Возвращение чувств. Машина. - Екатерина Мансурова

Они очень быстро промчались над освещённым диском земли, где всё теперь было нерезко от расстояния, и видны остались только бесконечные голубовато-зелёные пространства мирового Океана и белый, кое-где сероватый покров облаков, скрывавших континенты.

И вот они влетели в тень планеты.

Оковы солнечного света, так мешавшие ей ощутить себя полностью раскрепощённой и свободной, наконец, исчезли. Она счастливо засмеялась, ощущая силу юношеских мышц, упругость и бархатистость нежной кожи, шелковистость копны чистых волос, и аромат чего-то сугубо земного: свежевспаханной земли, навоза, парного молока, мёда, хлеба только что из печи, и даже еле уловимый запах свежемолотого кофе. Свобода полёта и чувство окружающей бесконечности захлестнула её с головой. Хотелось находиться здесь вечно, и не двигаться больше никуда!

Марта, вновь обернувшись к ней, грозно нахмурила брови, и сильно потянула за руку.

Катарина, с трудом оборвав смех, вздохнула, и подчинилась своей проводнице, хотя ей так хотелось отдохнуть, и насладиться блаженным покоем и мудростью вековечной всезнающей и всепрощающей пустоты…

Они, обнажённые, юные и прекрасные, подлетели наконец к огромному, смутно белевшему в темноте внизу, континенту.

Могучим нерушимым монолитом он загадочно мерцал и переливался во мраке полярной ночи, играя всеми оттенками серого, чёрного и синего. Таинственно отсвечивали и поблёскивали гранёнными поверхностями, словно увеличенные в миллионы раз и рассыпанные чьей-то щедрой рукой ограненные алмазы, вековые ледяные поля и утёсы, пока они, спустившись теперь совсем низко, на захватывающей дух скорости проносились над ними.

Но вот и цель их путешествия – колоссальных размеров воронкообразный провал прямо в центре Антарктиды, на её полюсе. Дальняя кромка гигантской воронки, похожей на исполинский, увеличенный в десятки раз угольный карьер, почти терялась в фиолетовой дымке. Она понимала, что дыхание холода здесь должно быть сильнее всего, но, к счастью, не ощущала его, защищённая могучими чарами.

Смело подлетели они к бездонному отверстию, в которое плавно переходили стены, и устремились вниз – прямо к сияющему вечному пламени в центре земли.

Круглый туннель с отполированными бело-голубыми стенами казался около полулье в диаметре, и вновь расширился в воронку через несколько минут сумасшедше-стремительного полёта. Марта явно спешила покинуть это наводящее тоску место.

И вот они над внутренней поверхностью земли. Она, освещённая мягким опаловым светом, происходящим, кажется, отовсюду и в то же время ниоткуда, плавно загибаясь вверх, уходила во все стороны насколько видели глаза!..

А они видели здесь очень далеко – на десятки и сотни лье, и только там, совсем уж вдали, поверхность, и всё, что было на ней, скрывала нежная серо-голубая дымка.

Однако её проводница прекрасно ориентировалась в этой невероятной местности. Они устремились над ледяными и океанскими просторами в глубину подземной шаровидной полости. Катарина оказалась потрясена – она обнаружила, что внутри земли тоже есть льды, океаны, континенты с реками, горами и лесами: похоже, всё это как бы зеркально повторяло те природные образования, что находились на наружной поверхности.

Но кто же населяет все эти необозримые пространства?! И населяет ли?..

Вот они пролетели над Африкой – её буйные джунгли сочно-зелёного цвета и саванны с пасущимися животными не спутать ни с чем иным. А вот и пески Сахары, и лазурно-тёплое Средиземное море. Вот, наконец, и Франция.

Они вернулись…

Но где же города, сёла, виноградники и вспаханные поля?

Ничего этого не было видно – следы воздействия трудолюбивых человеческих рук на внутренней поверхности земли полностью отсутствовали. Первозданная нетронутая Природа во всём величии представала перед ними.

Но было и ещё что-то, что отличало эту поверхность от той, оставшейся наверху и в тысячах миль позади: здесь тоже бурлила жизнь! Но – своя: странная, чужая, заставлявшая широко раскрываться глаза, и учащённо биться сердце – невероятная, нереальная жизнь!

Она обнаружила её, когда они с Мартой, плавно снижаясь, пролетали вдоль одной из рек, широко и мощно нёсшей свои воды к загибавшемуся кверху горизонту.

Хоть здесь и не было солнца, гладь воды играла разноцветными бликами, и из-за них Катарина вначале не могла хорошо рассмотреть их – движущиеся в воде тела. Она подумала, что это дельфины. Но в это время группа этих существ, вдруг, разогнавшись ударами мощных хвостов, взмыла из реки прямо в воздух, и, со смехом и криками, образовав весёлую кучу-малу, рухнула обратно в воду, поднимая тучи брызг, переливавшихся всеми цветами радуги.

Это оказались русалки.

Вернее, не совсем русалки – ведь среди них были и самцы: с короткой щетиной на голове и широкой мускулистой грудью. Они казались и гораздо крупнее…

Катарина хотела выразить вслух своё удивление, но успела прикрыть себе рот свободной рукой – слова не прозвучали. Оглядывалась она теперь с огромным интересом.

Вскоре она смогла разглядеть и другие странные создания: они ходили и лежали по берегам, и даже летали в воздухе – теперь, когда они быстро теряли высоту и скорость, все эти немыслимые создания стали видны гораздо лучше, во всех неземных и прекрасно-ужасных подробностях.

Марта крепче сжала её руку, и они, наконец, опустились на огромный остров, словно корабль, горделиво воздымавшийся над просторами широкой реки, деля её на два неравной ширины рукава.

Здесь Марта отпустила, наконец, её руку, и вытерла со лба обильный пот. Её всю трясло от усталости и напряжения. Она укоризненно взглянула на Катарину:

– Уф-ф, еле дотянули. Какая же ты тяжёлая… Или это я давно не практиковалась – устала с непривычки. Извини – забыла предупредить тебя об искушениях Космоса. Кто остаётся там – домой не возвращается никогда! Их души потеряны для всех… Хорошо хоть, ты почти не говорила – а то бы мы точно не добрались. Ладно, я вижу – тебе не терпится. Можешь спрашивать – мы на месте!

– Где мы? – с интересом и удивлением осматриваясь, спросила Катарина.

– Мы в Стране вечной молодости, на Острове Праздников. Это священное место.

Там, наверху, – она махнула головой, – на этом месте располагается теперь собор Парижской Богоматери. А раньше там было наше святилище. Впрочем, своё Святилище есть и здесь. И когда предстоит обряд Посвящения, все окрестные обитатели собираются в нём. Впрочем, внутри Святилища вообще могли бы поместиться все, кто жил, живёт и будет жить…

– Но ведь местные обитатели – не люди?– полувопросительно-полуутверждающе переспросила Катарина, продолжая с интересом осматриваться.