Маска безумия (СИ) - Ольга Романовская

    Определённо, она не помнила, чтобы возвращалась домой. И аккуратно поставить сапоги возле дивана не смогла бы. И пахнуть едва уловимым чужим запахом тоже. Напрашивался логичный вывод: кто-то привёз её домой.

    Глаз вычленил записку на столе. После прочтения всё более-менее встало на свои места.

    Но гораздо больше, нежели обстоятельства, при которых Брагоньер доставил её на Тенистую улицу, гоэту волновала судьба подруги: соэр сообщил о покушении на Анабель.

    Подлечив похмелье, Эллина кое-как привела себя в порядок и понеслась в Следственное управление.

    С Брагоньером она столкнулась на пороге его кабинета: он собирался в тюремную больницу на допрос мэтра Варрона.

    - Госпожа Ллойда, сделайте посетительнице крепкого чаю. Пусть посидит в общей приёмной. Заодно можете сообщить данные о здоровье потерпевшей - госпожи Анабель Меды, - крикнул секретарю соэр и обернулся к гоэте: - Не думал, что вы так скоро доберётесь. Извините, придётся обождать.

    - Конечно, я подожду, - пробормотала Эллина. В горле пересохло, обещанный чай пришёлся бы кстати.

    Гоэта никак не могла понять, чего от неё хотят. Брагоньер, вроде бы, куда-то торопился - но смотрел на неё, пристально, выжидающе. Наконец он спросил:

    - Как вы себя чувствуете?

    - Словно между двух жерновов, - честно призналась Эллина.

    - Меньше нужно пить. Скажите спасибо, что не оказались в какой-то канаве с перерезанным горлом!

    - Спасибо, - на полном серьёзе поблагодарила гоэта. - Я плохо помню прошлую ночь, но теперь понимаю...

    Она осеклась, задумалась, а потом осторожно поинтересовалась:

    - Там, на этой улочке... Медяной, кажется. Словом, вы...

    Эллина не знала, как спросить, не оскорбив соэра. Туман выпивки рассеялся и вернул череду воспоминаний. От некоторых на щеках гоэты выступил густой румянец, другие же вызвали недоумение.

    Цепочка образов обрывалась далеко от Тенистой улицы, заставляя гадать, остался ли запах одеколона на коже только от соприкосновения с чужой одеждой, или между ней и Брагоньером было что-то ещё, кроме поцелуя.

    - Это важно? - деланно холодно осведомился соэр. Внутри же он напрягся, подозревая наихудшее развитие событий. Отметил количество ушей вокруг и констатировал неизбежность новой партии слухов о его личной жизни.

    - Ну, просто вы... Вы тогда только...

    - Я не сделал ничего сверх необходимого, - отрезал Брагоньер и поспешил уйти.

    Дойдя до лестничной площадки, он с облегчением перевёл дух и расслабился. Несомненно, Эллина помнила о поцелуе и сомневалась, ограничился ли соэр только им. На её месте Брагоньер тоже бы сомневался.

    Хорошо, что у гоэты хватило такта не спросить в открытую. Или причиной девичья стеснительность?

    Соэр тут же выбросил из головы мысли частного характера, как отвлекавшие от работы. Однако пришлось констатировать, перед ним встала серьёзная проблема, которую Брагоньер намеревался обдумать сразу после поимки убийцы. Обдумать и принять решение.

    Соэр и не предполагал, что с ним случится подобная напасть. Он всегда считал себя достаточно сильным и рациональным, чтобы обезопаситься от подобных глупостей. Пока его погодки флиртовали с девушками и заводили романы, юный Ольер ли Брагоньер учился и делал карьеру. Никаких слабостей, никаких чувств. Женщины в его жизни существовали только в постели - на одну ночь и безо всяких обязательств. Исключение - мать и сестра. Их он уважал и по-своему заботился.

    Влюблённые, мгновенно глупевшие знакомые, сослуживцы и подчинённые вызывали в Брагоньере презрительную ухмылку. Соэр не поощрял подобных вещей и строго-настрого запрещал приносить чувства в рабочие кабинеты. Любовь числилась в его лексиконе как излюбленный мотив преступлений и болезнь, делавшая человека жалким и беззащитным перед внешними и внутренними угрозами.

    Была в жизни Брагоньера, правда, одна девушка, которая могла бы похвастаться званием первой любви Главного следователя Сатии, но тот, ещё восемнадцатилетний юноша, задушил "заразу" в зародыше. Девушка так ничего и не узнала, не получив ни одного восхищённого взгляда. Чтобы забыть её, соэр с головой ушёл в юриспруденцию и, не давая себе разогнуть головы, за неделю полностью излечился.

    С тех пор сердце Ольера ли Брагоньера ничего не тревожило... до прошлого года, когда чья-то жизнь оказалась для него дороже принципов. И это не было юношеской влюблённостью.

    Только как поступить с недавним открытием об истинном отношении к госпоже Эллине Тэр?

    Врач сообщил, что мэтр Варрон ещё слаб, и попросил ограничить допрос четвертью часа. Соэр кивнул и вошёл в палату.

    Мертвенно-бледный Варрон лежал на узкой койке. Скосив глаза на звук открывшейся двери, он вздрогнул и испуганно вцепился пальцами в одеяло.

    - Добрый день, мэтр Варрон. Баронет Ольер ли Брагоньер, Главный следователь Следственного управления Сатии, - представился соэр и, придвинув к кровати стул, сел. - Можете обращаться ко мне в любом установленном законом для государственных учреждений порядке. Вы в состоянии дать первичные показания?

    Врач неуверенно кивнул. Он весь покрылся испариной; сердце бешено колотилось, отзываясь болью в рёбрах.

    - Мэтр Варрон, кто на вас напал?

    - Разве... - врач удивлённо взглянул на Брагоньера. Неужели следствию ничего неизвестно, и он всего лишь потерпевший? Но тогда почему его поместили в тюремную больницу? Приставили охрану, никого не пускали...

    - Ваше дело мы обсудим позже, - угадал ход его мыслей соэр. - И незаконную медицинскую практику, и сотрудничество с тёмными магами, и ваших сообщников. Итак?

    Мэтр Варрон болезненно скривился и отвернулся. Затем глухо ответил:

    - Он приходил с одной женщиной...

    - Пациенткой, которой вы помогли решить деликатную проблему?

    Молчание и кивок допрашиваемого стали ответом. Брагоньер мысленно улыбнулся и сделал пометку в блокноте: "Показания госпожи Бран - мужчина, которого она видела. Провести опознание".

    - Его имя вам известно?

    - Да, - на выдохе протянул мэтр Варрон. - Он... он служит в префектуре. Интересовался абортами. А потом предупредил, что меня могут искать. Пришла странная женщина, вертелась...