Сердце горца - Карен Монинг

– Кто там? – с опаской спросил он.

Когда он услышал тихий ответ, его глаза сверкнули и тут же прищурились. После неспешных размышлений он с ленивой улыбкой сбросил полотенце, которое только что завязал вокруг талии.

– Сегодня вечером никаких запретов, ka-lyrra, – прошептал он слишком тихо, чтобы она могла его услышать. Он не ожидал, что увидит ее до обеда. Но она была там, за дверью, у его спальни. С таким же успехом она могла бы подойти к логову льва, обильно сбрызнутая теплой свежей кровью.

У него вдруг пересохло во рту, а дыхание стало прерывистым и частым. Надела ли она их? Была ли готова признать? Принять его? Способна ли на это она, женщина, с детства напичканная самыми страшными сказками о нем, многие из которых были чистой правдой?

И Габби это знала. Знала, что, потеряв Морганну, он удалился в горы, он видел выражение ее лица, когда она спросила о дате смерти Морганны. Она знала, что, хотя множество фактов в ее «Книгах» было искажено, некоторые все же оказались правдивыми. Знала, что почти шестьсот лет назад он сделал что-то, из-за чего заслужил себе плохую репутацию. Габриель была совсем не глупа.

Смогла ли она заглянуть глубже? Смогла ли увидеть его? Надела ли она колье? Он уже начал бояться открыть дверь и посмотреть, так сильно он хотел ее. Это чувство овладело им целиком и полностью, безоговорочно, этим вечером, сейчас, в этот миг. Адам нуждался в этой женщине. У него было такое чувство, как будто он ждал этого шесть тысяч лет. Господи, что же это с ним? Разве такое бывало раньше?

Он обнаружил, что смотрит на дверь, не имея ни малейшего понятия, сколько он так простоял. Он помотал головой, проклиная себя за глупость. Ведь он, черт возьми, Адам Блэк, а не какой-нибудь смертный юноша.

– Входи, – позвал он, и, если его слова прозвучали более глухо, чем обычно, он предпочел этого не заметить. Он стоял в полный рост, расставив ноги и слегка согнувшись в плечах, облаченный лишь в древние украшения своего королевского дома.

Дверь медленно приоткрылась – ему показалось, что она открывалась чертовски долго, – и он увидел Габби и словно получил удар кулаком в живот.

Он был рад видеть, что ее одолевают те же чувства.

Она замерла, ее милые золотисто-зеленые глаза распахнулись.

– Ты же... г-г-го... – бессвязно пробормотала она. И попробовала еще раз: – О, Боже мой. – Облизнула губы. Глубоко вдохнула. – Черт возьми. Ты же голый. И – ого! – Ее взгляд опустился вниз, потом снова остановился на его лице, и ее глаза распахнулись еще шире.

Он расплылся в улыбке, выражавшей мужскую победу.

– Да, – промурлыкал он, – а на тебе, Габриель, мои бриллианты.

Габби замерла в дверном проеме, и ее сердце бешено стучало. Перед ней стоял роскошный обнаженный мужчина весом более двухсот фунтов, который был так беспощадно, невероятно красив, что она не могла оторвать от него взгляд. Она напомнила себе, что девушкам полезен кислород: «Ну же, дыши глубже, О'Каллаген!» Она смотрела то вверх, то вниз, то снова вверх, и короткие судорожные вдохи комками застревали у нее в горле.

Вдруг она поняла, что после этой ночи все изменится. Ничего уже не будет так, как прежде. Да, этот мужчина мог считать себя мессией, если ему так нравилось. Просто в ее жизни все действительно делилось на «до Адама» и «после Адама».

Он сделал шаг вперед, медленно, с грацией зверя и хищным взглядом. Он был охотник, а она – добыча. И, судя по блеску в его глазах, он был готов ее проглотить. Адам подошел, возвышаясь над ней, глядя на нее сверху вниз, и легко дотронулся подушечками пальцев до колье у нее на шее.

–Тебе известно, что это значит, – мягко, но многозначительно сказал он. – Мое. Ты это приняла. Ты моя. Нет, тс-с-с. – Он приложил палец к ее губам. – Ничего не говори. Просто дай мне на тебя посмотреть. Я не мог дождаться, когда увижу тебя в этом платье.

Обойдя вокруг нее, он аккуратно закрыл дверь, и Габби услышала щелчок замка. Он медленно прошагал вокруг нее еще раз.

– Господи, как ты красива, Габриель! Ты знаешь, как сильно я тебя хочу? Знаешь, какие фантазии ты вызвала в моем воображении? Знаешь, сколько раз я онанировал, пытаясь избавиться от этого чертова возбуждения? Понимая, что спастименя можешь только ты?

Он обошел вокруг нее еще раз.

– И вот ты здесь. В моих покоях. Взаперти. И ты не выйдешь отсюда, пока я не разрешу. А ведь я могу никогда этого не сделать.

Адам остановился у нее за спиной, затем подошел к ней ближе и наклонился, касаясь членом ее попки, обтянутой сексуальным платьем. Как он и предполагал, платье сидело на ней просто великолепно, идеально подчеркивая ее прекрасные изгибы. И ощущать их своим телом было тоже великолепно. Когда он дотронулся до нее, горячий поток воздуха вырвался у него изо рта; это прикосновение обожгло ее кожу. Он втянул в себя воздух и отпрянул назад, зная, что, если еще раз так ее коснется, все будет кончено.

– И эти туфли, – промурлыкал он, скользя взглядом по ее попке, по стройным изгибам ее бедер к изящным лодыжкам, вокруг которых были застегнуты элегантные ремешки.

– Я видел, как ты на них смотрела в «Мейсис». У тебя восхитительные ноги и попка, Габриель. Когда я впервые увидел тебя в Цинциннати, на тебе были шорты и сандалии. И даже твои пальцы на ногах с маленькими накрашенными ноготками возбуждали меня.

Адам обошел круг и стал перед Габби. Ее глаза были широко раскрыты, взгляд очаровательно рассеян. Приоткрыв рот, она тяжело дышала, и ее грудь поднималась и опускалась в такт дыханию.

Подушечкой пальца он нажал на ее губы, и палец незаметно оказался во рту девушки. Она сомкнула свои полные уста, посасывая его, и Адама охватил такой жар, что на какой-то миг он был не в состоянии пошевелиться. Наконец он медленно вытащил палец из соблазнительного ротика и провел влажную линию от ее рта, через подбородок по шее к ямочке между грудей.

Он должен был ее соблазнять, должен был сводить с ума поцелуями, обольщать, медленно, но неумолимо вести ее по дороге к полной и такой желанной капитуляции.

Но Адам не мог больше ждать; он слишком долго ждал и больше не мог сдерживаться. Он слишком долго думал об этом во время сегодняшней прогулки. И он нуждался в этом. Прямо сейчас. И то, как он сильно этого хотел, какую власть имело над ним это желание, выводило его из себя. Он хотел познать вкус Габби, почувствовать его на языке, запечатлеть его в своей бессмертной памяти. И если вдруг, по какой-то причине, она захочет остановить его этой ночью, ему нужно получить хотя бы это.

– Кстати, ирландка, – сдержанно предупредил он на случай, если она неправильно поймет, – я ни перед кем не становлюсь на колени. – Затем он опустился на колени у ее ног, поднял подол ее платья, сжал в руках шелковую материю и оттолкнул Габби назад, прислонив спиной к двери и словно пришпилив к ней, упершись в дверь руками.