Тигр, олень, женьшень - Валерий Янковский

— Здорово, ребята!

— Жорка! Ай да молодец! Как разыскал нас в этакой тьме?

Он вполз, стянул винчестер, протер сразу запотевшие в тепле очки, показал в улыбке золотые вперемежку со стальными зубы.

— Как? Это вам со света кажется, что темно, а на деле звезды и Млечный путь добро освещают. Да и тропинка набита, нога чувствует, когда собьешься. Кабы не мороз, эта прогулка — одно удовольствие. Ну, всем доброй охоты, кто джунглей законы хранит! — То была его любимейшая цитата из Киплинга.

Шустрый Чигони подбросил дубовых дров, поставил на печурку сковородку. Жестяная походная печка вмиг порозовела, на кабаньем нутряном сале зашипело белое мясо годовалого поросенка. Зажгли вторую свечу, освободили место. Устраивая свою постель на запасной шкуре косули, Георгий выложил все последние новости и сообщил, что «удрал в отпуск» на всю неделю.

— Как хотите, ребята, а без кабана я отсюда возвращаться не намерен. Ясно? Как, есть зверь? Хорошо разведали сопки? Добре, а вот и коньячок к чаю.

Мы стали табором за несколько дней до его приезда. На дне извилистого распадка облюбовали старую дубовую рощу и назвали свой новый табор Дубовым.

— Зверь есть: и коза, и кабан, и тигры шатаются.

— Ну, этих оставьте себе, мне с ними не по пути. Когда натыкаюсь на след полосатого, предпочитаю двигаться в обратном направлении.

— Как же, помним твою привычку. А Арсений недавно следил крупного «кота» целый день и к вечеру нашел — знаешь что? В дупле липы берлогу медведя-муравьятника. И остатки самого мишки: тигр его вытащил из дупла и сожрал почти целиком.

— О, черт! Ну и что же ты, Арс?

— Да что. Заночевал в тайге, думал завтра нагнать. Но не получилось: тигр вышел на вытаявшие крутые склоны и затерялся. Валерий и Чигони ждали меня, ночь не спали, а я вернулся на второй день уже в темноте — далеко завел!

Я невольно снова пережил эту тревожную ночь.

— Ох и ругал я его! Ведь чего только не передумал. То ли ногу сломал, то ли под зверя попал, то ли на хунхузов напоролся…

— Ну ладно, от встречи с тиграми и хунхузами, надеюсь, бог милует. Мне бы хоть немудрящего кабана. Слушай, Валерка, возьми завтра с собой, я в здешних сопках впервые…

Утром Арсений ушел на восток, а мы с Георгием отправились в западном направлении. Чигони, как всегда, занимался хозяйственными делами, свору в тот день оставили с ним.

День выдался морозный и ветреный. Мы не торопясь пересекали длинные, поросшие дубовым редколесьем гривки, сбегавшие с покрытой густым кедровником огромной горы Татудинзы.

Урожай желудя был таким, что на крутых, выдутых ветрами склонах нога буквально катилась по ковру потемневших за зиму плодов. Чертыхаясь, мы старались обходить такие участки.

Богатый желудь привлек много зверя. То и дело встречались ровные стежки чуть заметенных снегом кабаньих следов, лежки и перепаханные замысловатые узоры на месте их пастьбы. Козы исследили лес вдоль и поперек.

Мы шагнули за возвышенность и замерли. Три крупных серо-бурых косули вскочили с лежек и легко запрыгали прочь. Я крикнул: «Кук!» Они сделали несколько замедленных прыжков и остановились, расставив уши. Жорж сорвал с плеча винчестер.

— Если хочешь увидеть кабана, не стреляй! На коз поохотиться успеешь. Пусть бегут, мяса на таборе сколько хочешь…

Козы сорвались и запорхали, как балерины. Жорж проворчал: «Ладно», — и со вздохом повесил винтовку на плечо.

Наконец выбрались к западным отрогам горы, где ветер свирепствовал особо яростно. Срывал и кидал в глаза сухой смерзшийся снег, закручивал смерчи, гнул кустарники, свистел среди деревьев. Прикрывая носы рукавицами, посоветовались и разошлись: Жорж пошел пересекать овражки выше, я — ниже. Вскоре мы потеряли друг друга из виду. Я перевалил через третий ключик, когда услышал в вершине слабый звук выстрела, потом второго, приглушенный ветром крик.

«Неужели Жорка угодил под кабана?!» Я начал торопливо карабкаться в гору. Пыхтя, взобрался на возвышенность и попятился: шагах в пятнадцати вполоборота стоял массивный, черный с проседью секач. Он стоял на маленькой полянке среди сухой полыни и кустов, пошатываясь. И, как топором по мерзлому дереву, звонко щелкал клыками, поводил из стороны в сторону страшной клинообразной головой, но меня, вероятно, еще не видел.

«Ранен и готов к атаке, не зевай!» Винтовка была в руках, и я с ходу выстрелил под настороженное щетинистое ухо. Секач повалился набок, забил по снегу ногами. Тут я снова услышал крик и увидел Жоржа. Он стоял с винчестером наготове; кабан ему не был виден, однако, зная повадки раненого вепря, на сближение не спешил, призывая на помощь меня. Осторожность в общем не лишняя. Я крикнул:

— Готов, иди сюда!

Мы надергали из холки зверя длинную толстую щетину, выпилили большие красивые клыки. Жорж был в восторге, у него сияло все: очки, горбатый пунцовый нос, сталь и золото коронок.

Вернулись на табор поздно. Вычистили ружья, отогрелись, обсудили планы на завтра. Арсений признался, что обнаружил неподалеку свежие следы, но имеет свои соображения: лишние участники помешают. Он подмигнул серо-зеленым глазом:

— Не будем толкаться. Всем доброй охоты!

Ладно. У нас никто никого не принуждал. Мы с Жоржем решили взять свору и идти на Татудинзу, к границе кедровника.

Вышли до солнца. Утро стояло на редкость тихое, погожее. Арсений приложил ладонь к козырьку мохнатой шапки из меха горала, перекинул винтовку стволом, вперед (так удобнее пробираться сквозь заросли) и нырнул в кусты. Мы собрали собак и полезли в гору. Добрались в одиннадцатом часу и скоро наткнулись на свежую копанину: кабаны паслись ночью.

Собаки сунули носы в развороченный, вперемешку с листом снег, зафыркали, замахали хвостами, потянулись в кедровник. Вскоре послышался лай. К одному голосу присоединился второй, потом третий. Гавкают хрипло, отрывисто — значит, держат, тут раздумывать некогда.

— Беги на лай, я буду обходить, могут погнать в сторону, вниз.

Жорж протер очки и торопливо зашагал прямо, я левее по склону. Но не прошел и нескольких сот шагов, как услышал треск и заметил мелькавший среди бурелома черный силуэт отбившегося от стада зверя.

Расстояние — шагов двести, катит под уклон резво, вот-вот скроется из глаз. Была не была, нужно ловить шанс. Силуэт появлялся в «окнах» несколько раз, я успел сделать три быстрых выстрела. Зверь скрылся, за ним промчалась одна собака. Остальные, очевидно, увязались за табуном.

Послышался свист. Я ответил дважды: «Иди сюда». Вышел на след, заметил кровь — значит, все-таки зацепил, но скачет лихо. Снова посвистел и увидел между деревьями сухопарую фигуру в перетянутой кожаным патронташем сероватой замшевой куртке, в заячьей шапке. На красном лице сверкнули очки. Георгий шагал торопливо, разбрасывая по сторонам снег.