История России в рассказах для детей (том 1) - Александра Ишимова

Тронутый таким доверием, готовый пожертвовать последней каплей крови за веру и отечество, Пожарский с восхищением принял предложение народа и, уже не думая о ранах своих, едва закрывшихся, отправился к войску, с нетерпением его ожидавшему. С этой минуты судьба России переменилась и торжество поляков над бедными предками нашими кончилось. Злые враги при первом известии о всеобщем ополчении русских почувствовали погибель свою, и первой жертвой их злобы сделался патриарх Гермоген: они замучили голодной смертью этого святого защитника церкви и престола, но он умер спокойно, потому что уже знал о приближении к Москве Пожарского, и праведная душа его, расставаясь с жизнью, благословляла воинов и молилась об успехах их.

Народное ополчение соединилось в конце августа 1612 года с войском, более года стоявшим около Москвы. Начальник его князь Трубецкой и Авраамий Палицын с радостью встретили новых товарищей. Теперь уже не страшны были для них замыслы Заруцкого - слава Пожарского, присутствие Минина, пламенное усердие народа ручались за победу. Вид московского стана совсем переменился: там уже не встречались более лица бледные и унылые, не слышны были тяжелые вздохи воинов, опечаленных беспрестанными неудачами, не лились слезы жен и детей их, приходивших из Москвы украдкой от злых поляков повидаться со своими милыми. Теперь там все были бодры и спокойны, и, несмотря на то что многочисленное войско польское под начальством гетмана Хоткевича шло на помощь полякам, владевшим Москвой, русские были уверены в победе.

22 августа первые отряды Хоткевича перешли Москву-реку и остановились близ Новодевичьего монастыря. Пожарский и Трубецкой встретили их и сражались три дня. Храбрость видна была с обеих сторон, но победу русских замедляли казаки, находившиеся в войске князя Трубецкого: эти расчетливые воины вздумали в ту минуту, когда решалась судьба отечества, спорить о жалованье своем и, говоря, что они еще не получили его, не хотели сражаться. В каком затруднительном положении были тогда начальники войска! Князь Пожарский и Минин не хотели верить, что это были русские! Да и наши нынешние добрые донцы не поверят, что это были люди, которые когда-нибудь назывались казаками. Но тут есть причина, которая несколько извиняет их, - эти казаки были товарищами злодея Заруцкого. Слава Богу, что в эту ужасную минуту, когда могли погибнуть все великие намерения спасителей России, нашелся человек, который был в состоянии поправить зло, причиненное изменниками чести русской. То был добрый неутомимый Авраамий Палицын. С чувством души высокой и благородной, с трогательными слезами человека, пламенно любившего отечество свое и боявшегося увидеть погибель его, показал он казакам всю низость поступка их, обещал им вместо денег, которых уже не было ни у него, ни в казне Сергиевой лавры, все богатые ризы и вещи церковные, умолял их именем Бога и Святого Сергия не отказываться от сражения.

Эти убедительные слова, это имя Бога и его угодника напомнили казакам долг их, показали им всю безрассудность, все малодушие их. С раскаянием в сердце, с клятвой победить или умереть полетели они на поле сражения, где счастье уже было на стороне гетмана. Храбрость казаков переменила судьбу его, но победа все еще оставалась нерешенною, как вдруг Минин, вспомнив, что часто в молодости смелость его доставляла победу тому полку, где он находился, отобрал триста отличных воинов и с ними бросился на неприятелей сзади. Такое неожиданное нападение смешало польское войско, ряды его расстроились, а русские воспользовались этим беспорядком - и славная победа сделала навсегда незабвенным для нас день 24 августа. Более 15 тысяч поляков было убито, а остальные с гетманом ушли в Польшу.

Освободясь таким образом от сильного войска, посланного на помощь полякам, князья Пожарский и Трубецкой еще смелее подступили к столице и окружили ее войском со всех сторон. Поляки, не имея возможности выезжать из города за съестными припасами, страдали от голода, который был так велик, что они ели собак, кошек и мышей, но все еще упрямились и не хотели покориться. Наконец страшный голод дошел до крайности, и 22 октября 1612 года поляки сдались, и Москва, обезображенная, разоренная, но оживленная надеждами на будущее счастье, приняла с любовью и благодарностью храбрых освободителей своих.

