Волшебники Маджипура - Роберт Силверберг

- Это самая безумная чушь, господа мои. Вы что, оба лишились рассудка? Если бы трон мог занять любой из принцев, которому пришло бы в голову, проходя мимо, потребовать его, то новый корональ появлялся бы у нас каждый раз, когда старому понадобилось бы покинуть Замок более чем на день.

Оба друга уставились на него, пораженные язвительной насмешкой в его тоне. Ни один не мог найти достойного ответа.

- Не забывайте также, - добавил Престимион, - что понтифекс Конфалюм так и не осудил вслух захват трона своим сыном и никогда не осудит. "Дело сделано, - вот что понтифекс сказал мне, когда мы последний раз говорили с ним в Лабиринте. - Власть теперь принадлежит Корсибару". Так он сказал и так себя ведет.

- Незаконно, - заметил Септах Мелайн.

- Умоляю вас, подскажите, какую же юридическую претензию я смогу предъявить? Разве меня когда-нибудь публично называли наследником короналя? Корсибар, по крайней мере так считается, имеет благословение понтифекса. И если мне так или иначе удастся завладеть Замком, то в глазах людей узурпатором буду выглядеть именно я, а не Корсибар. Если удастся...

Септах Мелайн и Гиялорис безучастно посмотрели друг на друга и снова промолчали. Но спустя несколько минут Септах Мелайн, чуть заметно пожав плечами, признал мудрость слов Престимиона.

А Свор резко сказал, обращаясь к обоим:

- Выслушайте меня. У нас уже выработан стратегический план, согласно которому, мы должны прибыть в Замок как лояльные подданные короналя лорда Корсибара, притворно преклонить перед ним колени и при этом тайно и тщательно готовить почву для его ниспровержения и возведения на престол принца Престимиона. На это потребуется время; возможно, пройдут годы, прежде чем всем станет ясно, насколько Корсибар непригоден для трона. Но, умоляю вас, давайте следовать этому плану, поскольку ничего лучшего у нас нет, и откажемся впредь от импульсивных разговоров насчет того, чтобы попросту объявить Престимиона королем и ждать, пока народ ляжет перед ним, расслабится и приготовится получать удовольствие.

Апокрун тоже встретил их портретами Корсибара, и Престимион приказал плыть мимо. Но Димитаир Ворт заявила, что теперь уже совершенно необходимо где-то причалить к берегу и приобрести все необходимое, а наилучшее место для этого - город Стэнгард-Фолз. Престимион согласился на это. Когда же "Фурия" встала у пирса, он с удовольствием обратил внимание на то, что их не приветствуют с берега портреты Корсибара.

Город Стэнгард-Фолз был славен двумя невиданными чудесами. Первым из чудес являлся водопад, вернее, целый каскад водопадов, возникший на грандиозном разломе поверхности земли, от которого долина резко понижалась к западу. Тот же самый геологический катаклизм, который породил стангардский ландшафт, выкинул в реку выше города по течению гигантскую, в милю длиной, скалу - цельную гладкую плиту розового гранита, похожую по форме на лежащую на боку краюху хлеба - разделившую русло Глэйдж на два рукава. Один из них, с восточной стороны огромного монолита, представлял собой собственно реку; вода в нем плавно и величественно текла мимо города к югу в своем неудержимом стремлении к отдаленному морю. Второй, западный, рукав был намного уже, и в нем, бурля, несся мощный поток, отходивший под острым углом от главного русла реки. Поток переваливал через край разлома, образовывая каскад из водопадов и порогов, по которому неисчислимые миллионы тонн бурлящей молочно-белой воды стремительно падали с высоты семи тысяч футов в расположенную далеко внизу чашу.

Рев водопадов Стэнгарда, грохот струй, разбивавшихся в мельчайшую водяную пыль о каменное ложе реки, можно было расслышать издалека, на добрую сотню миль вверх и вниз по реке, а уж вблизи от того места, где западный рукав Глэйдж обрывался в бездну, этот шум становился просто невыносимым. Там, где река начинала свой безумный спуск в долину, по обоим берегам были устроены смотровые площадки, откуда любопытные могли наблюдать, как кипящие воды низвергаются все ниже и ниже и скрываются наконец в вековечном тумане, пересеченном бесчисленными большими и малыми радугами. Но при этом зеваки должны были плотно затыкать уши ватой; в противном случае им угрожала вполне реальная опасность оглохнуть.

Но в этот раз ни сам Престимион, ни его спутники не заинтересовались чудесным зрелищем водопадов. Их привлекал иной вид, открывающийся из этих мест: с того рукава реки, в котором они находились, откуда не был виден бурлящий каскад, путешественники впервые увидели на северо-востоке величественный контур Замковой горы.

Нужно было всего лишь миновать излучину там, где река поворачивала на восток, прямо напротив блестящего розового монолита, породившего водопад, и она непостижимым образом возникала перед вами, подавляя своей огромностью большое наклонное плато, из которого вырастала. Земля плавно, но безостановочно поднималась по направлению к северу, а затем совершала головокружительный скачок на невообразимую высоту, отчего вся картина сразу обретала мистическое великолепие. Если смотреть из Стэнгард-Фолз, то казалось, что сверкающая серо-белая каменная громада, которая была Замковой горой, плавала в воздухе, как будто принадлежала какому-то другому миру, миру, который, протягивая сверху колоссальную руку, плавно сливался с небом Маджипура.

Она во много раз превосходила любую из прочих величайших гор Маджипура и, возможно, любую из гор всех планет во всей вселенной. Если подняться еще выше по реке, то Гора превращалась в необъятно широкую стену, уходящую в небеса, как поставленный на ребро материк. Но в этой части долины Глэйдж путешественников отделяла от нее тысяча миль, если не больше. Отсюда можно было, сделав некоторое усилие, представить себе ее коническую форму с широким основанием и узкой вершиной, с облачным поясом где-то посредине. И даже, пожалуй, убедить себя в том, что видишь сверкающие искорки, представляющие собой некоторые из пятидесяти могущественных городов, уцепившихся за склоны Горы, и Замок, который разлегся на самой вершине высочайшего из ее пиков, на высоте в тридцать миль.

- Ну наконец-то! - воскликнул Гиялорис. - Можно ли где-нибудь найти еще хоть что-то столь же прекрасное? Всякий раз, когда я вижу ее, меня охватывает озноб от благоговейного восхищения, мне хочется плакать. - И он, забывшись, хлопнул стоявшего рядом с ним Свора по спине, отчего тот чуть не подлетел в воздух. - Ну, мой храбрый Свор? Что вы скажете? Разве это не самое великолепное зрелище во вселенной?! Да посмотрите вы туда, Свор! Поднимите глаза!

- Да, это прекрасный вид, действительно совершенно изумительный, ответил Свор, предварительно откашлявшись и пошевелив сначала одним плечом, а затем другим, как будто желал убедиться в их целости. - Вы правы, мой друг, вид великолепен, и я искренне восхищаюсь им, несмотря даже на то, что вы в своем порыве энтузиазма чуть не лишили меня зубов.