Обладать и принадлежать - Рената Литвинова

Происходящее в глазах Николая мутнеет.

Его галлюцинация:

В ресторане Николай сидит за столиком рядом с невзрачным мужчиной, у которого тонкие свежевымытые волосы.

Николай со своего места замечает быстро приближающуюся Марию Николаевну, неотрывно смотрящую в затылок молодому человеку. На голове Марии Николаевны головной убор, как шляпка мухомора. На ней надет белый официантский фартучек. Подойдя вплотную со спины к соседу Николая, она с радостью разглядывает его бежевые волосы. В руке у нее нож. Она остригает чистую прядь с головы мужчины и счастливо начинает быстро-быстро резать ее ножом на разделочной доске. Мелко порубленные волосы она ссыпает в суп.

Мария Николаевна: Вот теперь это вкуснятина!

Она ставит тарелку перед молодым человеком на белую крахмальную скатерть в белом, светлом от солнца ресторане.

Николай лежит на полу в обмороке. Вокруг него стоят отец, мать и учительница.

Мать (сухо): Придется наказать…

Учительница (решительно смотрит на Анастасия Григорьевича): Не смейте этого делать.

Анастасий Григорьевич (недоуменно): Что делать?

Мария Николаевна (быстро): В семье дети проходят первую школу морали. Нравственное воспитание детей нужно начинать как можно раньше. Бесспорно, сложнейшей задачей нравственного воспитания в полном объеме решаются не в первые годы жизни, а в более зрелые годы жизни. Однако… (В это мгновение она замечает на полотенце, которое она держит врунах, две вышитые буквы «А Г.». Анастасий Григорьевич перехватывает взгляд. Голос Марии Николаевны меняется: она теперь говорит низким и медленным голосом.) Первые семена будущего характера и поведения создаются в самом раннем детстве и… М-да, ну… ладно, Анастасий Григорьевич.

Анастасий Григорьевич (Пристально смотрит на Марию Николаевну и забирает из ее рук полотенце.): Вы так считаете?

Некоторое время все стоят в нерешительности.

Мария Николаевна: До свидания.

Она направляется к двери.

Мать (мужу): Иди проводи Марию Николаевну. Сейчас самое время разгула волков.

Мария Николаевна {приостановившись, говорит, опустив голову в пол): Нет. Волки постепенно исчезли из наших лесов.

Она уходит без провожатого.

Мать склоняется над лежащим в обмороке Николаем. Он открывает глаза. В это время Анастасий Григорьевич, перекинув через плечо полотенце, подходит к зеркалу, висящему около входной двери, критически смотрится в него. Расчесывает волосы.

Мать: Ты куда? Уже ночь.

Анастасий Григорьевич: Пойду на речку. Искупаюсь.

Мать: Какую речку? Лед еще не сошел.

Анастасий Григорьевич: Я знаю место, где есть полынья.

Он выходит насвистывая.

Мать задумчиво смотрит на захлопнувшуюся дверь. Вдалеке за окном слышится вой волка. Николай встает и выходит, покачиваясь, в другую комнату.

Он в своей комнате около стола, на котором лежит лапка крольчонка и записка: «Сынок, я же тебя предупреждала». Николай подходит к кровати и плюхается в постель.

Мать в узкой ночной рубашке откидывает одеяло со своей тщательно застеленной постели. Кровать у нее крайне узкая, не семейная, плоская. Она ложится, включает на тумбочке настольную лампу. Здесь лежат уже заранее приготовленные для чтения газеты. Она берет одну. Шуршит ею, разворачивает на середине, читает. Под глазами у нее наложен толстым слоем крем. Иногда мать смаргивает усталыми воспаленными глазами. Она выключает лампу.

Ее сон:

Ирина Викторовна и ее подруга Мария Николаевна сидят в ресторане.

Ресторан очень необычный: небольшой круглый зал почти пуст. Окна зашторены, сквозь них проникает свет цвета морской волны.

Женщины сидят за круглым столиком вдвоем. Мария Николаевна расчесывает свою подругу длинной с редкими зубьями расческой. Она как бы размышляет, что же ей придумать с прической для подруги, перекладывая прядь волос то на лоб, то зачесывая назад. Это каждый раз очень меняет лицо Ирины Викторовны. Но ей почему-то не подходила ни та, ни другая прическа. Подруге было приятно, что ее расчесывали, ее это усыпляло, иногда глаза ее закрывались.

Мария Николаевна: Нет. (Она недовольно опускает руку с расческой.) Пусть будет как раньше.

Они вздыхают. Оборачиваются и смотрят в другой конец зала, где за отдельным столиком сидят трое мужчин. У всех мужчин головные уборы, как шляпки мухоморов. Среди них молодой человек, который приходил к дочери. Мужчины приветливо закивали им, но женщины высокомерно отвернулись.

