Гвоздь в башке. Враг за Гималаями. За веру, царя и социалистическое отечество - Юрий Брайдер

– Восемьсот двадцать восемь, – машинально подытожил я.

– Считаешь ты хорошо, – похвалил старик. – Особенно для женщины. Небось раньше в палестрах[7] подрабатывала?

Какие там палестры! Нас к ним и близко не подпускают. Мой дядя в порту менялой пристроился. Приходилось иногда помогать ему, – соврал я.

Старик все еще ковылял от стенке к стенке, но конечной целью явно имел топчан. При этом он еще и косился на меня. С похотью косился, чтоб ему провалиться! Пусть даже и не надеется, старый сластолюбец. Хрен он от меня получит, а не ласки. Хватит ему на сегодня. Для простаты вредно.

Чтобы как-то отвлечь Сократа от блудливых замыслов, я осведомился:

– Кто-либо из потомков Тесея дожил до наших дней?

– Даже не знаю, – он призадумался. – Как-то не интересовался… Но мой род не менее древний и славный, чем у Тесея. Между прочим, я веду происхождение от Дедала, построившего Лабиринт по заказу царя Миноса.

– Ты? Что-то не верится. – Я с преувеличенным сомнением глянул на невзрачного старикана. – Дедал, насколько мне известно, принадлежал к знатному роду. А ты сын каменотеса и повитухи. Тем более, он так и не вернулся в Афины.

– Путь в Афины ему был заказан. Здесь он был приговорен к смертной казни, как и я. Вернулись внуки Дедала, прежде укрывавшиеся на Сицилии. Можешь мне не верить, но клянусь, что я его потомок в двадцать пятом колене. На этот счет имелась надпись на мраморной плите, которую видел еще мой дед. К сожалению, она погибла во время пожара в храме Посейдона.

Старик подобрался ко мне почти вплотную и уже вознамерился было присесть на топчан, но я отогнал его пинком ноги.

– Погуляй, папаша, еще немного. Я пока не готова к соитию. Ты мне все нутро расковырял, как бык Пасифае. Лучше расскажи еще что-нибудь… Неужели Тесей в одиночку одолел Минотавра?

– По этому поводу существует немало преданий, весьма разнящихся между собой, – как ни в чем не бывало продолжил старик. – Афиняне предпочитают одну версию, критяне – другую, ионийцы – третью.

– С афинской версией мне все ясно, – перебил я его. – Дабы освободить город от позорной дани в виде юношей и девушек, Тесей прибыл на Крит, очаровал сестру Минотавра Ариадну, проник с ее помощью в лабиринт, где и заколол чудовище мечом. Не так ли?

– Так, – он кивнул. – Но ты говоришь сейчас как-то странно… Сначала прикидываешься, что даже про афинские праздники ничего не знаешь, а потом начинаешь излагать подробности из жизни Дедала и Тесея…

Это он верно подметил. Нельзя быть чересчур умным. Я ведь всего-навсего уличная девка. В тонкостях мифологии разбираться не должна.

Пришлось с томным вздохом пробормотать:

– Сама не понимаю, что на меня накатило. Словно бы внутренний голос проснулся…

– Наверное, это заговорил твой демон-покровитель, имеющийся у каждого человека. Со мной такое тоже случается, особенно в трудные минуты… Значит, ты хочешь услышать какую-нибудь иную версию предания о Тесее и Минотавре?

– Конечно, хочу! Любишься ты, папаша, отменно, но рассказываешь еще лучше, – подольстился я.

– Тогда слушай историю, которую давным-давно мне рассказал один этеокритянин[8] весьма знатного рода, чьи предки были сподвижниками царя Миноса… Когда Тесей сошел на берег, всем уже было известно о его тайных замыслах. Ариадна, женщина хоть и молодая, но проницательная и многоопытная, предпочла кровные узы лукавым посулам пришельца. Тесей бесславно погиб в лабиринте, а Минотавр с помощью искушенной в колдовстве Ариадны принял его облик, вернулся в Афины, погубил родного отца, занял его трон и стал править железной рукой. Завоевав все окрестные города, он не только объединил Аттику, но и залил ее невинной кровью. Прекрасных юношей и девушек доставляли в его покои уже не раз в четыре года, а каждую ночь. Живыми их уже никто не видел. Смерть оборотня окутана тайной. То ли он живым был ввергнут в Аид за попытку похитить юную Елену, ту самую, что потом стала женой Менелая, то ли пропал без вести, прогуливаясь вдоль морского побережья.

– История печальная, но куда более занятная, чем предыдущая… Вспомни еще что-нибудь.

– Еще говорят, что, поменявшись с Тесеем обликом, Минотавр вместо себя заточил в лабиринте его. Человек не мог стерпеть того, что раньше терпел человекобык, и закололся собственным мечом, за что и был погребен не как царский сын, а как презренный изгой. Ариадна публично прокляла его могилу… На этом, пожалуй, и закончим. Такие сказки можно рассказывать без конца, а за окном уже светает. Разве ты забыла предупреждение тюремщика? Давай посвятим остаток этой ночи любви, – глазки у старика замаслились.

Ох как ты мне надоел, папаша, подумал я. А еще философ, проповедующий праведную жизнь и воздержание. Денег не хватало на пьянство и разврат – вот и проповедовал. А сам, наверное, в дармовом вине утопился бы. Да и с халявной шлюхи тебя за ноги не стащишь. Нет, мне здесь больше делать нечего. Все, что надо, я выведал, а басни про Минотавра-оборотня пусть слушает кто-нибудь другой. Тюремщик, например. Похотливые лапы уже оглаживали мои ягодицы (а оглаживать тут было что, боги этого товара для Ампелиды не пожалели), и, дабы выиграть время, я сказал, легонько щелкнув старика по лысине:

– Не гони, папаша. Тюремщик уже уснул и проснется только к завтраку. Обещаю, что чуть позже отдамся тебе со всей страстью, но сначала мне нужно обделать одно маленькое дельце.

– Не упирайся, Ампелида. – Сократ нахмурился. – Иначе я пожалуюсь куда следует, и ты не получишь обещанные пять оболов.

– Вот напугал! – отпихнув докучливого старика, я покинул топчан и направился к стенной нише, где чадил светильник. – Ты забыл, что девушки моей профессии деньги берут только вперед. Последний из этих пяти оболов был истрачен еще вчера вечером.

Масла в светильнике было еще предостаточно. По крайней мере, на то, что я задумал, хватит с избытком. Прости меня, Ампелида! Постараюсь не причинять тебе серьезного вреда. Хотя ощущения будут пренеприятнейшие, тут уж, как говорится, ничего не попишешь.

Зубами задрав левый рукав до самого плеча, я плеснул на голую руку масло, которое немедленно вспыхнуло на коже.

О-о-о! Какая боль! Спасите меня, великие боги!

Последним, кого я увидел, покидая рухнувшее тело Ампелиды, был великий философ Сократ. Ухватив чан с нечистотами, он спешил на помощь бездыханной девице, потому что огонь охватил не только ее одежду, но и солому, покрывавшую пол.

Скорее всего он был порядочным человеком. В отличие от меня…