сколько я съедала, когда была маленькая?

Он кивнул. У него накопилось множество приятных, восхитительных воспоминаний о ней: Изабел в этой комнате, в других, в саду. Интересно, а как сложились бы их судьбы, если бы он еще юношей не оказался по воле обстоятельств ее опекуном? Если бы их жизни не переплелись так причудливо, если бы они не стали противниками, сумел бы он понять, что чувствует к ней не просто привязанность, а нечто более глубокое и сильное?

Он смотрел на крахмальную скатерть невидящим взглядом. До сих пор он помнил их первую встречу так ясно, как будто она произошла только вчера. Изабел не исполнилось еще и полугода, но она живо вертела огненноволосой головкой и хваталась за жизнь, как и за все, что ее интересовало, крохотными ручками. Он улыбнулся. Маркус прекрасно помнил тот момент, когда эти огромные глаза, тогда еще по-младенчески облачно-голубые, впервые взглянули на него, неловкого девятилетнего мальчугана. Он с родителями приехал в Данем-Мэнор в гости, и сэр Джордж с гордостью демонстрировал им свое чадо. Взрослые ворковали вокруг нее, но Изабел, не обращая на них внимания, безошибочно устремила взгляд на него и с радостным гулением потянулась к Маркусу обеими ручонками. Маркус — его подтолкнула мать — осторожно протянул ей палец. Со счастливым смехом она плотно сомкнула свои пальчики вокруг него, и какое-то время они просто смотрели друг на друга.

Маркус покачал головой. Возможно, связь между ними возникла еще тогда? Это казалось невероятным, он был обычным девятилетним школьником, которому не особенно были интересны крикливые младенцы, но в тот момент что-то определенно произошло.

— Ты молчишь. О чем задумался? — спросила Изабел.

— О том, как в первый раз тебя увидел, — улыбнулся он. — Крикливую малявку, которая уже тогда хотела все сделать по-своему.

Изабел улыбнулась:

— Есть вещи, которые не меняются никогда, не так ли?

Он рассмеялся:

— Да, это так! Так как бы тебе хотелось провести день?

В глазах ее зажегся задорный огонек.

— За осмотром твоих конюшен. Я должна сама проверить, есть ли условия для содержания моих лошадей, особенно если Ураган будет жить здесь.

Этим они и занялись. Маркус с улыбкой наблюдал за тем, как Изабел совершала обход новых владений. Да, не многие невесты захотели бы провести первые дни замужества, топая по конюшням. Изабел неутомимо обследовала стойла, холеных чистокровных лошадей, со знанием дела разговаривала с грумами и конюшими, осматривала прилегающие к конюшням загоны… Маркус волей-неволей таскался следом. Закончилась инспекция долгим разговором с Уорли, его главным конюхом.