Мария Николаевна обхватила виски руками. Кожа у глаз натянулась, и глаза стали раскосыми.

Ирина Викторовна (восторженно восклицая): Стой, стой, вот так. Не убирай руки. Надо запомнить этот жест. Очень красивое лицо.

Мария Николаевна (продолжает сидеть с поднятыми руками; польщенно переспрашивает): Да? Очень красивое лицо?

Ирина Викторовна: Да! Да! Очень красивое. (Еще раз разглядев Марию Николаевну.) Надо так сняться.

Мария Николаевна: Смотри, как надо позировать у фотографа. Вот так. Вот так…

Она стала показывать Ирине Викторовне. Здесь не было ничего особенного и сложного. Просто она наклоняла голову то в одну, то в другую сторону, то «позировала» взгляд исподлобья. На нее было приятно смотреть. Официант в белом и шляпке-мухоморе, проходя мимо ее столика, загляделся на нее.

Мария Николаевна (сопровождая свои движения словами): Вот так.

Ирина Викторовна (замотала, стесняясь, головой, закрыв лицо обеими руками): Нет, я так не могу!

Она была намного раскованнее своей подруги.

Ирина Викторовна проснулась. Только начинает светать. В комнате стоит муж.

Ирина Викторовна (некоторое время молча смотрит на мужа): Послушай, а где полотенце?

Анастасий Григорьевич (сперва задумался, затем решительно отвечает): Оставил на другом берегу. Лень было плыть за ним.

Ирина Викторовна: Ты что же, с полотенцем плавал?

Анастасий Григорьевич: Да, я обмотал его вокруг головы, когда плыл на тот берег, чтобы голова не мерзла. На том берегу я вытерся и забыл его, уплыв обратно.

Ирина Викторовна: В следующий раз бери два полотенца.

Анастасий Григорьевич (задумчиво): Да, второе бы пригодилось…

Ирина Викторовна: Ты растерял почти все белые вафельные полотенца. (Поворачивается на бок, спиной к мужу.) Кретин.

Дом погружается в сон еще на несколько часов.

Утро. Анастасий Григорьевич лежит в своей кровати и наблюдает за женой. Ирина Викторовна уже встала. Ее кровать через тумбочку аккуратно застелена. Она поливает из банки с мутной удобренной водой цветы на подоконнике. Вода издает запах, и мать отворачивает лицо в сторону. Ее взгляд падает на собственное отражение в стекле окна. Она оставляет банку и повторяет движение Марии Николаевны из сна. («Запомни этот жест».) Она натягивает кожу у висков и смотрит, как поменялось ее лицо при этом.

Анастасий Григорьевич отворачивается к стене.

Коля сидит на табуретке у клеток с кроликами. Одна клетка открыта. На коленях он держит кролика и забинтовывает его голову, туловище, ноги… Закончив бинтовать, убирает кролика обратно в клетку. Идет в дом. Надевает ранец. Смотрится в зеркало перед выходом на улицу. Выходит.

Ирина Викторовна оборачивается на мужа. Анастасий Григорьевич храпит во сне. Она цокает несколько раз языком. После этих звуков Анастасий Григорьевич затихает. Несколько секунд тишина. Потом опять начинает храпеть. Она снова цокает. Тот замолкает. Она выходит из комнаты. Когда дверь за ней закрывается, он опять начинает храпеть.

Класс сидит, положа руки на парты, и ждет прихода учительницы. Среди учеников отсутствует единственная девочка.

Николай лежит головой на парте, подложив под голову руки. Он себя нехорошо чувствует.

Пауза. Николай поднимает голову, смотрит в окно, встает и выходит из класса.

Николай налегке, без ранца, идет по лесу.

Лесной массив представляет из себя смесь сосен с могучими дубами. Снег сошел почти везде, но в тени около деревьев еще оставался. Из земли выбивается молодая трава. Николай выходит к дому лесника.

Входная дверь распахнута, и Коля смело входит вовнутрь. Из коридора он проникает в комнату, это спальня.

Стены и потолок спальни побелены известкой, пол окрашен светло-коричневой краской. Направо от двери у стены стоит мягкий стул светло-коричневого цвета. В углу спальни, образуемой южной и западной стеной, стоит трюмо, рама и тумбочка которого окрашена в светло-коричневый цвет и полирована. На окне висят тюлевые шторы в две полосы. В углу полутораспальная кровать, деревянная, полированная, светло-коричневого цвета. На кровати стена задрапирована бархатным ковром с узорами, выполненными в коричневых, оранжевых и голубых тонах. Выше ковра висит репродукция картины. На кровати беспорядок: простыня, одеяла, покрывала, две подушки скомканы и разбросаны по постели. Около кровати, примыкая к восточной стене, стоит тумбочка светло-желтого цвета. В центре спальни находится перевернутый черный пуф. Комната освещается электрической лампой в абажуре, подвешенной в центральной части потолка.