Пропавшая экспедиция - Станислав Рем

Майор более внимательно посмотрел на речку. А Гилюй-то, кажется, поуже стал. Или кажется?

— А что случилось здесь, когда вы вышли к Гилюю?

— А мы до Гилюя не дошли. — Старик остановился, с трудом перевёл дыхание. — Там, — кивок головой назад, — у «оленёнка» базировались. Точнее, ниже, в болотах. Где сейчас море плещется. А потом появились эти… Батя через день отправил эвенка в Зею. А к вечеру они в лагерь нагрянули. Нас разъединили. Всех, по отдельности, упаковали в палатки. А на следующий день… — Савицкий провёл языком по пересохшим губам. — На следующий день посадили в круг костра. Утром.

— Кто посадил? Что за люди?

— До сих пор не имею понятия. Там были и солдаты — в окружении, метрах в пятидесяти от нас. Но ни с нами, ни с нашими конвоирами солдаты не контактировали. С нами работало пять человек. Одетые в гражданское. Один из той пятёрки спросил, кого Батя возьмёт с собой? Дмитриев долго смотрел на каждого из нас, а после назвал имена Профессора и Бороды. К обеду их троих увели. А вечером… — Было видно, что Владимиру Сергеевичу с трудом даются воспоминания. Старик побелел, морщины на лице ещё больше очертились. Голос сел и вырывался из глотки с хрипотцой. — А вечером принесли Бороду. Точнее, то, что от него осталось.

— Они что, принесли труп?

— Если бы. Борода был жив. Только это уже был не наш Борода. — Савицкий поднял взгляд на собеседника. — Его принесли со связанными руками и ногами. Он всё время вырывался. Рот завязали тряпкой, чтобы не орал. А когда от бессилия он уже не мог орать, начинал хрипеть. Или выть. По-звериному. И глаза у него были такие… Мутные. Прозрачные. Страшные. В такие глаза смотришь, и… Ночью у него пошла кровь горлом. Наутро Борода скончался.

— А Дмитриев с Профессором?

— Их я не видел. — Савицкий отрицательно покачал головой. — Мы остались вдвоём с Балтикой. А на следующее утро они и Балтику куда-то увели. Причём он шёл сам, как сейчас помню. Никто его не заставлял. Руки были свободны. Он мне ещё помахал, подмигнул. И, самое странное, с ним шёл только один сопровождающий. Балтике его скрутить — плёвое дело. Я это очень хорошо помню. А на вечер всё повторилось. Балтика тоже умом тронулся. Тем же днём меня поставили перед выбором: либо я повторяю путь Бороды и Балтики, либо забываю обо всём, что видел. Предложили жильё и работу в Москве, в отличном месте. С условием, что я никогда и никому не расскажу о том, что здесь произошло, а также, что я никогда не наведаюсь в эти места. — Савицкий стёр тыльной стороной ладони соринку со рта. — И я смалодушничал. Дал согласие. В тот же день меня вывезли из лагеря. Так я оказался в Москве… Сорок лет меня мучила совесть, что я бросил своих товарищей и сбежал. Иногда успокаивал себя, мол, а вдруг и они остались живы, Батя с Профессором? И все эти сорок лет за мной следили. Эти постоянные проверки, звонки, невозможность выехать не то что из страны, из города… А два года назад наконец решился. И начал действовать. — Лёгкая улыбка коснулась губ Савицкого. — Из меня вышел неплохой конспиратор: два года водил за нос эту братву.

— Стоп! — Донченко смахнул со лба пот и указал на реку. — Перебираться будем здесь. Под носом у врага. Я первый. Держите конец верёвки. Потом буду вас тащить. — Второй конец Лёха намотал себе на руку. — И не тормозите. Нам время сейчас важнее. Да, ещё: постарайтесь не оставить следов. Вмятин, плевков, мусора. Всё понятно? — Он перекрестился. — Только бы у них тут не было поста наблюдения!

Первыми из дверей корпуса вышла Светлана, с внучкой на руках. Следом за ней, с заплаканными глазами, выскочила дочь. «Разбили на группы, — догадался подполковник. — Значит, один из спецов должен быть в середине выходящих. Второй — замыкающим». О том, что наёмников двое, Щетинину сообщили на въезде в санаторий. (И один из них, гадёныш, представился сотрудником милиции. Интересно, кто? Кому зубы выбить?)

Обоих контрактников обезвредили моментально, в порядке очереди. Первого, как только тот проявился в дверном проёме. Ударом приклада по голове: СЧХ приказал своим людям особо не церемониться. Второго «зажали» в коридоре. Впрочем, тот и не сопротивлялся. С улыбкой тут же отдал оружие. И также, с улыбкой, обратился к подполковнику:

— Зачем этот спектакль, командир? Вы же нас скоро отпустите.

СЧХ кивнул Светланке головой, мол, всё в порядке, после чего подошёл к наёмнику:

— А, старый знакомый. — Контрактник оказался одним из тех двоих, кого Щетинин задержал в Моховой и чьё фото опознал декан AMГу. — Всё неймётся?

— Может, сразу отпустите? — мужик послушно подставил руки под наручники.

— Почему бы и нет. — СЧХ тоже открыл все свои оставшиеся далеко не тридцать два зуба. — Скажите, где жена профессора, и скатертью дорога.

— Понятия не имею, о ком вы говорите, — осклабился контрактник, глядя на милицию открытым, чистым взором.

— Не знаете?

— Нет. — Наёмник кивнул на лежащего на земле товарища. — И зачем применять силу? Мы закон чтим. А вот вы за произвол ответите.

Щетинин подкинул в руке автомат:

— А ствол?

— Обижаешь, командир. Сами привезли, а на нас хотите повесить. Я ведь всё сведу к конкуренции наших структур. И мне поверят. Ты же знаешь. А здесь мы к знакомым приехали.

— Как в Моховой?

— Ага.

— Знакомых, которых под стволом вели?

— Под каким стволом, командир? — на лице мужика проявилось искреннее удивление. — И никого мы не вели. Просто вместе спустились по лестнице. И этих девушек, — кивок головой в сторону женщин, — впервые видим. Просто столкнулись в коридоре. Руки им, как видишь, никто не вязал. Следов побоев нет. Даже твоего лейтенанта никто не тронул. Вон, обнимает свою подругу. Так что всё в порядке. Просто вместе выходили из помещения, а тут вы. Нехорошо.

— Следствие покажет, хорошо или нет, — возразил Сергей.

— Какое следствие? Командир, не делай глупостей. Сам ведь знаешь, никакого следствия не будет. Лучше сразу отпусти.

СЧХ проводил взглядом друзей, идущих к микроавтобусу, в котором подполковник привёз спецназ. Вслед за ними отволокли в машину и бесчувственное тело второго наёмника. Щетинин развернулся всем телом к контрактнику:

— Ты кто по званию?

— А это имеет значение?

— Да.

— Тогда рядовой. — Улыбка на лице мужика стала ещё шире.

— Ну, что ж, слушай меня внимательно, рядовой. — СЧХ приблизился к задержанному на такое расстояние, чтобы тот смог услышать шёпот. — Я вас задерживаю на двое суток. Всего на двое. — Два пальца подполковника заплясали перед носом солдата. — А потом отпущу. Только ты не лыбься. Тебе эти двое суток будут многого стоить. Очень многого. Точнее — всего.