Дело №346 - Лариса Капицына

Она подобрала совсем неподходящее слово. Переплетом называется запутанное, сложное положение, из которого возможен выход, у Нины Черных выход был только один – на кладбище.

Она поднялась со стула, обдумывая услышанное, забормотала:

– Понятно, понятно… Теперь мне все понятно. Вот почему он не захотел говорить со мной. Теперь он никому не верит. Узнать такое о своей жене! Это знаете ли…

Мешков смотрел на нее и думал. Все говорило о том, что она испытала облегчение. Она думала, что старый поклонник, на которого она рассчитывала, только и думает о том, чтобы вернуть прошлое. Но когда они оба стали свободными, она позвонила ему, а он послал ее к подальше. Ужас, кошмар! Должно быть, ее самолюбие было уязвлено до крайности. Но теперь, когда выяснилось, что он обманутый муж, можно было списать его холодность на на умершую жену, которая ранила его в самое сердце, сделала для него ненавистыми всех женщин.

Но было ли так на самом деле? Он не знал. Он думал, разглядывая ее аккуратные красные ногти действительно ли она так наивна или это часть спектакля, который она старательно разыгрывает перед дурачком-следователем?

Она стояла рядом с кухонным столом и долго и нудно говорила, что супружеская верность – это святое.

Разводись, если хочешь создать новые отношения, но не тащи в дом эту грязь. Она всегда так считала. Это ее жизненный принцип. Поэтому Дмитрий Николаевич не предпринимал попыток сблизиться с ней. Знал, что пока она не свободна, она никогда не пойдет на адюльтер, не станет тереться по углам с любовником.

Конечно, жалко его, что и говорить. Непорядочность близкого человека всегда ранит, даже если женат не по любви и может быть просто терпишь жену. Все это она говорила, ни разу ни вспомнив о своем муже.

– Так что вы говорили о Егоре? – спросила она, как-будто угадав его мысли. – Я не совсем поняла.

– Я говорил, что он, видимо, шантажировал ее любовника. Вымогал у него деньги.

– А кто же этот коллега?

– Мы пока выясняем. – соврал Мешков.

– Понимаю. – не поверила она и тоже солгала. – И что же вы хотите от меня?

– Вспомните, пожалуйста, не говорил ли он об этом? Может быть, завуалированно, намеками? Может быть, ожидал денег, планировал какие-то траты, которые не мог позволить себе прежде?

Глаза ее блеснули. Теперь она отчаянно пыталась вспомнить. Лицо исказилось от напряжения.

– Нет. – она покачала головой. – Не могу припомнить. Я как-то никогда не могла понять, когда он шутит, а когда говорит серьезно. Может, он и намекал, но я не придавала этому значения.

– Вы наверняка разбирали его вещи.

– Честно говоря, нет еще. Я не слишком хочу ворошить весь этот хлам. А почему вы спросили?

– Он мог хранить деньги дома.

– И что, сумма большая?

– Этого я не знаю. Но думаю, что приличная. Если этот человек решился на убийство.

– Что? Что вы сказали?

– Думаю, что ваш муж был убит.

– То есть как? – она уставилась своими светлыми глазами, приоткрыла рот от изумления. «Переигрывает.» – подумал Мешков. «Все поняла еще с первого раза.» – Вы думаете, допускаете… Ужас! Но ведь он же покончил с собой вроде?

– Если найдутся деньги, то сомнений не останется: это убийство.

– Вы хотите, чтобы я поискала при вас?

– Нет. Можете сделать это позже. Но если что-нибудь найдете, обязательно позвоните мне, хорошо?

– Ну, конечно! – у Мешкова сложилось впечатление, что ей уже не терпится, чтобы он по-скорее ушел и чтобы она могла приняться за поиски.

– Вы говорили, что он был очень бережливым. Много после него осталось?

– Всего сто восемьдесят тысяч. – она вздохнула. – Конечно, в моем положении и это деньги, но, согласитесь, сумма незначительная. Пришлось оплатить похороны, занимать.. Даже не знаю, что стану делать с ними, может приведу в порядок эту халупу… – она замолчала внезапно.

– Что с вами?

– Знаете, незадолго до его смерти, мы поссорились. – Голос у вдовы был монотонный, она как будто раговаривала сама с собой. – В общем, в этом не было ничего необычного. Странно другое. Он притащил газету, которую никогда раньше не покупал, там еще печатают объявления о продаже недвижимости. Я спросила, что он делает, а он ответил, что читает объявления о продаже квартир. Я подумала, что он снова ищет вырианты с обменом и предупредила его, чтобы он не мечтал запихнуть меня в какую-нибудь дыру – в общем, у меня было много разных условий к новому жилью – а он ответил, чтобы я не начинала ныть, потому что квартиру он ищет для себя, а я останусь здесь. «Представляю в какую помойку ты превратишь ее через пару месяцев» – так он сказал и в общем, был прав, конечно, я не слишком хорошая хозяйка и не люблю заниматься бытом. Мы стали препираться, поругались… Меня удивило, что он заговорил об этом. Я совершенно точно знала, что у него нет денег на покупку другого жилья.

– Когда это было?

– Говорю же, примерно за неделю до того, как это случилось.

– Поищите все же.

– Конечно, конечно! Обязательно.

– И позвоните мне, независимо от результата.

– Хорошо. Я непременно позвоню вам. Можете не сомневаться.

Провожая его и прощаясь, она снова протянула руку для поцелуя. И Мешков, немного смутившись, поцеловал пухлые, мягкие пальцы. Все время, пока он говорил с ней, его не покидало ощущение, что она лжет, что она ждала этого разговора, этих вопросов и заранее подготовилась к ним. И не смотря на то, что при каждом его вопросе, она изумленно вскидывала тонкие светлые брови, ни один из этих вопросов не был для нее неожиданностью. Он никак не мог понять, что в ней изменилось с их первой встречи, и это не давало ему покоя.

Единственное, чем он мог объяснить перемены в ее поведении, это то, что она давным давно нашла деньги Федотова и теперь тщательно это скрывает.

Как только за Тучковой закрылась дверь, в соседней квартире слева послышался звук отпираемого замка, дверь распахнулась и женщина в розовом спортивном костюме и в найковских белых кроссовках выглянула на лестничную клетку. Она приложила палец к губам и поманив Мешкова рукой, отступила назад в квартиру, приглашая его войти.

Мешков, несколько удивленный такой таинственностью, прошел в такой же маленький квадратный коридор, что и у вдовы и, когда дверь за ним закрылась, соседка заговорила свободно.

– Вы – следователь?

– Да. – он полез за удостоверением, но она удержала его руку.

– Не надо, я вам верю. Как вас зовут?

– Иван Сергеевич.

– Как Тургенева?

– Точно.

– А фамилия?

– Мешков. – она посмотрела несколько разочаровано, потому что конечно Мешков не шел ни в какое сравнение с Тургеневым.