Цетаганда - Лоис Буджолд

Автомобиль хоть и не был длинною в полквартала, но представлял собой воистину отличное транспортное средство, и не военного образца. Цетагандийские солдаты четко отсалютовали Бенину и усадили его и его гостя в заднее отделение. Когда они отъехали от посольства, ощущение было такое, будто они едут в доме.

— Могу ли я поинтересоваться, в чем все-таки дело, гем-генерал? — в свою очередь, задал вопрос Майлз.

Выражение лица у Бенина было почти… крокодилье.

— Согласно полученным мною инструкциям, объяснения должны подождать, пока вы не прибудете в Небесный Сад. Это займет всего несколько минут вашего времени, и ничего более. Сначала я подумал, что вам это понравится, однако по зрелом размышлении, мне кажется, вы это возненавидите. В любом случае вы это заслужили.

— Постарайтесь, чтобы растущая репутация деликатного человека не ударила вам в голову, — буркнул Майлз. Бенин только улыбнулся.

Это явно был кабинет императорских аудиенций, а не палата совещаний, поскольку была маленькой в отличие от вчерашней комнаты. В нем было только одно кресло, и в нем уже сидел Флетчир Джияджа. Белые одежды, в которые он был облачен этим утром, были настолько великолепны и причудливы, что отчасти обездвиживали его, и, когда он вновь поднялся, два слуги-ба ждали, чтобы помочь ему с ними. На его лицо словно вновь была прилеплена иконоподобная маска, оно было так бесстрастно, что напоминало фарфор. По левую руку от него бесшумно парили три белых шара. Еще один слуга-ба принес Бенину, который стоял справа от императора, маленький плоский футляр.

— Вы можете приблизиться к моему Небесному Господину, лорд Форкосиган, — сообщил ему Бенин.

Майлз шагнул вперед, решив не преклонять колен. Он стоял перед хаутом Флетчиром Джияджей, и они смотрели друг другу почти глаза в глаза.

Бенин передал футляр Императору, и тот открыл его.

— Вы знаете, что это, лорд Форкосиган? — спросил Джияджа.

Майлз оглядел медальон ордена «За заслуги» на цветной ленте, сиявший на бархатном ложе.

— Да, сир. Это свинцовый груз, пригодный для того, чтобы топить мелких врагов. Вы намерены зашить меня в шелковый мешок вместе с ним, прежде чем бросить за борт?

Джияджа поднял взгляд на Бенина, который ответил пожатием плеч, как бы говоря: «Разве я вам не говорил?»

— Склоните вашу голову, лорд Форкосиган, — твердо велел ему Джияджа, — даже если поступать так, быть может, вам непривычно.

Не Райан ли в одном из этих шаров? Майлз недолго разглядывал свои начищенные до зеркального блеска сапоги, пока Джияджа через голову надевал ему ленту. Он отступил на полшага назад и, как ни старался, не смог удержаться от того, чтобы не дотронуться рукой до холодного металла. Чести он отдавать не стал.

— Я… отказываюсь от этой чести, сэр.

— Нет, не отказываетесь, — отстранено произнес Джияджа, пристально наблюдая за ним. — Мои самые проницательные информаторы дали мне понять, что вы страстно жаждете признания. Это… — «Это слабость, которую можно использовать…» — … понятное качество, которое во многом напоминает мне наших гемов.

Что ж, это лучше, чем если бы его сравнили с другими полуродичами хаутов — с ба. Которые на поверку не столько дворцовые евнухи, какими кажутся, сколько своего рода бесценные внутренние научные проекты — покойное ба Лура, возможно, было ближе к самому Джиядже, чем его единокровный брат, откуда Майлз мог знать. Скажем, на шестьдесят восемь процентов общий хромосомный набор. Именно так. В итоге Майлз решил, что ему стоило бы с большим уважением, не говоря уже об осторожности, относиться к молчаливо передвигающимся ба. Все они были вовлечены в дела хаутов, все вместе: мнимые слуги и их мнимые господа. Неудивительно, что Император воспринял убийство Лура так серьезно.

— Как бы далеко признание не шло, сэр, едва ли это нечто, что я смогу показывать дома. Скорее уж, спрячу на дне самого глубокого ящика, что у меня есть.

— Отлично, — ровно произнес Флетчир Джияджа. — если только вы заодно уложите туда все, о чем он напоминает.

Ах, вот в чем вся соль. Взятка за его молчание.

— За прошедшие две недели не много было такого, о чем я буду вспоминать с удовольствием, сэр.

— Вспоминайте все, что пожелаете, до тех пор, пока не излагаете подробностей.

— Не публично. Но я обязан составить рапорт.

