Взгляд - Клэр Мерле

– Я – человек слова.

Она подалась вперед, ища в его глазах хотя бы маленькую частицу того Джаспера, который знал, где они побывали.

– Я была с тобой, – прошептала она.

Он поджал губы. Его взгляд стал жестким. Было совершенно очевидно, что он не намерен верить ничему, что она может говорить про их «похищения».

– Постарайся вспомнить. Постарайся вспомнить, что случилось с Томом.

Джаспер встал.

– Я – человек слова, – повторил он. – Встретимся на заключении союза.

Он удалился с кухни, чуть пошатываясь. Пока он шел к лестнице напротив парадной двери, его голова вжалась в плечи и он начал спотыкаться.

Днем Ана сидела за роялем, которого ей вскоре предстояло лишиться. Она смогла восстановить мелодию «Ясновидения», и теперь ее душа сплеталась с музыкой Коула, сливалась с ней, пока эта музыка не стала частью ее существа. Печаль и надежда росли в ее сердце. Она больше не может ждать! Этой ночью она как-то переберется через стену и отыщет Коула. Она найдет способ помочь Джасперу и Тэмсин. Ей необходимо это сделать.

У нее за спиной щелкнула и открылась застекленная дверь, выходящая на веранду. Она испуганно вскочила, повернулась – и изумленно заморгала при виде худощавой нервной фигуры, размытой ярким дневным светом.

– Нэт? – ахнула она.

Изумления в ее голосе было почти столько же, сколько ужаса и радости.

Нэт пожирал глазами просторную гостиную со свободной планировкой, низкие книжные полки, фотографии и картины, диваны вокруг журнального столика со стеклянной столешницей и комнатный рояль на помосте, рядом с которым стояла дрожащая Ана.

– Нэт! – воскликнула она, рывком пересекая то расстояние в метр с небольшим, которое их разделяло. – Как ты сюда попал? Что ты здесь делаешь? Как ты пробрался мимо КПП и смотрителя?

Она потянулась было, чтобы его обнять, но он отстранился и опасливо оглянулся. Адреналин хлынул в ее кровь потоком, который, казалось, мог разорвать ее. Наверное, случилось нечто ужасное, иначе он не стал бы рисковать, придя к ней.

– С Коулом все в порядке?

Он скрестил руки на груди.

– Тебе надо прекратить его искать.

– Но с ним все в порядке?

– Куда бы ты ни сунулась: в Камден, в Форест-хилл – за тобой идут смотрители. Они практически живут с тобой. Неужели не понятно? Ты всех нас подвергаешь опасности!

– Мне очень жаль. Мне и правда очень жаль, Нэт, но мне нужно с ним поговорить. Пожалуйста, передай ему это от меня. Мне нужно его видеть.

Нэт злобно смотрел на нее. Ана знала, что он презирает ее, потому что она – дочь их врага, потому что она живет, словно Чистая, потому что она привела в их жизнь смотрителей и вынудила их покинуть свое жилище. Она не могла его в этом винить. И, честно говоря, несмотря на все это, она была ему невероятно благодарна: ведь он здесь!

– Коул уехал, – сказал Нэт.

– Уехал? Как это?

– Он просил меня передать тебе вот это и попрощаться за него.

Нэт бросил на диван дискету размером с монету.

– Уехал куда?

Он пожал плечами:

– За границу.

– Как? Куда? На сколько?

Вопросы вырывались у нее один за другим – и ей отчаянно хотелось получить ответ на все.

Нэт устремил на нее взгляд, полный открытой ненависти.

– Просто прими это, – сказал он. – Ты и так достаточно напакостила. Коул не упрямился бы так, если бы не ты и та чушь насчет Взгляда. Тот министр, Питер Рид, был просто обузой. Но Коул хотел проявить героизм. Хотел произвести на тебя впечатление.

– Произвести впечатление? – переспросила она.

Ей вдруг вспомнилось то, что Лайла говорила ей в ванной Форест-хилл. «Он понял, что время Взгляда его нагоняет. Он расстался с Рэйчел и начал брать более рискованные задания, потому что знал: ты как-то связана с разоблачением анализов на Чистоту».

– Пожалуйста, – сказала она, – прошу тебя! Мне надо как-то с ним связаться. Адрес. Имя тех, у кого он поселился. Он будет связываться с Лайлой, я в этом уверена. А когда он это сделает, она могла бы передать ему, что мне нужно с ним поговорить, и…

Нэт замотал головой.

– Для чего? Ты же заключаешь союз с Джаспером Тореллом. Зачем все для него осложнять?

Ана поджала губы и с силой их прикусила, стараясь не расплакаться.

– Это же не…

Она чувствовала полную беспомощность. Нэт не поверит ее уверениям в том, что она не собирается соглашаться на союз. Что она здесь в плену и ждет возможности сбежать.

