Откровение (СИ) - Виктор Майер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После этого он ушёл, обронив напоследок, что через некоторое время вернётся к данной теме, потому как вынужден прислушиваться к волеизъявлению своих сородичей, а я, весьма обескураженный, остался сидеть при тусклом свете масляного светильника и тщательно обдумывать его слова. За все прошедшие годы Самира превратилась из хрупкой девчушки в красивую и статную молодую женщину, но даже в моих самых сокровенных мыслях я не мог представить её в роли своей возлюбленной. Она всегда охотно и свободно общалась со мной, в отличие от её соплеменниц, обычно державшихся на почтительном расстоянии от меня. В их глазах я видел священный трепет, не позволявший им вольностей в обращении со мной, и только Самира, по моему субъективному мнению, воспринимала меня как нормального человека. Раньше я объяснял себе её привязанность тем, что она ухаживала за мной после моего неудачного боя с Артисом и берсерком, и именно это обстоятельство повлекло за собой особое отношение, но заявление Темгона заставило меня поразмыслить об истинных причинах такого поведения привлекательной целительницы. Её ментор Ким был убит несколько лет назад при взятии одного из укреплений, встретившихся на нашем пути, и с тех пор она стала главным врачевателем племени. Самире помогали две юные ученицы, и она делилась с ними теми знаниями и лечебными методами, которые ей успел передать погибший наставник. Агрессивный образ жизни странников способствовал постоянному притоку раненых, и поэтому работы у трёх этих женщин было всегда много. Я, кстати, делал всё возможное, чтобы ослабить захватнический пыл своих подопечных и увеличить паузы между набегами, и сейчас без ложной скромности могу сказать, что, невзирая на недовольство некоторых наиболее рьяных и влиятельных воинов, у меня это получалось. Впрочем, окончательно искоренить данную варварскую политику мне удалось лишь на Новых Землях, когда культ почитания Великого Номада у странников достиг наивысшей точки, а их народ одновременно фактически прекратил своё существование как отдельное, самостоятельное сообщество и стал лишь составной — хотя и самой крупной по численности — частью Гвардии Ковчега.
Между тем Темгон сдержал своё обещание и примерно через пару месяцев опять заговорил со мной о необходимости появления в обозримом будущем наследника моих способностей и о том, приглядел ли я себе в жёны подходящую кандидатуру из девушек племени. Отрицательный ответ заметно расстроил его, и он объявил, что ему, похоже, придётся брать это дело в свои руки. Я иронично пожелал вождю удачи на таком, как мне тогда казалось, нелёгком поприще и решил навсегда выбросить досадную проблему из головы, а вечером того же дня меня неожиданно посетила Самира… Не буду подробно излагать наш многочасовой диалог, мои доводы и сомнения, а также её горькие слёзы и откровенные слова любви, скажу только, что после столь эмоциональной беседы я перестал ночевать в одиночестве. Признаться, поначалу мне было немного не по себе, когда меня посещали неприятные мысли насчёт того, что это Темгон вынудил соблазнительную соплеменницу к подобному решению, а все её речи были лишь умной, просчитанной игрой, но уже совсем скоро я увидел, как она прямо-таки светится от счастья, и наконец-то понял, что очень долгое время не замечал очевидного, — все эти годы Самира страстно желала стать моей женой и по этой причине не удостаивала своим вниманием сородичей мужского пола. Мы стали жить в одной палатке и делить постель, и я прилежно старался отвечать ей взаимностью, при этом тщательно скрывая, что Линда по-прежнему не выходит у меня из головы и только тайные мечты о ней наполняют моё главным образом безрадостное существование хоть каким-то значимым смыслом. Тем не менее Самира со временем сумела изменить моё скептическое восприятие действительности. Её любовь, забота и нежные ласки смягчили мой негативный настрой, и жизнь в пределах звёздного ковчега перестала казаться мне совершенно безнадёжной и лишённой внятной цели. Для меня наступили самые лучшие годы с момента встречи с народом странников, но продолжались они, к сожалению, не так долго, как бы мне этого хотелось.
Так уж вышло, что первоначальный мотив, побудивший Темгона высказать свою настоятельную просьбу, для того чтобы склонить меня к любовной связи с женщиной из его племени, в итоге послужил одним из поводов для разлада между мной и Самирой. Для меня время летело незаметно, однако она за достаточно продолжительный срок так и не смогла забеременеть, и если в первые два-три года наших отношений это обстоятельство не вызывало у неё серьёзной озабоченности, то по прошествии пяти лет мне уже было трудно не обращать внимание на то, как сильно изменилось её поведение. Самира стала замкнутой и нелюдимой, а на лицо её, прежде такое милое и жизнерадостное, словно легла мрачная тень. Я чувствовал, под каким неимоверным давлением со стороны своих соплеменников ей приходится существовать, и иногда даже замечал осуждающие взгляды людей, направленные на неё. В конце концов я рассказал об этом Темгону, так как уже действительно начал опасаться, что они будут её открыто осуждать. Он пообещал приструнить ретивых сородичей, но я понимал, что это станет всего лишь отсрочкой, ведь все они (и сам вождь в том числе) ждали положительного, в соответствии с их представлениями, результата наших с ней отношений и наверняка возлагали всю ответственность за неудачу на бедную женщину. Через несколько дней после моей беседы с Темгоном она сама затронула эту щепетильную тему и вдруг заявила, что нам надо поставить нашу палатку подальше от других членов племени. По её мнению, это именно они своими наговорами и завистью мешают нам зачать ребёнка, и если мы удалимся на некоторое расстояние от них, то порча и сглаз обойдут нас стороной. Естественно, такое объяснение показалось мне абсурдным и смешным, тем более из уст целительницы,