Вслед за этой радостью русские услышали о другой: Сигизмунд, узнав, что Хоткевич разбит, и видя, что войско его гибнет в России от голода и наступивших морозов, отказался на время от своих гордых намерений завладеть отечеством нашим и отправился в Польшу. Но не он один был сильным врагом земли русской и опасным искателем престола ее. С другой стороны страшил ее грозою знаменитый Густав-Адольф, тогда только что сделавшийся шведским королем. Он напоминал Новгороду и другим северным городам нашим клятву, данную ими Делагарди, что они избирают царем меньшого брата королевского, принца Филиппа.

Так, прежде чем народ успел порадоваться победе своей, новая буря уже собиралась над головой его! Спасти себя от нее можно было только под могущественной защитой царя, а его не было у русских! Страх подвергнуться новым бедам и уверенность в том, что счастье России есть всегда дело государя ее, заставили и вельмож, и народ поспешить с важным выбором того, кому надобно было поручить судьбу отечества. Но как труден был этот выбор после двух неудачных! Царствования Годунова и Шуйского пугали русских. С горестью вспоминали они снова о несчастной кончине царевича Димитрия и о том, что уже не поколение прежних царей будет управлять ими. Печально и с сомнением смотрели они на дома знаменитых бояр и не знали, в котором из них искать надежу-государя. Во время этой нерешительности чувство живейшей благодарности привязывало их к князю Пожарскому, и, как рассказывают некоторые повествователи, многие, увлеченные им, уже думали назвать царем героя - спасителя отечества.

Утешительно было для князя Пожарского услышать о таком намерении соотечественников, оно доказывало любовь и благодарность их, а эти два чувства составляют всегда лучшие радости человека. Насладившись ими, знаменитый князь хотел быть в полной мере достойным их, и потому, вместо того чтобы воспользоваться восторгом благодарных сердец русских, он отклонил намерение их и был одним из первых, напомнивших вельможам и боярам-избирателям о том, кто имел право на корону России: это был близкий родственник царей наших, племянник Анастасии. «Правда, - говорил князь Пожарский и другие бояре, бывшие одного с ним мнения, - он не принадлежит уже свету: умный и добрый Филарет наш - служитель Божий, и к тому же он теперь в Польше, пленник Сигизмунда, но у него есть сын - шестнадцатилетний Михаил. Вот кто должен быть царем нашим и по праву рождения, и по праву заслуг его предков, и по праву воспитания своего: кельи монастырские и наставления благочестивой матери-монахини ручаются нам за чистоту его сердца. Итак, друзья, пусть будет царем нашим Михаил Романов!»

«Да здравствует царь наш! Да здравствует Михаил!» - воскликнуло в один голос все собрание. Так согласно и быстро сделан был этот счастливый выбор. Имя Михаила, произнесенное единогласно, казалось для всех волею Бога, определением небес. Народ с восхищением повторял восклицания бояр: родство избранного царя с поколением Рюрика, с добродетельной Анастасией, удовлетворяло пламенные желания русских, обещало им снова продолжительное счастье. С чувством радости, уже не боясь за свое будущее, все пошли в церкви благодарить Бога. Вы, верно, угадаете, друзья мои, что в это время всех приятнее было молиться князю Пожарскому: на совести у него было чисто и светло.

Память об этом знаменитом и великодушном избавителе отечества нашего во время величайших опасностей его продлится до тех пор, пока будет существовать Россия и пока русские будут чувствительны к добродетелям своих предков. Эти добродетели были не перенятые от других народов, а врожденные: они одинаково были свойственны людям всех званий и состояний, и читатели мои, удивляясь славным делам царей, князей, бояр, духовенства и, наконец, простых мещан, в числе которых был Минин, удивятся еще более, когда я скажу, что и крестьяне могли гордиться героями, достойными в полной мере этого названия. Прочитайте следующий рассказ, и вы поверите этому.

Иван Сусанин и его потомство

1613 год

В нескольких верстах от Костромы есть село Домнино. В нем живут 105 свободных поселян, которые не платят податей, не исполняют никаких повинностей, т.е. не мостят дорог, не держат лошадей для почты и проезжих, не представляют рекрутов на службу государеву - одним словом, не знают никаких тягот жизни общественной, но пользуются всеми выгодами ее. Этих счастливцев называют белопашцами. Знаете ли, милые друзья мои, отчего они наслаждаются такой приятной жизнью и кому обязаны всеми преимуществами своими? О, это любопытное и трогательное происшествие, вы, верно, поблагодарите меня, если я расскажу о нем. Послушайте же.