— Ваши секретные военные донесения меня не беспокоят.

— Я… — он покосился на белый шар Райан, паривший рядом — согласен.

Принимая согласие, Джияджа опустил свои бледные веки. Майлз чувствовал себя очень странно. И вообще, можно ли считать взяткой награду за совершение в точности того, что он и так намеревался совершить (или не совершить)?

Хотя если подумать… Могут ли его родные барраярцы решить, что он заключил своего рода сделку? Истинная причина того, зачем он был задержан прошлой ночью для болтовни без свидетелей с Императором, наконец-то забрезжила в его растерявшем остатки сна мозгу.

«Они, конечно же, не смогут себе представить, что Джияджа мог подкупить меня за двадцатиминутный разговор? Или смогут?»

— Вы будете меня сопровождать, — продолжил Джияджа. — По левую руку. Пора идти. — При помощи ба, которые подобрали его мантию, он поднялся.

В молчаливом отчаянии Майлз оглядел парящие шары. Его последний шанс…

— Могу я поговорить с вами еще раз, хаут Райан? — Обратился он к ним ко всем, не зная, который из них был ему нужен.

Джияджа обернулся через плечо и поднял свою руку с длинными пальцами в дозволяющем жесте, хотя сам продолжил шествие чинным шагом, на который его вынуждал костюм. Один шар последовал за ним, другие два задержались, а Бенин просто встал на часы с той стороны открытой двери. Не совсем приватный момент. Что ж, все в порядке. В любом случае, в этом отношении вслух Майлз хотел произнести очень немногое.

Майлз неуверенно смотрел то на одну, то на другую мерцающую бледным светом сферу. Одна исчезла, и там сидела Райан, почти такая же, какой он увидел ее в первый раз, — застывшие белые покрывала, скрытые водопадом чернил блестящих волос. От нее у него до сих пор захватывало дух.

Она подплыла ближе, протянула тонкую руку и прикоснулась к его левой щеке. Они соприкоснулись в первый раз. Но если бы она спросила «Болит?», он был готов поклясться, он бы ее укусил. Дурочкой Райан не была.

— Я так много брала у вас, — тихо заговорила она, — и ничего не давала.

— Так поступает хаут, разве нет? — горько сказал Майлз.

— Я не знаю, как иначе.

«Дилемма узника…»

Она извлекла из рукава темное блестящее кольцо, похожее на браслет. Маленький моточек шелковых волос, очень длинных, свернутых в кольцо раз, и другой, и казалось, им нет конца. Она протянула их ему:

— Вот. Это все, что я смогла придумать.

«Это потому, что это все, что есть у вас истинно своего, миледи. Все остальное было бы даром вашего созвездия, или Звездных Яслей, или хаутов, или вашего императора. Вы живете в зазоре коммунального мира, богатство которого превосходит любые алчные сны, не имея… ничего своего. Даже своих собственных хромосом».

Майлз взял у нее кольцо волос. В его руке оно было прохладным и мягким.

— Что это означает? Для вас?

— Я… по правде, я не знаю, — призналась она.

«Честная до конца. Знает ли эта женщина вообще, как надо лгать?»

— Тогда я буду хранить его, миледи. На память. Схороненную очень глубоко.

— Да. Пожалуйста.

— Как вы будете помнить меня? — У него с собой не было абсолютно ничего, что он мог бы отдать ей прямо сейчас, сообразил он, если не считать каких-нибудь ниток, что посольская прачечная оставила на дне его карманов. — Или вам было бы приятней забыть?

Ее голубые глаза сверкнули, подобно отражению солнца в леднике.

— Это не грозит. Вы сами увидите. — Она плавно отодвинулась от него. Вокруг нее медленно соткался силовой экран, и ее образ истончился, словно запах духов. Два шара поплыли следом за Императором, чтобы занять свои места.

По планировке долина была схожа с той, где проходила декламация элегической поэзии, только больше: широкая пологая чаша открывалась в искусственное небо купола. Шары хаут-леди, хаут- и гем-лорды в белом заполняли ее стенки. Тысяча или около того галактических делегатов, все в своих приглушенных нарядах, толпились на окружности. В центре, окруженном с почтением не занятым людьми поясом травы и цветов, стоял еще один круглый силовой купол с дюжину или более метров в диаметре. Призрачно сквозь его туманную поверхность Майлз мог видеть груду предметов, высоко сложенных вокруг ложа, на котором покоилась закованная в белое фигура хаута Лизбет Дегтиар. Майлз прищурился, пытаясь понять, сможет ли он различить полированный кленовый футляр — дар барраярской делегации, но меч Дорки был похоронен где-то, где его не было видно. Впрочем, едва ли это имело значение.