Я все равно тебя найду - Татьяна Веденская

– Дура, подожди всего десять дней. Мы попробуем связаться с Алексеем, когда он в Барнауле будет ждать следующую партию. Или, если уж тебе неймется, прилетай в Барнаул к тому моменту! – пыталась урезонить меня Оля.

Да, не спорю, это было разумно. Но я так много всего разумного совершила в своей жизни, что понимала – меня может спасти только полный идиотизм.

– Оля, Паша, – это же не так сложно. Я еду в аэропорт, сажусь на самолет, долетаю до Барнаула, еду на автобусе до речки и иду по ее бережку, пока не упрусь в Рубина.

– Это дебилизм! – в один голос сказали они. Я же еле сдержалась от того, чтобы прямо с Тимирязевской не поехать в аэропорт, хотя и понимала, что без денег, одежды и документов у меня сразу же в аэропорту возникнут проблемы.

На автопилоте я доехала до дому, собрала теплые вещи, затолкала в сумку альпинистскую куртку, плед, спички и немного еды. Житье на даче казалось мне достаточным опытом, чтобы не пропасть в тайге. Хрен его знает, о чем я думала в тот момент. Когда я все собрала, мне снова позвонила близкая к истерике Оля.

– Ты что, и вправду улетаешь? Ты хоть представляешь, где находится этот самый Барнаул? А вдруг тебя сожрет медведь?

– Я тебе позвоню, когда вернусь, – ласково сказала я.

– Постой, я, собственно, вот чего звоню. Этот Стешенко мне звонил. Требует, чтобы ты немедленно его набрала. Или он за себя не отвечает.

– Чего ему нужно?

– Он спросил, где ты. Я ответила, что ты уехала собираться. Он начал страшно материться и требовать, чтобы ты перезвонила.

– Хорошо, – не стала я сопротивляться. Мало ли чего он забыл мне сказать? Может, хочет напомнить, чтобы я взяла с собой, скажем, резиновые сапоги. До ближайшего рейса в Барнаул оставалось еще четырнадцать часов, так что я могла позвонить кому угодно.

– Алло, Юля? Это ты?

– Ага, – кивнула я.

– И что, ты не передумала? Это же форменное безумие! – затянул свою нудную песню Стешенко.

– Самолет в половине второго ночи, Паша. Еще вопросы? – ответила я, всем своим видом демонстрируя недовольство.

– Все ясно, – расстроился Паша. – Значит, так. Слушай меня. В Барнауле, пожалуйста, никуда не уходи из аэропорта. Там есть справочная стойка, так что стой около нее и держи свой телефон включенным.

– Зачем? – поинтересовалась я. Опять этот гад что-то задумал?

– Затем! – рявкнул он. – Я тоже вылетаю, но только из Питера. И буду на три часа позже тебя. И только попробуй сунуться без меня в тайгу – убью.

– Ты едешь со мной? – не поверила я своим ушам. Да, определенно, чудеса возможны! Если уж Стешенко отринул свои убеждения, что все бабы – сучки, а я среди них – наипервейшая, то, значит, действительно, лед тронулся, господа!

В Барнауле я реально ощутила, что жизнь действительно не кончается за пределами Московской области. Для меня ведь весь мир сводился к мелькающим заголовкам новостей. Война в Ираке – значит, где-то есть Ирак. Землетрясение в Калифорнии – видимо, и США тоже существуют.

Я же всю жизнь просидела в Москве. В крайнем случае на даче! И ничего другого не видела.

Но вот случилось невероятное – я оказалась в Барнауле, стою на залитой солнцем земле, пялясь на рекламные щиты в ожидании самолета из Питера. Оказывается, Сибирь – это не плод человеческой фантазии! Большая железная машина с огромными крыльями и невозможным грохотом двигателей перенесла меня за три с половиной тысячи километров и выплюнула, растерянную и усталую, в барнаульском аэропорту. И хотя из Москвы я вылетала глубокой ночью, здесь уже вовсю раскочегарился день. Бессонная ночь и разница во времени, хоть и небольшая, давали о себе знать. Если бы меня сейчас спросили, так ли уж я решительно настроена забраться в глубь незнакомой мне дикой тайги, чтобы найти мужчину, которого видела всего три раза в жизни, я не была бы уже столь категорична. Впрочем, скорее всего, я все же пошла бы вперед. Ибо стоило мне только на секунду закрыть глаза и вспомнить, что между нами было, как я моментально испытывала необычайный прилив сил.

– Юля? Значит, это не бред. И ты действительно собралась покалечиться?

– Паша! Привет! – с невероятной радостью набросилась я на все такого же бородатого, подтянутого и увешанного рюкзаками, сумками и какими-то мешочками Стешенко.

– И что? Может, все-таки подождем его на базе в Чемале?

– Десять дней? – с сомнением посмотрела я на него.

– А что, не так и долго. Возможно, что все эти десять дней ты проведешь, переступая буреломы, которыми завалены берега Катуни.

– Буреломы? – усмехнулась я. – Ну, уж этим ты меня никак не испугаешь. Мы же вдоволь напрыгались через бревнышки еще на тимбилдинге.

– О, уверяю тебя, что на сей раз это будет нечто другое! – загадочно улыбнулся Паша, уводя меня на автобусную станцию.

За шесть часов езды мы успели обо всем поговорить, я рассказала ему, как ждала Алексея, а он рассказал мне, как орал на него Рубин, когда узнал, что Паша не разговаривал со мной лично и ничего мне не передал.

– Знаешь, чего я боюсь больше всего, – поделилась я с ним.

– Чего? – спросил Паша, глядя на меня серьезными и совсем другими, какими-то добрыми глазами.

– Что все это окажется бесполезным! Что мы его не найдем или найдем, но с ним в палатке уже будет лежать какая-то другая женщина. Ведь ты ничего не знаешь о том, как он живет?

– Ничего, – грустно согласился Стешенко.

К вечеру мы добрались до Чемала, оказавшегося небольшим, затерянным в огромных просторах Алтая поселком. Впервые за долгие годы я провела вечер в месте, где тишина не нарушалась ничем, кроме стрекота каких-то неизвестных мне насекомых, а воздух был так прозрачен и свеж, что, казалось, уже имел свой собственный, неведомый мне доселе запах и вкус. Во все стороны тянулись бескрайние просторы глухих лесов. Огромные вековые ели сцепились своим лапником, и я, если честно, не очень понимала, как умудрилась задумать такую совершеннейшую авантюру. Ведь стоило мне сделать хоть один шаг в глубь этих нехоженых мест – я могла пропасть навсегда!

– Страшно? – подошел ко мне со спины Паша. Я вздрогнула.

– Что ты, совсем нет! Во сколько выходим?

На самом деле страшно – это было не совсем подходящее слово. Когда я смотрела в сторону темнеющего леса, меня охватывала легкая истерика, но зачем же об этом говорить Стешенко?

– Да, ну надо же? – покачал он головой. – Выходит, я совершенно тебя не знал. По моим меркам, это место – последнее, где я мог бы встретиться с тобой.

– Иногда все совсем не так, как нам кажется, верно? – улыбнулась я и пошла спать.

Нам сдали два койкоместа в маленькой избе, и хотя от пружинного матраса у меня обычно болит спина, а в чужих, незнакомых местах я очень плохо сплю, тут я выключилась буквально через минуту. Алтайский воздух и вправду чудодейственный, если способен вот так, без предупреждения, свалить человека с ног.