Эксклюзивное интервью - Сандра Браун

— Ну, потому что ей было оказано высокое доверие.

— Да, — произнес он уже гораздо спокойнее. — Она считала эту работу большой удачей. И была польщена тем, что у нее такая важная пациентка.

В Барри проснулся профессиональный азарт. Здесь что-то явно не так. Она действительно пришла извиниться перед Гастонами, но, помимо этого, встреча с сыном сиделки была частью придуманного ею и Грэем плана освобождения Ванессы. Не могли же они обратиться в городскую полицию и обвинить президента в преступлении! У них не хватало улик, чтобы обратиться в Департамент юстиции. Не могли они и напасть на Белый дом. Их атака должна быть гораздо тоньше.

По мнению Грэя, и Барри с Дэйли согласились, администрацию следовало уничтожить изнутри. Пусть погибнет сама, как падающая звезда. Энергия Меррита должна привести его к собственной гибели.

Единственным доступным для них оружием была информация. Им необходимо было точно выяснить, что случилось в доме доктора Аллана на озере, и Барри вызвалась начать с сына Джейн Гастон. Когда она ехала сюда, то не предполагала узнать что-либо важное, но, возможно, она недооценила информированность Ральфа.

Он использовал слова «удача» и «польщена», когда говорил об отношении матери к работе в качестве личной сиделки первой леди. Создавалось впечатление, что она чувствовала себя недостойной этого места. «Почему?» — подумала Барри.

— У вашей матери были проблемы с сердцем?

— Только в последние два года, — ответил Ральф, словно оправдываясь, — но она не придавала этому большого значения. Она относилась к своей работе как к религии. Фанатично любила свое дело и была прекрасной медсестрой.

— Именно такие отзывы о ней я и слышала. Доктор Аллан ее очень хвалил и президент тоже.

— Он прислал на похороны цветы.

— В самом деле? Однажды он и мне прислал цветы.

Это было в другой жизни. Тогда она еще не знала, что президент — убийца.

— А раньше у нее бывали сердечные приступы?

— Несильные. Она быстро поправлялась. Это не мешало ее работе.

— Никто никогда не подвергал сомнению профессиональные качества вашей матери, мистер Гастон.

Он потер ладонями колени. Похоже, Гастон нервничал.

— Если мама подходила для того, чтобы ухаживать за первой леди, она была достаточно хороша, чтобы ухаживать за кем угодно.

— Естественно!

— Ее квалификация была выше всяких похвал.

— Нисколько не сомневаюсь. А ей нравилось работать у доктора Аллана?

— Что вы имеете в виду?

Барри широко улыбнулась Ральфу.

— Просто любопытно. Знаете, как эти доктора бывают эгоцентричны? Считают, что весь мир крутится только вокруг них. Я просто подумала, а вдруг и доктор Аллан такой же.

— Мама об этом никогда не говорила. Барри сразу почувствовала, что он лжет.

— Значит, ваша мать была удовлетворена тем, как идет лечение первой леди?

— Миссис Меррит вовсе не больна. Просто ей нужен длительный отдых.

— Конечно. И я о том же.

— Нет, — покачал головой он. — Вы хотели сказать, что моя мать сознательно не обращала внимания на то, что пациентку лечили не правильно.

— У меня и в мыслях не было, мистер Гастон. Президент благодарил вашу мать и доктора Аллана за прекрасный уход за миссис Меррит.

— Тогда что вы имели в виду?

— Как грустно, что, несмотря на весь свой врачебный талант, доктор Аллан не смог спасти вашу мать.

— Он сказал, что сделал все от него зависящее.

— И вы ему поверили?

— Почему бы и нет? Он выдающийся доктор и порядочный человек. Он предоставил маме возможность в то время, когда все отвернулись.

— Возможность?!

— Работать. — Внезапно он вскочил на ноги. — Я больше не хочу говорить на эту тему. Моя мать умерла всего несколько дней назад, мне очень плохо.

— Конечно, конечно. Простите, пожалуйста. Барри решила не давить на него. Уходила она, узнав больше, чем надеялась по дороге сюда. Хотя, на самом деле, сейчас вопросов гораздо больше, чем ответов.

— Было очень любезно с вашей стороны уделить мне время.

У двери Барри крепко пожала сыну медсестры руку и подумала, что Ральф Гастон, как и вся страна, нагло обманут человеком, в руках которого сосредоточена огромная власть. Поэтому, несмотря на грубость Гастона, она испытывала к нему чуть ли не материнскую жалость.

— Пожалуйста, передайте мои соболезнования остальным членам вашей семьи. И еще раз простите за ту боль, которую я вам причинила.

Ральф Гастон-младший, стоя у окна, проводил Барри Трэвис взглядом. Убедившись, что она села в машину и уехала, он быстро направился к телефону и набрал номер.

На другом конце провода трубку сняли почти сразу же.

Ральф разговаривал с федеральными агентами дважды в своей жизни — позавчера, когда они подошли к нему перед самыми похоронами и попросили поговорить наедине, и сейчас. И тогда, и сейчас его рот был сухим, а ладони влажными.

— Вы просили меня позвонить, если появится эта журналистка. Так вот, она только что от меня уехала.

— Вы разговаривали с ней?

— Да, сэр. Мне хотелось захлопнуть дверь у нее перед носом, но я сделал, как вы меня просили.

— Зачем она приезжала?

— Хотела извиниться.

Он пересказал их разговор. Затем со старанием только что завербованного агента ответил на вопросы.

— В основном она интересовалась здоровьем моей матери и тем, как доктор Аллан лечил миссис Меррит.

После напряженного молчания правительственный чиновник произнес:

— Вы поступили правильно, мистер Гастон. Президент Меррит будет благодарен вам за помощь.

У Ральфа от гордости подступил комок к горлу. Полученные им указания исходят от главного человека в стране. Ему сказали, что Барри Трэвис из-за своей болезненной ревности к первой леди старается причинить вред Белому дому и поэтому является врагом нации. Непонятно, правда, как далеко она может зайти, но после инцидента в Шинлине надо действовать осторожно. Поэтому президент попросил, чтобы его немедленно известили, если она в поисках информации позвонит Гастону.

— Я сейчас же доложу все президенту, — услышал Гастон. — Вы прекрасно справились с заданием.

— Спасибо, сэр. Рад стараться. Чем могу быть полезен еще?

— Пожалуйста, известите меня, если она снова приедет.

— Вряд ли. Ее уволил и с телевидения. Сегодня она была здесь не как репортер.

— У меня есть серьезные основания сомневаться в этом.

Спенс положил трубку и повернулся к президенту:

— Звонил Гастон. Он по-прежнему думает, что имеет дело с агентом ФБР. Угадай, кто только что был у него в гостях?

— Черт!

Когда же это закончится? У него есть масса других дел поважнее. Сейчас он поедет на заседание объединенного комитета — получено очередное тревожное сообщение из Ливии. Через несколько недель ему пришлют на согласование бюджет следующего года. Урезания, сделанные палатами конгресса, затрагивают интересы определенных группа ему придется умиротворять их. Конечно, все решения следует принимать с учетом выборов в следующем году.