Льдинка - Александр Варго

Тима «вынырнул» на поверхность от воплей. Кто кричал – непонятно, все слилось в невообразимую какофонию и напоминало хор обезумевших волков. Он выполз наружу. Картина следующая – стоит Дильс с ружьем в руках. В его плече нож, вогнанный почти по самую костяную рукоятку. В нескольких метрах от него на земле что-то извивается, и только чуть позже Тима понял, что это Тух-Тух. Он корчился на земле, катаясь из стороны в сторону, и рычал, как раненый лев. Дильс отстрелил ему руку по локоть.

– У меня остался последний патрон, – сказал Дильс.

Тима поймал его озабоченный взгляд и понял. Конечно, он не будет тратить его на Тух-Туха, тем более что тому и так недолго осталось. Тима убедился в этом, когда подошел к нему ближе.

– Ингри, – позвал он его тихо, и норвежец повернулся к нему раздутым, как у утопленника, лицом. Глаза заполнены чем-то студенистым. Грязный свитер задрался, и теперь он мог разглядеть, что с ним происходит. И сразу подумал про обугленное бревно. Черное, с глубокими трещинами. Его кожа была такой же – спекшейся, черной и твердой, как копыто или пятка неандертальца, потрескавшейся, и в эти трещины можно спокойно просунуть монету (например, золотую, с изображением профиля Хъяц’нигунни), а внутри что-то зловеще краснело. Мясо, наверное. Тух-Тух выглядел так, будто его крутили на огромном вертеле и забыли вовремя перевернуть, вот он и подгорел слегка. Тима чувствовал зловоние, идущее от его тела, – запах смерти и разложения. Из отстреленной культи даже не шла кровь. Наверное, в этом человеке ее просто не осталось.

– Ты умираешь? Давай я перережу тебе глотку, – предложил Тима. – Сделаю тебе одолжение.

Тух-Тух схватил его за локоть здоровой рукой, и он увидел, что на ней не было пальцев, только два отростка с когтями. Тима рванулся назад, и клешня повисла у него на локте. Тима сбросил эту гадость на землю, когти сжались и замерли. Ха! Его кисть оторвалась, как крылышко вареного цыпленка!

– Ты до сих пор не понял, Тух-Тух, с кем имеешь дело, – сказал Тима. – ЕЕ нужно любить, тогда и с тобой будет все в порядке. Только любить не как, скажем, апельсин или игру в футбол. Любить больше всех, даже больше себя. Даже больше бога, хоть ты в него и не веришь. Как ты говорил? Любовь – это ведьма? Постарайся полюбить эту ведьму. Хотя тебе уже поздно.

Тух-Тух начал что-то говорить, но ему мешала губчатая масса, вылезающая из дыры, которую уже и ртом-то назвать было сложно. Великий Бродяга Севера, как он сам любил себя называть, прошел такой путь, нашел бесценный клад, и сейчас он умирал, корчась в судорогах, и его сильное, натренированное и выносливое тело было бессильно против чар Хъяц’нигунни.

Дильс спросил, где Артур. Тима ответил, что не знает, он ведь был связан. В палатке Артура не оказалось, как и Антона, и Дильс побрел к выходу, с остервенением сжимая в руках ружье. Нож так и торчал из его плеча.

Тима тоже заглянул в палатку. Перед входом он увидел обрывки веревки. Тима проверил вещи. Как грустно. Исчезла фляжка, на дне которой было немного спирта. Не нужно иметь много ума, чтобы понять, зачем Артур взял ее с собой.

Тима поспешил за Дильсом. Нужно догнать Артура.

– Ты скучаешь по родным? – спросил Дильс, и Тима удивился. Подобные вопросы не свойственны Дильсу.

– Есть немного.

– Когда мы вырвемся отсюда, я провожу тебя в тот дом. Ключи у меня с собой, – хихикнул Дильс. – Ты вернешься к себе и напишешь книгу о том, что здесь произошло. Это будет самая знаменитая книга, Тимофей. Ты станешь известным и богатым.

– Разве сейчас мы не богаты? – спросил Тима, и Дильс захрюкал, что, видимо, означало смех. Только сейчас Тима заметил, что он почти раздет, на нем рубашка, кальсоны, и он идет в носках. Тима тоже был легко одет – без шапки и в одном свитере. Но это уже было неважно.

Тима посмотрел на нож, рукоять которого вызывающе торчала из пропитанной кровью рубашки Дильса, тщетно пытаясь вспомнить длину лезвия. По его подсчетам, в теле Дильса сидело как минимум десять сантиметров закаленной стали.

– Я могу вынуть нож, – сказал он, думая, действительно ли он готов это сделать.

Дильс с удивлением посмотрел на рукоятку и покачал головой:

– Потом.

Он снова захрюкал, но «смех» быстро перешел в глубокий кашель, и Тима с трудом разобрал, как он сказал:

– Ты представляешь… он покрылся коростой и почти весь… сгнил изнутри, но все равно… нашел силы его метнуть. Пару сантиметров правее, и он попал бы в сердце.

