Солоневич - Константин Сапожников

В рекламных вкладышах Солоневич настойчиво просвещал эмигрантов о направленности и задачах своего издания: «„Голос России“ — газета несколько необычного для эмиграции типа. Она говорит только о России и больше решительно ни о чём. Она исходит из того предположения, что сотням тысяч, а может быть, и миллионам рассеянных по белу свету русских „штабс-капитанов“[99] придётся дернуться на свою родину и снова взвалить на свои плечи очень тяжёлую роль культурного отбора русского народа. Поэтому нашим „штабс-капитанам и штабс-капитаншам“ необходимо с возможной точностью знать всё то, что произошло и происходит за кровавым советским рубежом. „Голос России“ стоит на точке зрения абсолютной непримиримости к большевизму. Он не связан ни с какой из существующих в зарубежье организаций и партий. Это даёт возможность говорить правду так, как понимаем её мы, так недавно ещё бывшими подсоветскими».

Иван обещал Фоссу, что будет советоваться с РОВСом в отношении содержания и курса газеты, и обещания не выполнил. Солоневичи делали всю работу по газете «в своём кругу», не позволяя каких-либо подсказок и рекомендаций со стороны о том, как вести газету, какие темы поднимать и какие игнорировать. Первое время газета ориентировалась на эмигрантского читателя вообще, затем постепенно нацелилась на «штабс-капитанов», «рядовую эмигрантскую массу».

Главного адресата среди потенциальных читателей газеты впервые, по утверждению Ивана Солоневича, назвал Юрий. Во время очередной семейной дискуссии он, в пылу полемики, заявил, что есть «масса людей, сидящих по углам», людей, которым до смерти надоела постоянная межпартийная перебранка, претензии политических лидеров на титул вождя и прочие эмигрантские конфликты и «бури в стакане воды». К ним-то, к этим людям, на которых активные политики перестали обращать внимание, и нужно обращаться.

Ориентация «Голоса России» именно на эту аудиторию нравилась далеко не всем. На заре существования газеты эмигрантский авторитет профессор П. Б. Струве пришёл к мнению, что Солоневичи слишком заняты саморекламой среди рядовой массы Русского Зарубежья, «много врут», «выпячивают себя», и потому «ответственная» эмиграция может больше не заниматься братьями. Они сами сумеют выжить в любых обстоятельствах.

За первые месяцы существования авторитет газеты укрепился, вырос и тираж её — с двух до десяти тысяч экземпляров. Иван Солоневич ревниво оберегал «суверенность и независимость» своего детища. Так, на предложение К. В. Родзаевского[100], вождя Всероссийской фашистской партии (ВФП), действовавшей в основном в эмигрантских кругах в Маньчжурии о создании «единого фронта» русских газет за рубежом, Иван ответил мягким, но однозначным отказом: «Мы среди эмигрантской печати занимаем несколько особое положение: мы не связаны ни с какой организацией, и газета по существу носит характер „дневника писателя“»[101]. Здесь любопытна «жанровая» характеристика «Голоса России». В какой-то мере это отсылка к «дневнику писателя», который регулярно вёл в газете-журнале «Гражданин» Ф. М. Достоевский, отзываясь на острые проблемы современной ему жизни.

Отрицательный ответ Родзаевскому Солоневич дал и по другой причине. Из публикаций в эмигрантской печати он уже знал, чем завершились усилия Родзаевского по объединению русских фашистских организаций за рубежом. Он выдвинул эту идею в конце 1933 года и был поддержан А. А. Вонсяцким, русским эмигрантом «с американским паспортом», который возглавлял Всероссийскую фашистскую организацию в США. Они встретились в конце февраля — начале марта 1934 года в Японии и пришли к соглашению о создании объединённой фашистской партии со штаб-квартирой в Харбине. Были распределены руководящие посты: Вонсяцкий — председатель, Родзаевский — генеральный секретарь ЦИКа партии.

В апреле на очередном съезде было торжественно объявлено о создании Всероссийской фашистской партии. Однако идиллия «совместной борьбы» продолжалась только до конца года. Камнем преткновения стало «чрезмерное юдофобство» Родзаевского и его соратников. Для Вонсяцкого акцентирование этого вопроса в условиях Соединённых Штатов не сулило ничего хорошего: проблем с властями и конфликтов с влиятельной еврейской колонией он не хотел. Родзаевский, игнорируя точку зрения Вонсяцкого, продолжал давить на него, требуя боевитости в реализации программы ВФП. В итоге Вонсяцкий пришёл к мнению, что Родзаевский сознательно раздувает еврейский вопрос, чтобы поставить его в невыгодное положение и тем самым укрепить своё лидерство в партии. В декабре 1934 года отношения между ними были полностью и окончательно прерваны.

Чтобы избежать неприятностей подобного рода, Солоневич решил воздержаться от сближения с Родзаевским. Идея создания единого фронта эмигрантских газет была явной химерой.

Иван твёрдо выдерживал курс на сохранение «семейно-авторского контроля» над «Голосом России». Газета всё больше оправдывала себя в финансовом плане. Строгий режим экономии ушёл в прошлое, сотрудники, — от Левашова до Толяна, «начальника путей сообщения», — без задержек получали зарплату и премии к праздникам.

Долгожданным и радостным событием для Ивана стал приезд в Софию Тамочки в начале лета 1936 года. Она приехала в гости, опять только в гости, но, поддавшись на его уговоры, всё-таки решила остаться. Отправила в «Крафт дурх Фрейде» письмо об уходе с работы и ещё одно письмо на свой прежний берлинский адрес, содержание которого осталось для Ивана неизвестным.

Прошлое, с молчаливого обоюдного согласия, было оставлено «за скобками». Вся «весёлая семейка» снова была вместе, так, как мечталось в Москве четыре года назад. Тема «берлинского мужа» возникла только один раз, когда в мае 1937 года Тамара съездила в Берлин, чтобы оформить развод с Прцевоцни.

Вскоре Тамара стала полноправным членом редакции. Для начала Иван поручил ей ведение финансовых дел, которые отнимали у него много времени. Соблюдение бухгалтерской дисциплины было не самой сильной стороной представителей газеты. Тамара сумела навести порядок, и денег в кассе прибавилось. У неё пробудился интерес к литературной работе. В редакции творили все. Иван не отходил от стола. Много писал Борис, — импульсивно, жёстко, без оглядки на авторитеты. Не отставал от «ведущих сотрудников» Юрий: его «Повесть о 22-х несчастьях» с жадным любопытством читала эмигрантская молодёжь: как-никак — свидетельство из первых рук о жизни сверстников в далёкой Совдепии. Тамара взялась за мемуары из советского прошлого. Она так увлеклась, что, начав с нуля (без записных книжек и архивов), завершила за несколько недель «Записки советской переводчицы».