– Как ты пробрался в Общину? – спросила она. – Ты перелез через стену? Я хочу вернуться туда с тобой.

Взгляд Нэта был твердым и неумолимым.

– Коул не станет с тобой связываться, – сказал он. – Лайла уехала вместе с ним. Навсегда.

– Нет! – Ана почувствовала, как уходит надежда, за которую она цеплялась все последние дни. – Нет, он не стал бы…

– Может, он думал так же про тебя. Может, он считал, что ты сюда не вернешься. А ты вернулась. – Теперь Нэт уже открыто насмехался над ней. Он шагнул назад через застекленные двери. – Наверное, сейчас он уже умирает от голода на каком-нибудь грузовом корабле посередине Атлантики. И все из-за тебя.

Горе скрутило Ану. Она упала на колени, а потом рухнула на пол, почувствовав, как от удара затрещали ее ребра. Комната завертелась вокруг нее. Что-то холодное и жесткое вжималось ей в щеку. Ее тело пульсировало тупой, далекой болью.

Все кончено. Джаспер ей не верит, считая, что она бредит, а Коул уехал. У нее отняли то единственное, что помогало ей брести по белой бесформенной пустоши, когда ей больше всего хотелось лечь и позволить туману захватить ее.

30. Союз

Время шло. Неуместное. Бессмысленное. Просто свет, скользящий по стене по мере того, как планета отворачивалась от Солнца. День перекатывался в ночь, ночь – в день как следствие того, что облако газов и пыли сжалось под действием собственного притяжения миллиарды лет тому назад, заставив планету вращаться.

Громкий стук сотряс дверь спальни. Ана вздрогнула. Видимо, она забылась, потому что сейчас оказалось, что она стоит перед зеркалом в ванной, пустив в раковину воду, а у нее на ладони лежит громадная капля тонального крема, хотя она не помнит, как его выдавливала. Интерфейс играл музыку, сочиненную Коулом. Отец три дня назад вручил ей запасной интерфейс с отключенным доступом в сеть. С тех пор она жила и дышала музыкой Коула. Казалось, все ритмы ее организма изменились, синхронизируясь с биением и колебаниями мелодий, которые заставляли ее тосковать и томиться по нему.

– Ариана! – позвал чей-то голос.

Этот женский голос показался ей смутно знакомым. Она посмотрела на свое отражение и вздрогнула. По ее лицу пролегали полосы неестественно густого смуглого тона. Глаза у нее были покрасневшими и тусклыми. Она выглядела больной. Она выглядела как человек с активной формой Большой Тройки.

Она поспешно стерла косметику полотенцем для рук.

В дверь заколотили кулаком.

– Лапа, открой! – крикнул голос. – Твой папа попросил меня зайти. Впусти меня!

– Лейк?

– Ага, это я. Шевелись, пока твой папа не взялся за топор и не врубился сюда.

Ана проковыляла через свою спальню, спотыкаясь о тарелки с заплесневевшей едой и обогнув по дороге кучу стирки. Она повернула ключ. Дверь открылась – и была тут же застопорена полупустой коробкой с хлопьями для завтрака. Лейк протиснулась в щель, давя ногами хлопья.

– Боже! – сказала она, закрывая дверь. – Твой папа меня не разыгрывал! Тут действительно похоже на территорию военных действий на Восточном побережье! – Она перевела взгляд на Ану. – Боже… Иисусе… Вот дерьмо!

Ана обиженно ощетинилась, но тут же вспомнила собственное потрясение при взгляде на себя в зеркало. Она опустила глаза и только теперь заметила, что на ней по-прежнему те леггинсы и футболка, в которых она была пять дней назад, когда разговаривала с Нэтом. Это тоже не улучшало ее вида.

– Тогда этот пустячок поможет не больше, чем пластырь при колотой ране, – проговорила Лейк, извлекая из сумки блондинистый парик и выбрасывая его в мусорную корзинку.

Она отбросила ногой одежду, разбросанную у кровати, и начала расхаживать по комнате. Спустя полминуты она извлекла из своей громадной сумки зажигалку и сигареты.

– Что ты слушаешь?

Ана пожала плечами.

– Не возражаешь? – спросила Лейк, закуривая.

Ана отвернулась.

– Итак, – сказала Лейк, выдыхая колечко дыма, – через три дня ты заключаешь союз.

– Не заключаю, если от меня хоть что-то зависит, – ответила Ана, ничком падая на свою кровать.

– Твой папа утверждает обратное. Как бы то ни было, завтра ты должна появиться в ратуше Хэмпстедской общины и сделать официальное заявление. Там будут фотографы и репортеры, которые рвутся получить первые снимки похищенной дочери Эшби Барбера. Если ты туда явишься в таком виде, то еще не успеешь вернуться домой, как Коллегия объявит, что у тебя активная форма психической болезни.