Он сипло вздохнул и прошептал:

– Злата, любимая моя. Скоро я приду к тебе.

Артур не помнил, как ему удалось притащить бесчувственное тело Антона в пещеру. Когда они добрались до лаза, ведущего к льдине, Антон очнулся.

– Ы-ы-ы! – изумленно промычал он, оглядываясь. Где он, черт возьми? И что здесь делает Артур?

Словно угадав его мысли, Артур ухмыльнулся:

– Ты поможешь мне в одном деле. Хорошо?

Не дожидаясь ответа Антона, он быстро закрепил на выступе веревку и подтащил его вялое тело к лазу.

– Сейчас я надену на тебя вот этот ремень, а когда ты окажешься внизу, то снимешь его, понял? А-а черт, у тебя и пальцев-то не осталось… В общем, ладно.

Антон автоматически кивнул, не понимая, чего от него в конечном счете хотят. Когда Артур спустил его, он послушно попытался отстегнуть ремень, но у него ничего не выходило. Это и немудрено – на руках у него не осталось пальцев, но Артура это не смутило. Он просто спустился по этой же веревке, больно стукнув по голове Антона. Только сейчас Антон заметил, что к поясу Артура пристегнут какой-то мешочек, который он снял и развернул. В нем лежали странные инструменты, как то: кусачки, молоток, стамеска, нож… затем он быстро расставил по всему периметру пещеры свечи и зажег их.

– Ы-ы? – Антон указал на разложенные инструменты и вопросительно посмотрел на Артура, но тот лишь хитро улыбнулся. Антон повернулся, и взгляд его уперся в глыбу льда. И снова рухнул как подкошенный – Артур опять оглушил его. Работы предстояло много, а его дурацкие вопросы сбивают с толку.

Примерно полчаса ушло на то, чтобы окончательно освободить ото льда девушку. Он торопился и кое-где поцарапал ее нежную кожу. Но оставались волосы, самое главное, ведь они закрывали лицо!

Так, ладно, лицо и волосы в последнюю очередь…

Он разложил Антона, как хотела ОНА. Лицом вниз, лодыжки скрещены, руки вытянуты. Затем взял стамеску, упер ее в то место, где у Антона когда-то было запястье, и ударил по ней молотком. Послышался хрумкающий звук, Антон вздрогнул, из разрыва хлынула кровь. То же он проделал с другой рукой, полностью отделив ладони от кистей. Затем Артур уселся на ягодицы лежащего юноши, разорвал на его спине свитер. В свете трепетавших свечей он нащупал ложбинку в позвоночнике и место, где он соединяется с ребром. Удар по стамеске, и они разошлись. Дальше дело пошло быстрее. Тук-тук-тук. Вниз, вдоль хребта, затем все точно так же, только с другой стороны. В сдвоенной ране пузырилась бордовая жижа. Артур подцепил торчащие концы ребер, потянул половинки грудной клетки на себя и в стороны.

Антон то терял сознание, то снова приходил в себя. Он уже не кричал, только хрипел. Конечно, трудно орать, когда ребра оторваны. Артур порылся в теплой склизкой массе и нашел легкие, потянул на себя.

– Смотри! – закричал он торжествующе. – Это… все для тебя!!!

Легкие дергались и пульсировали, а Антон в это время безмолвно чернел, потом веки его закрылись, и он, вздохнув, умер.

Артур наклонился над девушкой. Ему показалось, что Ее рука шевельнулась… Господи, неужели получилось?! Но останавливаться на достигнутом нельзя!

Он скинул с себя куртку, намочил ее спиртом из фляжки и поджег. Когда она достаточно разгорелась, он осторожно поднес ее к замороженному телу. Между тем Ее кожа стала блекнуть, покрываясь мельчайшей сеточкой трещин, и Артур заволновался. Это не входило в его планы. Он схватил плоскогубцы и ухватился ими за нижнюю губу.

– Я люлю ибя! – завопил он и рванул вниз. Кожа с треском лопнула, обнажая кровоточащие десны, оторванная губа с куском мяса повисла на подбородке, как оторванный клок обоев. Волосы девушки медленно оттаивали, становясь мокрыми. Широкая улыбка заиграла на окровавленном лице Артура, и он склонился над Ней, убирая с лица волосы…

Дильс крикнул, чтобы Тима не отставал. Тима сказал ему, чтобы он перестал командовать, у них давно все равны.

Хъяц’нигунни. Вот что единственное здесь имеет значение. Бессмертная богиня во льдах, капсула времени. Только бы успеть, пока Артур не начал делать то, о чем они с Дильсом даже боялись говорить вслух…

Дильс полз впереди, и Тима заметил, что за поясом у него коса Златы. Она волочилась за ним следом, как мертвая змея.

– Дильс, ты когда-нибудь изменял Злате? – спросил Тима.

– Что ты вкладываешь в понятие измены?

– Ну ты трахался с кем-то еще?

– Да, – незамедлительно последовал ответ.